Праведные клятвы
Шрифт:
Отец остается непреклонным.
— Хорошо. Не позволяй сердцу затмить разум. Только то, что ты здесь и начала встречаться с кем-то, еще не значит, что все мужчины — хорошие.
— Помнишь, как я говорила, что излишняя опека — это уже чересчур? Вот об этом я и говорила, — говорю, указывая на него.
Он скрещивает руки на груди, а я бросаю взгляд на маму за его спиной, которая молча произносит: «Будь осторожна», прежде чем я выхожу из комнаты.
ГЛАВА 44
Хани
Доусон ждет меня там, где и обещал.
—
— Отец тебя отпустил? — спрашивает он с удивлением.
— Да. Но, разумеется, не без предупреждения, — отвечаю, улыбаясь, когда он открывает дверь машины для меня. Положив сумку на заднее сиденье, он садится за руль.
Я чувствую себя подростком, который тайно встречается и врёт родителям о том, с кем проводит время. И это… забавно. Глупо, но в какой-то странной степени приятно, потому что раньше у меня не было такого опыта.
— Хочешь есть? — спрашивает он, и я киваю. — Есть что-то конкретное, что ты бы хотела поесть перед тем, как мы поедем ко мне?
— У тебя дома есть еда? — уточняю я.
— Да. Я не совсем дикарь, — смеётся он. Если бы он только знал, что у моей сестры вообще не было еды в квартире, пока не появился Крю. Теперь у неё личный шеф, который следит, чтобы она не забывала поесть.
— Хорошо, тогда просто едем, а я что-нибудь приготовлю.
— Ты любишь готовить?
— Да, очень.
— Повезло мне, — говорит он, а затем, после паузы, добавляет: — Так, как долго твои родители будут в городе?
— Точно не знаю. Мы пока не обсуждали это.
Он, кажется, не слишком доволен моим ответом и лишь фыркает в ответ.
Мы едем около получаса, пока он не сворачивает с основной дороги и не направляется на другую улицу. Здесь много зелени, и дома расположены на приличном расстоянии друг от друга. Некоторые из них даже с ранчо, а другие стоят прямо у воды.
Место сильно отличается от особняка, куда он привел меня в ту ночь на мероприятие. Доусон сворачивает к участку с высокими черными воротами. Он наклоняется, чтобы ввести код на панели у ворот, и, когда они открываются, продолжает ехать по дорожке, где по мере приближения включаются уличные фонари.
Я различаю дом, который выглядит так, будто его вытащили прямо из Хэмптонс. Кажется, его цвет кремовый, но ночью сложно разглядеть. Впереди дома — две массивные деревянные двери, и когда гараж автоматически открывается, свет освещает ещё три спортивные машины. Кажется, фраза «Мальчики и их игрушки» здесь вполне уместна.
— Никаких комментариев про Гэтсби? — поддразнивает он.
Я улыбаюсь, выходя из машины, пока он берёт мою сумку.
— Ещё не решила, — отвечаю.
Но здесь, правда, ощущается что-то другое. Да, дом шикарный и внушительный, но в нём есть какое-то чувство уюта. Возможно, потому что Доусон здесь живет, и дом меньше, чем тот особняк, а мне почему-то это нравится. В том доме было… пусто.
Он открывает одну из дверей, и мне сразу бросаются в глаза белоснежные мраморные плитки. Он
— У тебя есть повара? — спрашиваю я, оглядывая красивую, просторную кухню. Она почти напоминает мне ту, что у нас дома в Италии. Проходя мимо него, я касаюсь мраморной столешницы — белой с серыми прожилками.
— Да, они приходят по выходным, чтобы приготовить мне еду на неделю, — отвечает он.
— Ух ты.
Я поворачиваюсь к двухдверному холодильнику и открываю его. Внутри нахожу кучу разных ингредиентов и начинаю вытаскивать то, что может пригодиться.
— Что планируешь приготовить? — спрашивает он, и я слышу в его голосе скрытое веселье.
Я оглядываюсь через плечо:
— У тебя нет аллергии на что-то? Или, может, есть что-то, чего ты не ешь?
— Только грибы, — отвечает он. — Но их ты там не найдёшь.
— Отлично.
Я достаю кастрюли и сковородки, пока он идёт к другому холодильнику, замаскированному под шкаф, и вытаскивает оттуда бутылку вина. Наливает по бокалу, и я начинаю готовить.
— Паста? Какая? — спрашивает он.
— Та, которую ты называл бы карбонарой, — отвечаю я. Обычно я готовлю пасту с нуля, но у Доусона нет всех необходимых ингредиентов, так что придётся использовать покупную из шкафа. Моя nonna была бы недовольна, но соус — это главное.
На кухне я чувствую себя спокойно. Хотя мне хочется изучить каждый уголок его дома, но я стараюсь не показывать своё любопытство слишком явно.
— Кто научил тебя готовить? — спрашивает он.
— Моя мама не умеет готовить. Если честно, не думаю, что она даже знает, как включить плиту, — смеюсь я. — Бабушка по маминой линии отлично готовила. После того как Райя уехала, я проводила больше времени с ней, и она меня многому научила. А летом я записывалась на кулинарные курсы. Это было чудесно. Я обожаю печь.
— Тогда почему работаешь в сфере нижнего белья?
Я прекращаю помешивать соус и поднимаю взгляд на него.
— Что ты имеешь в виду? Я же уволилась.
— М-м… — он тянет, обвивая руками мою талию. — Слышал, что твой босс был тираном.
— О да, был, — говорю я с абсолютно серьёзным лицом. — Думаю, он этим компенсировал недостаток других качеств.
Он слегка сжимает меня за бока, и я смеюсь. Он кладет подбородок мне на плечо, и это так приятно. Легко и спокойно, и я ловлю себя на мысли, что хотелось бы остаться так навсегда.
— Но я серьёзно. Чем ты хочешь заняться в жизни? — спрашивает он.
Я тяжело выдыхаю. Вау! Почти как повторение разговора с родителями. Но с Доусоном я не чувствую, что меня осуждают. Знаю, что он меня выслушает честно и без предвзятости.
— Понятия не имею, — говорю я задумчиво. — Я не такая, как Райя. И после того, как сорвалась помолвка, мне хочется немного времени, чтобы понять, чего я хочу. Полагаю, трёх месяцев недостаточно, чтобы разобраться.
Он смотрит на меня, его руки крепко обнимают меня за талию, что внушает спокойствие.