Правила подводной охоты
Шрифт:
— По себе знаю, на оживление тоже вырабатывается привычка, — улыбнулась Рипли.
— Кстати, а как ты вынырнула без лебедки? — не сдержал любопытства акустик.
— В карабине Краба оставалось тридцать девять зарядов. Если отстреливать их один за другим, получается неплохой реактивный двигатель.
— Ну ты даешь… — уважительно качнул головой Куст.
— А ты думал, что наличие катетера предполагает отсутствие мозгов? — фыркнула Рипли. — Тоже мне, блин, акустик! Белая кость!
Амфибия достигла берега, натужно взревела и выползла на песок. Вода лилась с нее струями и потоками, размывая берег, но Куст не дал нам с Пасом ни
— А ну живо, салаги! — рявкнул он, перекрикивая клекот вертолетных винтов. — Взяли героически пострадавшего «дедушку» и погрузили на борт!
Это оказалось не так просто, как можно подумать, — коренастый Краб весил килограммов восемьдесят, так что мы с Пасом вспотели, опуская его по отвесной лесенке. Наконец это нам удалось, мы погрузили «дедушку» в гравилет, Куст тоже вскарабкался в чрево машины, и она легко поднялась в воздух. Сухой песок завертелся вихрем от реактивных струй, налипая на нашу мокрую кожу и плавки. Пас закашлялся. Гравилет сделал полукруг над водой и устремился в сторону базы.
— Чего застыли? — крикнула сверху Рипли. — А ну давайте укладывать аппараты!
Когда мы влезали на броневик, у меня было такое ощущение, что разминирование заняло у нас не час с небольшим, а двое суток. У меня все тело ныло от усталости и ожога, нервы были напряжены до предела.
Когда все глубинное оборудование, в том числе убитый аппарат Краба, вернулось в ниши, Рипли закрыла все крышки и принялась одеваться. Я поднял брошенный нож, сунул в ножны и понес Жабу.
— Чего надо? — недовольно спросил он, не высовываясь из люка.
— Нож вернуть.
— Оставь себе, — буркнул взводный. — Будешь старшим салагой.
Такого поворота дел я не ожидал. Глубинный нож оказался совсем новым, по крайней мере на ножнах не было ни единой царапины, а ремешок для крепления к поясу пах свежей дубленой кожей.
— Десять минут на отдых, — вывела меня из оцепенения Рипли.
Мы с Пасом рухнули на броню и блаженно растянулись на теплом металле. Кожа у меня начала невыносимо чесаться — это проявлялся лечебный эффект пены. Через часик станет полегче.
— Смотри! — с гордостью показал я Пасу оружие. — Жаб приказал оставить себе.
— Подержать можно? — он протянул руку.
— Конечно.
Он взял нож, наполовину вынул из ножен и поглядел на безупречно отполированную сталь. Затем задвинул обратно и молча вернул мне.
— Рипли, ты где? — проревел Жаб, распахнув дверцу кабины. — «Красотка» подойдет к пирсу минут через тридцать. Грузи салажье, а то они совершенно от рук отбились, ползают, как сонные мухи.
Послышался приближающийся вой гравилетных турбин. Он был басовитее, чем у «Силуэта». Такой звук мог издавать только тяжелый «Грот-Акварель», способный садиться на воду.
— Саперы, — Рипли прикрыла глаза ладонью от солнца. — Эй, Огурец! Они на связи?
— Да. Благодарят за содействие и просят сваливать.
— Это они умеют, — фыркнула она и повернулась к нам. — Живо в отсек! Долго копаться будете?
Мы забрались внутрь. Рипли заперла створки погрузочного люка и села напротив нас. Взревел мотор, амфибия затряслась, медленно набирая скорость. Мне казалось, что водитель должен развернуться, но он направил амфибию вдоль берега, прямо по песку. Нас вновь закачало, как на волнах.
Я заметил, что, проходя мимо ящиков, Рипли как бы невзначай пнула один из них носком штурмового ботинка. Похоже, в ее душу тоже закрались сомнения по поводу
Минут через двадцать движения по песчаному пляжу броневик приблизился к бетонному возвышению, от которого далеко в море убегали стрелы пирсов. Мне было интересно, каким образом водитель собирается туда въехать — ни лестницы, ни пандуса с нашей стороны не было. Однако, вместо того чтобы сбавить ход, амфибия, напротив, набрала скорость. Пас заерзал на скамье, не ожидая ничего хорошего. Рипли коротко глянула в амбразуру и ухватилась двумя руками за брезентовую петлю над головой.
— Держитесь, — предупредила она.
«Не на стену же он собирается въехать», — мелькнула у меня мысль.
Не выпуская петлю из сжатого кулака, я придвинулся к амбразуре. «Ксения» мчалась по пляжу, правыми колесами вздымая песок, а левыми — водяные брызги и пену. До бетонной громады основания пирса оставалось не более ста метров, но мне не удалось разглядеть ничего, напоминающего пандус. Внезапно водитель вывернул руль влево, подняв фонтан воды, и тут же правые колеса амфибии налетели на стену, о которую при шторме разбиваются волны. Нас крепко тряхнуло, броневик угрожающе завалился набок, но центробежная сила крепко прижала его всеми колесами к плавно изогнутой стене волнолома. Так в цирке гоняют по закругленным стенам каскадеры-мотоциклисты. Но одно дело мотоцикл весом в двести килограммов, а другое — тридцатитонная бронированная громада. У меня дух захватило от восторга и ужаса, нахлынувших одновременно.
Пас зажмурился изо всех сил. Видно было, как побелели его пальцы, сжимавшие брезентовую петлю. А водитель все быстрее гнал амфибию по отвесной стене — словно это была федеральная бетонка, а не скат волнолома.
«Ну и нервы», — подумал я.
Когда изогнутая поверхность стены пирса уже почти перешла в вертикаль, «Ксения» резко вывернула вверх и подпрыгнула, описав в воздухе плавную кривую. Секунды на две в отсеке возникло состояние невесомости — взлетели в воздух наши рюкзаки, ящики и мы сами. Я ждал сокрушительного удара, но то ли нам повезло, то ли водитель все точно рассчитал — броневик коснулся поверхности пирса левыми колесами, его потащило юзом, но в следующий момент и правые скаты тоже грохнулись на бетон. Инерция огромной массы еще тянула нас поперек причала, но уже ощущалось, что водитель перехватил управление у сил гравитации и трения. Завоняло жженой резиной, из-под протекторов повалил дым. Однако, описав замысловатый зигзаг, «Ксения» выровнялась и не останавливаясь помчалась вдоль пирса.
— Неплохого водилу оторвал себе Огурец, — заметила Рипли, выпуская петлю из рук.
Пас наконец открыл глаза, и мы с ним бросились собирать разлетевшиеся по отсеку рюкзаки, не дожидаясь окрика начальницы. Злополучные ящики не сдвинулись со своих мест, так что мы решили их не трогать.
Амфибия начала сбавлять ход. Прильнув к амбразуре, я наконец разглядел корабль, который должен был доставить нас в Атлантический океан. Вообще-то я был уверен, что это будет десантный корабль, однако в этот раз меня ждало разочарование. Нас ожидала посудина, с виду не имеющая никакого отношения к охотникам — нечто вроде небольшого контейнеровоза с погрузочными кранами по краям палубы. На черном борту белела надпись по-русски: «Красотка Лиза». Судно причаливало, притираясь к эластичным выступам пирса, — скрип стоял такой, что перекрывал урчание нашего двигателя.