Правители тьмы

Тертлдав Гарри

Сердце Хаджжаджа подпрыгнуло в нем. Он узнал этот голос. "Ваше величество!" - позвал он. Позади него Кутуз завопил.

"Это ты, Хаджжадж?" - спросил король. "Хвала высшим силам, ты цел и невредим. Силы внизу съедят ункерлантцев за то, что они сделали это с нами". Он вернулся к тем, кого вел на помощь: "Поднимайтесь туда, все вы". Последовал крик - не короля Шазли. "Полегче, мой друг", - сказал Шазли. "Теперь будет лучше".

Пыль, грязь и кровь покрыли Шазли, когда

Хаджжадж наконец добрался до него. Но королю не нужно было никаких причудливых украшений, чтобы добиться повиновения. Когда он отдавал приказ, все, кто слышал, спешили его выполнить. Люди уважали его за то, каким человеком он был, а также за ранг, который он занимал.

"Действительно, очень рад видеть вас целым и невредимым, ваше превосходительство", - сказал он Хаджаджу, когда министр иностранных дел подошел к нему. "Сукины дети Свеммеля нанесли нам здесь тяжелый удар".

"Да, ваше величество". Хаджжадж испытывал нечто большее, чем благодарность за то, что король не обвинил его в нападении на Ункерлантер - или, если и обвинил, не сказал об этом публично.

"Нам придется усилить нашу оборону от драконов вокруг города", - сказала Шазли. "Если ункерлантцы сделали это однажды, они вернутся, чтобы сделать это снова".

"Это... правда, ваше величество". Хаджжадж поклонился с немалым уважением. "Я не думал так далеко вперед". То, что такое могло однажды случиться с Бишах, было достаточно ужасно. Что это может повторяться снова и снова… Он вздрогнул.

"Вы знаете, жив ли генерал Икшид?" Спросил король Шазли.

"Прости, но нет", - ответил Хаджадж. "Понятия не имею. Яйца перестали падать, и первое, что я хотел сделать, это убедиться, что ты в безопасности".

"Вот я стою". Шазли прожил мягчайшую из мягчайших жизней. Он был склонен к полноте и никогда не выглядел особенно впечатляюще. Но в нем было железо. "Король Свеммель будет думать, что может вселить в нас страх, чтобы мы делали все, что он захочет. Он обнаружит, что ошибался. Он обнаружит, что не может заставить нас согнуть шеи, сбрасывая яйца с неба ".

Несколько человек в поврежденном коридоре захлопали в ладоши. Хаджжадж сам чуть не захлопал в ладоши. Он снова поклонился. "Это дух, который побудил твоего отца вернуть нам свободу после того, как ункерлантцы так долго правили нами".

Король Шазли кивнул. "И мы останемся свободными, что бы ни случилось. Разве мы не те же люди пустыни, какими были наши предки в былые времена?"

"Даже так, ваше величество", - ответил Хаджжадж, хотя и он, и король оба знали, что зувейзин таковыми не являются. Это поколение было более городским и больше походило на горожан в остальной части Дерлавая, чем любое другое до него. Но Шазли должен был знать, что говорить такие вещи - лучший способ сплотить свой народ.

Ни

один из них не упомянул, что отцу короля нужно было освободить Зувайзу, потому что ункерлантцы были достаточно сильны, чтобы удерживать ее на протяжении поколений, и ни один из них не упомянул, что достаточное количество ударов, подобных тому, который только что нанесли ункерлантцы, могло сломить волю любого народа - не говоря уже о способности - продолжать сражаться. Хаджжадж понимал обе эти вещи до боли хорошо. Казалось, сейчас не лучшее время спрашивать Шазли, понимает ли он то же самое.

"Я выясню, что нам нужно узнать об Ихшиде", - сказал король. Он указал на Хаджжаджа. "Я хочу, чтобы ты нашел кристалломанта и поговорил с маркизом Баластро. Заверь его, что мы все еще сражаемся, и посмотри, какую помощь мы можем надеяться получить от Алгарве".

"Как скажешь". Кашель Хаджжаджа не имел ничего общего с пылью и дымом в воздухе. Это была чистая дипломатия. "Видя, как складываются у них дела в их собственной борьбе с Ункерлантом, я не знаю, от чего они смогут нас избавить".

Шазли, к счастью, распознал дипломатическое покашливание, когда услышал его. "Вы можете сказать маркизу, что нам нужны инструменты, чтобы продолжать сражаться. У них больше драконов, чем у нас. У них также есть более высококвалифицированные маги, чем у нас; им наверняка будет лучше, когда дело дойдет до таких вещей, как тяжелые палки, которые могут сбить дракона с неба."

"Каждое слово, сказанное вами там, - правда", - согласился Хаджжадж. "Я сделаю, что смогу". Он кивнул Кутузу. "Кристалломантам". Его секретарь кивнул и последовал за ним.

В одной из толстых глинобитных стен кабинета кристалломантов зияла новая дыра шириной в ярд. Некоторые из их столов были перевернуты; некоторые из их кристаллов были яркими, зазубренными осколками на полу; некоторые из них кровоточили. Но один из мужчин, который не пострадал, быстро установил эфирную связь с альгарвейским министерством. Изображение Баластро смотрело из уцелевшего кристалла на Хаджаджа. "Рада видеть вас целым и невредимым, ваше превосходительство", - сказала рыжеволосая.

"И ты", - ответил Хаджжадж. "Король Шазли ожидает, что ункерлантцы будут чаще наносить нам подобные визиты".

"Я не должен удивляться", - сказал Баластро. "На этот раз они промахнулись по мне, так что им придется вернуться и попробовать снова".

Хаджадж улыбнулся своему чувству собственной важности, которое было отчасти притворством, а отчасти типичным для многих альгарвейцев. Министр иностранных дел Зувейзи сказал: "Мы будем благодарны за любую помощь, которую вы можете нам оказать, и найдем ей достойное применение. У нас есть люди, чтобы подавать тяжелые палки, и люди, чтобы управлять драконами, если бы только мы могли их заполучить. Тогда ункерлантцам пришлось бы не так легко."