Правители тьмы
Шрифт:
"Мы можем это сделать, сержант?" - спросил Леудаста солдат.
Он покачал головой. Он не отдал бы приказа атаковать площадь. Если бы Рекаред это сделал, он попытался бы отговорить командира полка от этого. Если бы он не мог, он бы побежал через площадь вместе со своими товарищами - и посмотрел, как далеко он продвинулся.
Где-то в нескольких домах отсюда лейтенант Рекаред разговаривал с другими солдатами: "Нам придется действовать быстро, да, и нам также придется быть смелыми. У альгарвейцев не может быть столько людей на другой стороне площади ". Сердце Леудаста упало.
Но оказалось, что это не имеет значения. Он не знал, откуда взялись драконы. Возможно, они возвращались из очередного рейда, когда кто-то из их драконьих летунов посмотрел вниз и увидел сражение, или, возможно, в другом полку был кристалломант с лучшими связями, чем у Рекареда. Альгарвейцы в деревне, несомненно, были готовы к нападению на земле. Они были так же определенно не готовы к смерти, которая обрушилась на них с неба.
Когда Леудаст услышал грохот огромных крыльев над головой, он бросился плашмя в грязный снег - не то чтобы это могло его спасти. Но атакующие драконы были выкрашены в каменно-серый цвет, и они сожгли половину деревни, которую все еще удерживали люди Мезенцио. Даже с другого конца рыночной площади он чувствовал жар, когда загорелись дома и баррикады - и солдаты. Солдаты, сгоревшие не совсем до смерти, закричали. Пару минут спустя драконы ункерлантера снова обрушились на альгарвейцев. Затем они улетели на юг.
Еще до того, как лейтенант Рекаред дунул в свой драгоценный офицерский свисток, ункерлантцы бросились через площадь. Несколько из них упали; драконы убили не всех рыжеволосых. Но они выжгли сердце вражеской позиции. Некоторые альгарвейцы все равно продолжали сражаться и заставили людей Свеммеля заплатить высокую цену за их убийство. Остальные - больше, чем обычно в такого рода битвах - сдались. Они казались ошеломленными, удивленными тем, что остались в живых.
"Уничтожена еще одна деревня", - гордо сказал Рекаред. "Мало-помалу мы возвращаем наше королевство".
"Деревня внизу - это правильно, сэр", - ответил Леудаст, слегка откашлявшись, а затем более чем немного. "Пройдет некоторое время, прежде чем крестьяне вернутся сюда".
Рекаред открыл рот от удивления, как будто люди, которые когда-то жили в деревне, не приходили ему в голову. Вероятно, нет; Леудаст знал, что он был городским человеком. Через мгновение он действительно нашел ответ: "Они не служили королевству, пока альгарвейцы удерживали это место". Поскольку это было правдой, Леудаст кивнул. Он не мог доказать, что Рекаред упустил суть.
С тем, что осталось от дневного света, ункерлантцы снова двинулись на север. Леудаст одобрил это безоговорочно. Он одобрил это даже больше, потому что это не включало в себя сражение. Где-то впереди, в соседней деревне, отсиживались альгарвейцы. Когда он придет к ним, он сделает все, что должен. До тех пор он наслаждался передышкой.
Ему не понравилось, что его разбудили посреди ночи. "Что пошло не так, сэр?" спросил он, предполагая, что что-то случилось.
Только слабые тлеющие угли освещали лицо молодого лейтенанта. В этом тусклом, кровавом свете Рекаред впервые выглядел намного старше своих лет. "Наш кристалломант только что получил приказ", - сказал он. "Мы должны отменить марш, вернуться на юг".
"Что?"
"Я не знаю, будь оно проклято. Приказ не объяснял". Голос Рекареда звучал так же обеспокоенно, как у обычного солдата. "Но вы наверняка правы, сержант: где-то что-то пошло не так".
***
Хаджжадж надеялся, что никто не знает, что он покинул Бишах. Ему время от времени удавалось улизнуть из столицы. До сих пор ему удавалось хранить тайну от тех, кто был бы наиболее заинтересован в ее раскрытии: главный из них маркиз Баластро, альгарвейский министр Зувайзы. Баластро знал, что Зувайза была не совсем счастлива в своей роли союзницы Алгарве; Хаджадж упорно трудился, чтобы он не узнал, насколько несчастно его королевство, не в последнюю очередь потому, что без Алгарве Зувайза был бы еще несчастнее.
Когда лей-линейный караван скользил на восток из столицы Зувейзи, Хаджадж улыбнулся своему секретарю и сказал: "Разве это не удивительно, как быстро я оправился от недомогания, о котором все думают, что я страдаю?"
Кутуз тоже улыбнулся. "Поистине удивительно, ваше превосходительство. И я очень рад видеть, что вы так хорошо выглядите".
"Я благодарю тебя, мой дорогой друг, хотя, думаю, мне следует спросить, не нужны ли тебе новые очки", - сказал Хаджжадж. "Я не особенно хорошо выгляжу. То, что я выгляжу старым". Он на мгновение задумался. "Конечно, мужчина моего возраста, который неважно выглядит, скорее всего, будет выглядеть мертвым".
"Да доживете вы до ста двадцати", - вежливо ответил Кутуз, что было обычным явлением среди зувейзинов.
"Я уже на полпути к этому, но я не думаю, что моя личная лей-линия протянется так далеко", - сказал Хаджадж. "Тевфик, теперь Тевфик, кажется, связан и полон решимости понимать пословицу буквально. Я надеюсь, у него получится ".
"Кто-то делает это время от времени, по крайней мере, так они говорят", - ответил его секретарь.
"Они говорят всякие вещи", - заметил Хаджжадж. "Время от времени то, что они говорят, даже правда - но не рассчитывай на это". Будучи министром иностранных дел королевства с большим, недружелюбным соседом и высокомерным высокопоставленным лицом, Хаджжадж не видел смысла рассчитывать на многое.
Кутуз откинулся на спинку сиденья - король Шазли заказал для Хаджжаджа и его секретаря вагон первого класса - и заметил: "В любом случае, пейзаж красивее, чем обычно".
"Что ж, так оно и есть", - согласился Хаджжадж. "В последний раз, когда я ездил в Наджран, был разгар лета, и солнце выжгло жизнь из всего. Серая скала, желтая скала, коричневые колючие кусты - вы знаете, на что это похоже большую часть года ".
"Разве не все мы?" Кутуз говорил с определенной мрачной гордостью. В разгар лета солнце северной Зувайзы стояло прямо в зените или даже немного южнее него, чего больше нигде на материке Дерлавай не наблюдалось. За исключением оазисов и берегов немногих ручьев, которые круглый год стекали с гор, жизнь, казалось, прекратилась. Взмах Кутуза заставил Хаджжаджа выглянуть в окно. "Конечно, не так, как сейчас, ваше превосходительство".