Правители тьмы
Шрифт:
Он хлопнул ладонью по поверхности воды в загоне левиафана. Это дало зверю понять, кто он такой и что ему позволено, даже необходимо, быть здесь. Если бы он вошел в воду без шлепков, левиафан, возможно, узнал бы его; они уже некоторое время работали вместе. Если бы высокомерные валмиерцы вошли в воду без опознавательного сигнала, их конец был бы быстрым и неприятным.
На поверхность поднялся левиафан. Он направил свою длинную зубастую морду на Корнелу и издал удивительно пронзительный писк. Он похлопал по гладкой коже, затем полез в ведро на пирсе и бросил туда пару рыбин. Они исчезли, как будто
Улыбнувшись неприятной улыбкой, Корнелу бросил зверю еще одну макрель. Когда его огромные зубы сомкнулись на лакомом кусочке, он повернулся с улыбкой к валмиерцам, которых ему предстояло переправить через пролив обратно в их собственное королевство. "Мы пойдем, джентльмены?" - спросил он, соскальзывая в воду.
Они посмотрели друг на друга, прежде чем ответить. Наконец, один из них сказал: "Да", и они оба вошли.
Они не были наездниками на левиафанах; если бы Корнелю пришлось гадать, он бы сказал, что они никогда не делали этого раньше, ни разу. Он должен был показать им, как пристегиваться к упряжи и как неподвижно лежать на спине левиафана и не подавать зверю даже случайных сигналов. "Было бы прискорбно, если бы вы это сделали", - заметил он.
"Насколько неудачно?" - спросил один из валмиерцев.
"Это зависит", - ответил Корнелу. "Ты можешь остаться в живых. С другой стороны..." Он преувеличивал, но не хотел, чтобы его пассажиры раздражали или сбивали с толку "левиафан".
Когда он был уверен, что все готово, он помахал лагоанцам, которые разбирали сети, образующие загон. Они помахали в ответ и опустили один борт; левиафан выплыл из загона в канал гавани, который вел к морю.
Корнелу не был так рад, как обычно, покидать Сетубал. Причина этого была проста: он не был наедине со своими мыслями, как это часто бывало на спине левиафана, и как он жаждал быть. У него была компания, и не самая лучшая из компаний, к тому же.
Они не были моряками, несмотря на резиновые костюмы и заклинания, которые не давали им замерзнуть или утонуть в холодных водах Валмиерского пролива. И они были валмиерскими дворянами, что означало, что для них даже такой мелкий дворянин альгарвийской крови, как Корнелу, был недалек от дикаря, охотящегося в лесу на дикого кабана. О нем продолжали говорить в Валмиране. Он не говорил на этом, но достаточно слов, которые были узнаваемо похожи на их классических каунианских предков, чтобы у него не возникло проблем с тем, чтобы понять, что они говорили ему не комплименты.
Клянусь высшими силами, Валмиера заслужила, чтобы альгарвейцы задавили ее, подумал Корнелу. Если бы люди Мезенцио были хоть немного умнее, они могли бы перебить всю тамошнюю знать - и тем более в Елгаве - и навсегда завоевать простолюдинов. Но они этого не сделали. Они действовали через дворян, которые хотели работать с ними, и заменили других людьми, более сговорчивыми, но не менее отвратительными. И поэтому в обоих королевствах все еще кипели восстания против оккупантов.
Может быть, эти ребята помогли бы довести восстание в Валмиере до кипения. Это было бы хорошо; это отвлекло бы альгарвейцев от их еще больших проблем в других местах. Но Корнелю не поставил бы на это и медяка. Он не хотел иметь с ними ничего общего.
Он не испытал ничего, кроме облегчения, когда увидел, как побережье дерлавейского материка выползает из-за горизонта. Это было легкое путешествие через пролив: ни вражеских лей-линейных кораблей, ни левиафанов, только пара драконов вдалеке - и ни один из их драконьих самолетов не заметил левиафана.
"Это то место, где вы должны нас высадить?" - спросил один из валмиерцев. "Вы уверены, что это то место, где вы должны нас высадить?" Он говорил так, как будто не думал, что Корнелу сможет найти дорогу через улицу, не говоря уже о том, чтобы пересечь сотню миль океана.
"Судя по ориентирам, по конфигурации лей-линий, это то место, куда я должен вас высадить", - ответил всадник-левиафан со всем терпением, на какое был способен. "Плыви к берегу и скрути им хвосты альгарвейцам".
Двое блондинов неуклюже двинулись к земле в паре сотен ярдов от них. Корнелю не хотел подходить ближе, опасаясь вытащить своего левиафана на берег. Валмиерцы не могли утонуть, как бы они ни старались, не с наложенными на них заклинаниями. Если бы им пришлось, они бы прошли по морскому дну к берегу, дыша, как рыбы. Корнелу чувствовал себя немного виноватым за то, что не пожелал им удачи, но только самую малость.
Они не принесли ему никакой удачи, по крайней мере, на обратном пути в Сетубал. Альгарвейский драконид заметил своего левиафана и уронил пару яиц достаточно близко к нему, чтобы напугать зверя, - и почти достаточно близко, чтобы ранить или убить его. Левиафан плыл наугад, глубоко под водой, пока, наконец, ему не пришлось всплыть еще раз.
Возможно, это было лучшее, что он мог сделать. Когда он извергся, дракон был далеко; альгарвейец на борту, должно быть, предположил, что Корнелу направится прямо на юг, в Сетубал. И так могло быть, но он не имел к этому никакого отношения. "левиафан" плыл почти строго на запад - в направлении самого Алгарве. Корнелу с удовольствием напал бы на земли Мезенцио, но у него не было оружия, чтобы сделать это, не в этот раз.
Он восстановил контроль над левиафаном во время его следующего погружения и сумел увести его от альгарвейского дракона. Поисковые спирали, по которым летел дракон, на этот раз сработали против него, унося его все дальше и дальше от Корнелу. Наконец, когда он был уверен, что драконопасец не мог его видеть, он вежливо помахал рукой на прощание. Это прощание тоже было облегчением. Он не решался признаться в этом даже самому себе.
Примерно на полпути через пролив он заметил впереди великое множество драконов. Это означало только одно: лагоанцы и альгарвейцы сражались на море. Корнелю следовало держаться подальше от левиафана, не несущего яиц. Он знал это. Он ничего не мог поделать. Но зрелище боя было бы захватывающим само по себе. Он направил левиафана к нему.
Лагоанский лей-линейный крейсер вступил в бой с двумя более легкими и быстрыми альгарвейскими судами. Они швыряли друг в друга яйцами и стреляли палками, которые черпали их магическую энергию из мировой сети, по которой путешествовали корабли: палки намного больше, тяжелее и мощнее любых, которые можно было бы сделать мобильными на суше.