Право на эшафот
Шрифт:
– Простите, ваше высочество, – выдавила, не зная, куда девать глаза, – я последние несколько лет провела не здесь.
– Ничего страшного, сеньорита. Я понимаю.
Он улыбнулся, а я подумала, что по этикету будет совершенно невоспитанно встать и сбежать из столовой, хотя очень хочется. Начни он меня расспрашивать о жизни в Муриции, скомпрометирую себя, как есть скомпрометирую.
– Ко мне не нужно обращаться «ваше высочество», – продолжил он. – Здесь меня называют сеньор Медина.
Я удивленно вскинула
– Рауль, а не изменится ли теперь?..
Альварес не договорил, но Рауль его понял и нехорошо усмехнулся.
– Это зависит от того, кого отцу удастся найти: согласную выйти за меня Сиятельную или согласного жениться на Марселе Сиятельного. Если помнишь, Теодоро согласился на брак не потому, что ему так хотелось приплюсовать к Муриции Теофрению, а потому, что у него есть какое-то предсказание.
Я навострила уши, но про Теодоро Рауль больше ничего не сказал. Возможно, потому, что его прервала Ракель, пробурчав:
– Жили без Сиятельных и дальше как-нибудь проживем.
– Сеньорита – приверженец Легиона? – понятливо спросил Рауль. – Увы, не проживем. Сил наших магов не хватает, чтобы стабилизировать процесс. Ехать сюда без гарантий верховной власти никто не хочет. А гарантии возникают только в случае Сиятельного на троне. Или Сиятельной. Его величество в настоящее время пытается искать обходные пути, и у него даже что-то получается. Возможно, результат мы увидим на этой неделе. Но обсуждение таких вещей портит аппетит, не так ли, сеньориты?
– Вовсе нет, – ответила, – если что-то беспокоит, лучше выговориться, а не оставлять это при себе.
Но выговариваться при посторонних Рауль не захотел: тема ему была неприятна, хотя он и не выглядел расстроенным из-за того, что трон пролетел мимо его носа.
– Я лучше пойду. – Он нахмурился и встал из-за стола. – Приятного аппетита, Хосе Игнасио, сеньориты. Было приятно познакомиться.
Аппетит после его ухода пропал, да и разговор не завязывался. Альварес о чем-то мрачно размышлял, у меня желания вытаскивать его из размышлений не было.
Мы с Ракель доели и сразу встали из-за стола.
– Ну ты даешь! – сказала она, стоило отойти от столовой. – Это же Рауль, его все знают.
– Я долго жила вдали от Теофрении, – напомнила. – Поэтому у меня к тебе огромнейшая просьба: в следующий раз при появлении значимой персоны предупреждай сразу, пока я не успела сесть в лужу. В такую глубокую, как сегодня, уже не получится, но и в мелкие тоже лишнее.
Она рассмеялась и пообещала. Но до вечера мы ни с кем не столкнулись, и спать я ложилась в уверенности, что хоть день и начался так себе, но закончился прекрасно.
Стоило голове коснуться плоской подушки, как сразу пришел
Но через разбитое окно влезла не горгулья, а Теодоро собственной персоной. Он элегантным движением отряхнул камзол от осколков и невозмутимо спросил:
– И куда ты спряталась, Эстефания?
А я поняла, что вся моя маскировка в присутствии короля слетела. И сияю я так, что любой сразу поймет, с кем имеет дело. Хорошо, что все происходило во сне, а то Ракель непременно расстроилась бы от такого соседства. И одного Сиятельного для нее много, а тут сразу два.
– Вламываться в спальню к девушке неприлично, не так ли, Теодоро?
– Ваше величество, – поправил он.
Король стоял у окна, но не потому, что не хотел пройти дальше. Что-то его не пускало и не давало разглядеть ничего, кроме меня. А я не видела ничего, кроме него. Он сиял так, что все остальное меркло на его фоне, становилось неважным и ненужным. Меня тянуло к нему с почти непреодолимой силой. Явно наведенное, и я насторожилась.
– Мой сон, – заупрямилась, – как хочу, так и называю. Что хочу, то и делаю. Хочу – целую, хочу – посылаю далеко и надолго.
– Ну так поцелуй меня, Эстефания. Возражать не буду. Я так долго тебя искал, что не могу поверить, что наконец-то нашел.
Он протянул ко мне руки, но я не торопилась идти навстречу. Похоже, этот сон – не простой, значит, он нес опасность. И если Теодоро по каким-то причинам не мог подойти ко мне, было бы форменным идиотизмом облегчать ему жизнь.
– Не заслужил, – нахально отрезала. – Я бегаю по всей стране от сдуревшей от вседозволенности тетки, а ты за этим просто наблюдаешь со стороны.
– Эстефания, как ты разговариваешь с сюзереном? – шокированно спросил он.
– У сюзерена есть обязательства перед вассалами, о них и напоминаю.
– А если я пообещаю защитить тебя от доньи Хаго, ты меня поцелуешь? – вкрадчиво спросил он.
– Обещать – не значит жениться. Обещания ничего не стоят, Теодоро, даже королевские. Вот если защитишь, я подумаю. А пока уходи.
Я махнула рукой, и Теодоро неожиданно вынесло из комнаты, и не просто, а вместе с осколками, которые, сразу вставая на свои места, образовали совершенно целое стекло. Я подошла к окну: ни горгулий, ни Теодоро. Лишь радужное марево, которое постепенно перешло в уютную темноту обычного сна.