Право на эшафот

Вонсович Бронислава Антоновна

– Итак, завтра первый день, когда вы осознанно столкнетесь с магией, – тем временем вещал Альварес. Его красивый голос заполнял небольшое помещение, где мы сидели, без всяких усиливающих ухищрений. – И одно из первых заклинаний, которое вы обретете, покажет ваш уровень магии. Кольца силы.

Он поднял руку, сомкнул ее в кулак, после чего вокруг руки от запястья до локтя начали образовываться кольца. Получилось восемь штук – правда, последнее, не такое яркое, как первые, тускловатое, сильно портило картину. Альварес явно рисовался, а в аудитории

раздался восторженный ор, из чего я сделала вывод, что столько колец говорит о высоком уровне магии. Появились смутные подозрения, что я тоже умею так делать, но не могу, потому что не помню. А еще убежденность, что у меня колец больше.

– Ты вообще где? – раздался подозрительно знакомый голос, которого я думала больше не услышать. – Какое пугающее место.

И точно: над правым плечом Альвареса повис мой бывший образ, осматривающийся с выражением, которое я раньше наблюдала в зеркале, когда была чем-то недовольна.

– В Теофрении, в университете, – ответила мысленно.

– Ты вообще нормальная? – взвизгнула не-я с совсем не моими интонациями. – Тебя же тут убьют!

– И что ты так переживаешь? – Я даже удивилась. – Мы с тобой как раз и договаривались, что меня убьют, разве не так?

– Но не тут. Тут тебя убьют неправильно! – выдала она.

– Я попрошу, чтобы мне привезли нужное платье и отрубили голову. Или хотя бы второе. С отрубленной головой смерть же будет правильной даже в неправильном платье?

– Правильной, – неохотно согласилась она. – Но лучше бы тебе отсюда уехать как можно скорее. Если уж собралась в университет, поступала бы в наш.

– В ваш – это какой? – уточнила ехидно. – У вас там магических университетов вообще не предусмотрено. А те, что есть, – чистой воды жульничество. Да и не попасть мне теперь туда.

На миг на меня нахлынули воспоминания о жизни в том мире, и стало ужасно грустно. Пусть случившее для всех пошло на пользу, но я никогда больше не увижу близких мне людей. Никогда – страшное слово на самом деле.

– Возможно, правильней было бы мне принять свою судьбу, – неожиданно сказала Катя. – Но я очень хотела жить. Мне казалось, что наш обмен все это закроет, но тем не менее нас с тобой время от времени притягивает друг к другу. И если первый раз тебе нужно было убедиться, что все прошло в соответствии с клятвой, то почему теперь тащит к тебе меня? Я ничего не хочу знать о том, что здесь происходит.

Я пожала плечами.

– В магии я разбираюсь хуже тебя. И даже не знаю, сколько у меня колец силы.

– Двенадцать.

– А максимально?

– Пятнадцать. Но таких случаев за всю историю было очень мало. Большинство магов имеют уровень три-пять кругов, этак процентов девяносто. За десятку выходят единицы Сиятельных. Я очень сильный маг, – с гордостью сказала она.

– Была, – поправила, размышляя, могу ли я не изучать демаскирующее меня заклинание.

– И была, и есть. Если бы мы не были магами близкого уровня, обмен не случился бы. Просто тебя никто не учил, – снисходительно

пояснила она. – Учили бы – для тебя та травма не оказалась бы непреодолимой.

– Ничего. Сейчас научат.

– Повторяю: удирай отсюда, пока никто не понял, – уже с раздражением сказала Катя. – Не хочешь в Мурицию – уезжай в Варенцию.

– Это куда твоя тетя планировала меня выдать замуж? То есть еще тебя?

– Ой, там все мутно. – Она поморщилась, сообразив, что использовала словечко не из герцогского лексикона. Понабралась у нас, однако. – Но лучше туда, чем здесь.

– Теофрения взяла курс на заселение земель собственными Сиятельными, – сообщила ей. – Так что не все так страшно, как тебе кажется. А замаскировать результат заклинания я могу?

– Можешь, – подтвердила. – Не сжимай руку до конца. Потренируйся где-нибудь, где тебя никто не видит.

– Я заклинания не знаю.

– Тоже мне проблема. – Она насмешливо фыркнула и уселась поудобнее прямо в воздухе, случайно пнув разглагольствующего Альвареса. Тот почувствовал что-то неладное и обернулся, но ничего не обнаружил. – Не люблю теофренийцев.

– У меня такое чувство, сеньорита Кинтеро, что вы видите что-то недоступное нам, простым смертным, – неожиданно вмешался в нашу милую беседу Альварес. – Вы так пристально смотрите куда-то рядом со мной…

Он подозрительно хмурился и зыркал глазами по сторонам, словно ища привидение. Но Катя привидением не была. Чем она была? Отпечатком души? Ее проекцией? Я затруднялась определить, потому что мои познания в магии были неприлично скудны.

– Меня учили, что на мужчину нельзя смотреть пристально, – нашлась я, – пытаюсь соблюсти приличия.

Непохоже, чтобы Альварес мне поверил. Наверняка припомнил, что раньше я не избегала чужого взгляда. Он опять внимательнейшим образом изучил помещение, даже пару заклинаний использовал, но ничего подозрительного не обнаружил.

– Вам придется пересмотреть свое отношение к приличиям, сеньорита Кинтеро, потому что преподавателей-мужчин у нас много и не всем понравится, когда студентка смотрит сквозь них.

– Не люблю теофренийцев, – повторила Катя и уже прицельно пнула Альвареса в плечо. – Напыщенные идиоты, наивно полагающие, что они что-то понимают в магии. Да у него чувствительность как у жука-скарабея.

Спросить, почему как у скарабея, я не успела, потому что ее внезапно потащило на выход из этой реальности. Зато успела крикнуть:

– Заклинание!

Проорала ответ она уже издалека и не слишком внятно, но мне хватило, чтобы «вспомнить».

– Сеньорита Кинтеро, я рад, что моя речь вызывает у вас такой энтузиазм, но прыгать на стуле – лишнее, – раздраженно заметил Альварес. – Итак, все, что хотел сказать, я сказал. У вас остались вопросы?

Вопросов ни у кого не оказалось, и Альварес разрешил нам разойтись, правда, посмотрел на меня так, что я сразу вспомнила Мюллера с его приснопамятным: «Штирлиц! А вас я попрошу остаться». Интуиция меня не подвела.