Праздничная новелла

Иванович Джанет

– Не звони мне сюда, – зашипел Бриггс в трубку, – у меня классная работа, я не хочу облажаться и не собираюсь вас информировать, – и повесил трубку.

– Я думаю, мы могли бы понаблюдать за зданием, – сказала я Дизелю.

– Ага, лучше я сразу выколю себе глаз горящей палкой. – Дизель выдвинул спинку сиденья и размял ноги. – Я устал, – сказал он, – я отработал ночную смену. Давай первый дозор будет твой.

– Ночная смена?

– У Шандора и Ринга своя долгая история в Трентоне. Я крутился в некоторых старых прибежищах Ринга

после того, как я ушел от тебя вчера вечером, но я ничего не выяснил.

Он скрестил руки на груди и почти немедленно уснул. В десять тридцать зазвонил мои сотовый.

– Эй, подружка, – сказала Лула. – Как дела?

Лула заполняет бланки в моей залоговой конторе. Она была проституткой в предыдущей жизни, но с тех пор исправила свой жизненный путь. Хотя её гардероб в значительной степени остался тем же. Лула крупная афро-американка, которой нравится подбирать одежду на два размера меньше.

– Ничего интересного не произошло, – соврала я, – как у тебя?

– Я собираюсь по магазинам. А то осталось два дня, а у меня ничего нет. Я двигаюсь в торговый центр Куэкербриджа. Поедешь со мной?

– Да!

Лула проверила своё зеркало заднего вида, чтобы бросить ещё один последний взгляд на Дизеля прежде, чем покинуть автостоянку игрушечной фабрики.

– Этот мужик в полном порядке. Я не знаю, где ты находишь этих классных парней, но это не справедливо. Ты монополизировала рынок горячих ребят.

– Вообще-то он вроде супергерой.

– Думаешь, я не заметила. Держу пари, у него есть ещё знакомые мальчики супергерои.

Прозвучало точно как у Бабули Мазур. Я не хотела думать о мальчиках Дизеля, поэтому включила радио.

– Я должна вернуться, чтобы сменить его в три часа, – напомнила я.

– Чёрт подери, – выругалась Лула, подъезжая в Куэкербриджу:

– Посмотри на эту автостоянку. Она полная-полная, мать его. Где мне припарковаться? У меня осталось всего два дня на покупки. Мне некогда разбираться с парковкой. А что со всеми лучшими местами для инвалидов? Ты видишь хоть одну машину для инвалидов на всех этих спецместах? Сколько, по-вашему, инвалидов у нас в Джерси?

Лула кружила по участку в течение двадцати минут, но так и не нашла парковочное место:

– Глянь, ути-пути какой маленький Ниссанчик Сентра задрал нос перед развалюхой Фордом Пинто, – сказала Лула, объезжая вокруг так, что передний бампер ее Понтиака Firebird был в дюйме от заднего бампера Сентры.

– Ой-ой, – запричитала Лула, слегка продвигаясь вперед. – Смотри-смотри, Сентра двигается вперед сама по себе, не успеешь оглянуться, как освободиться парковочное место, не считая того, что Пинто скатится на полосу движения.

– Ты не можешь просто вытолкнуть автомобиль с его места! – сказала я.

– Уверенна, что могу. Вот, я уже справилась. – Лула повесила сумочку на плечо и вышла из Firebird и, перекрыв вход в торговый центр, сказала:

 –У меня куча дел,

встречаемся возле машины в два тридцать.

Я взглянула на свои часы. Было два тридцать. Я купила только один подарок: пара перчаток для папы. Это было не сложно. Я дарила ему перчатки каждый год. Он рассчитывал на меня. Насчёт остальных я была в замешательстве. Все свои хорошие идеи для подарков я отдала Валери. Такое впечатление, что в торговом центре собрали флэш-моб. Слишком много покупателей. Недостаточно клерков и упаковщиков на кассах. Почему я опять всё оставила на последнюю минуту? Почему каждый год я прохожу через одно и то же? В следующем году куплю рождественские подарки в июле. Клянусь, честное слово, в июле.

Лула и я подошли к машине одновременно. У меня был мешочек с перчатками, а у Лулы четыре огромные сумки, наполненные до отказа.

– Ничего себе, – удивилась я, – а ты молодец. Я достала только перчатки.

– Черт, я даже не знаю, что в этих пакетах, – сказала Лула. – Я просто начала хватать всё, что было ближе к кассе. Рассортирую дома позже. Всё равно все тащат то дерьмо, которое им подарили обратно. Так что на самом деле не важно, что ты покупаешь.

Лула совершила круиз к выходу и её глаза загорелись, когда она подъехала к краю участка.

– Глазам своим не верю! – воскликнула она. Они расставили кучу ёлок здесь. Мне нужна ёлка. Я сейчас остановлюсь, только на минуту, возьму себе ёлку.

Пятнадцать минут спустя у нас было две двухметровые рождественские ели, чудом впихнутые в полутораметровый багажник Лулы. Одно дерево для Лулы. И одно дерево для меня. Мы замотали крышку багажника тросиком, и поехали дальше.

– Хорошо, что мы увидели деревья на участке, вот и ты получила ёлочку, – довольно сказала Лула. – У тебя не может быть Рождества без ёлки. Боже, как я люблю Рождество!

Лула была одета в белые сапожки из искусственного меха до колен, в которых она была похожа на Снежного человека. Она втиснула свою нижнюю половину в облегающие красные штаны из спандекса, в которые волшебным образом были вплетены золотые блестки. А сверху она надела красный свитер с зеленой наклеенной ёлкой. Всё это довершала жёлтая куртка из меха кролика. Каждый раз, когда Лула двигалась, жёлтые волоски шерсти кролика выбивались из куртки и плавали в эфире как пух одуванчика. Участок с деревьями позади нас был потерян в жёлтом тумане.

– Ладно, – сказала Лула, останавливаясь на светофоре, – мы пробились к Рождеству, мы наконец-то к нему приблизились. – Свет поменялся, но парень перед нами колебался. Лула облокотилась на клаксон и показала ему палец:

– Двигай, давай, – заорала она, – ты думаешь, мы тут весь день будем торчать? Рождество же, мать его. У нас куча дел. – Она достигла шоссе и взлетела, напевая во всю мощь своих легких: «Jingle bells, jingle bells, jingle all the wa-a-a-ay…»

Я приложила палец к глазу.