Преданная. Невеста
Шрифт:
Я блокирую экран. Смотрю перед собой. Не вижу ни черта. Только шелуха. Вокруг сплошная шелуха.
А чего хочу я?
Чего ты хочешь, Юль?
– Пойдем танцевать, Березина, – Паша хватает меня за руку и тянет. Я дергаю ее назад.
Получаю удивленный взгляд. Брови вверх.
– Что, судья запретил?
– Не твое дело.
Выдергиваю запястье. Встаю с диванчика. Меня шатает. Шаг не уверенный. Достаю из сумочки бумажник и бросаю на стол несколько тысячных купюр. Уверена, этого
Дальше – вниз по лестнице. Через танцпол. Слыша оклики за спиной.
Прохожу мимо охраны. Срываю с руки бумажный браслет.
Расфокусированный взгляд безошибочно выцепляет нужную мне машину.
Я убеждаю себя, что сяду в низкую ауди в последний раз. Я всего лишь скажу ему всё, что думаю. Я плохая пешка. Я хочу слететь с доски.
Тарнавский стоит рядом с машиной, прислонившись к ее боку. В руке – сигарета. Затягивается и выдыхает дым в асфальт.
Поднимает голову. Видит меня.
Сердце выпрыгивает.
– Юль, – Паша снова тормозит. Ловит. Разворачивает. – Да не иди ты к нему. Ты ж не дворняжка прикормленная, по первому зову… – Он произносит с такой искренней жалостью, что в манипуляции не заподозришь. Но я взрываюсь. Бью по руке. Отступаю.
– Другого кого-то трахнешь. Выдохни, Паш.
Разворачиваюсь и иду к машине, ускорив шаг.
Я оставила верхнюю одежду в клубе. На улице – почти ноябрь. Холодно. Влажно.
Тарнавский следит за моим приближением, даже не пытаясь зажечь лицо радостью.
Мы перестали скрывать свои эмоции. Это хорошо.
Он не обходит машину и не открывает дверь.
Галантность нахуй.
Я делаю это сама.
Мы садимся в салон молча и без приветствий.
Цветами в салоне уже не пахнет.
Тут же газуем. Я не успеваю пристегнуться, да и тупо. Мы тут жизнь друг другу рушим. Чего уже бояться?
Я не спрашиваю, куда он едет. Это становится понятно по выбранному и знакомому наизусть маршруту.
Напоследок я попаду к нему. Не так уж плохо.
Не пытаюсь смотреть. Эмоциями и так заполнен салон. Он злой до предела. Он меня ненавидит.
Это ли не триумф, малышка? Ты же этого хотела.
Иду за ним по подземной парковке. Стою сзади в лифте. Жду, пока откроет дверь.
В квартиру ступаю первой. Зачем-то делаю прощальный вдох.
– Телефон дай.
Оглядываюсь. Его голос пугает. Я слышу впервые за вечер и воспротивиться не смею.
Достаю из сумочки. Протягиваю.
Он, не глядя, бросает его на полку. Смотрит при этом мне в глаза. Возможно, если бы в коридоре горел свет, я превратилась бы в пепел. А так…
– Ключи тоже.
По телу проходится дрожь. Послушно даю.
Они летят на специальную вазу. Уши и грудную клетку режет звон. Значит, отныне вход закрыт?
Возвращаюсь к
Он сегодня не в рабочем. Серый лонгслив под горло. Вместо брюк со стрелками – графитовые джинсы.
Я бы сказала, что ему очень идет. Подчеркивает рельефные плечи и грудь. Узкие бедра. Длину ног. Но…
Слава поднимает руку и сжимает пальцами мои щеки. До боли. По-настоящему. «Подстраивает» позицию головы под свое удобство.
Разглядывает и молчит.
Я вижу в глазах то, что вроде бы и хотела. Ад. Только а он мне нахуй нужен?
– Связался с ебаной малолеткой, – оскорбление слетает с его губ, как самая обыденная в мире вещь. Который час? Как тебе погода? Как вечер провела? Малолетка ты ебаная…
Алкоголь все еще греет кровь. Добавляет то ли смелости, то ли глупости.
– Кем ебаной? Ты же уточняй…
Срываю маску. Брызжу ядом. Сужаю глаза и предлагаю поиграть в круговорот обоюдного недовольства. Я одна впитывать не стану.
– Точно я должен сказать? – Моя реакция на вполне ожидаемый, и даже спровоцированный мной ответ-вопрос, настолько же предсказуема.
Я заношу руку. Слава ловит ее в воздухе.
Лицо отпускает. Разворачивает меня на каблуках. Согнутая в локте рука оказывается за спиной. Спина – плотно вжата в его грудь.
Между моих лопаток бешено колотится его сердце. Я сминаю темно-серый кашемир в кулаке и бессильно бью в живот.
Он снова фиксирует подбородок и поворачивает его.
– Я тебя засажу, – шиплю, вызывая у судьи улыбку. Он выдыхает смешок мне в губы. Я их зачем-то облизываю.
Взгляд Тарнавского замирает на этом действии. Сжимаю. Возвращается к глазам.
– Давай, Юль. Давай, малыш. Верю в твой талант пустить все по пизде.
Брыкаюсь. В обтянутые платьем ягодицы упирается горячий пах. Я уже его ненавижу в открытую.
Дергаюсь еще раз.
– Я не хочу, – пытаюсь вырвать руку, он еще раз меняет позу.
Лицом к лицу. Обе мои руки – в его пальцах.
Глаза блуждают по лицу. Только уже не уговаривают. Не просят. Не взывают.
Я разбудила в нем что-то куда более страшное, чем рассчитывала.
– Я хочу.
Глава 26
Глава 26
Юля
Мы бьемся зубами и сплетаемся языками. Нашим рингом станет кровать. Секс будет схваткой, в которой я обязана победить.
Тарнавский заводит руки мне за спину. Больно сжимает кисти до будущих ярких синяков. Но ему все равно. И мне всё равно.
Я чувствую только яростные повторяющиеся толчки напряженного языка. Один за другим. Такие знакомые и всё равно особенные сегодня.