Преданная. Невеста
Шрифт:
Тарнавский подается навстречу. Я хватаюсь за его затылок. Новый поцелуй начинается с цокота зубов.
Перепачканная моей смазкой рука больно сжимает бедро. Он сгибает мою ногу сильнее и подтягивает выше вдоль своего торса. Прижимается ко входу головкой голого члена.
– Без презерватива, что л...
Снова не договариваю.
Он перебивает меня закономерным:
– Заткнись, – а потом я чувствую, как изнутри растягивает. Мне до отчаянья знакомо. Приятно. Больно. Всё сразу.
Член
Я должна ляпнуть что-то пренебрежительно-унизительное. Мол, ноль эмоций. Пресно. Но стыдно молчу.
– Ты меня хочешь. Тогда в чем была проблема, Юля?
Он ждет ответа несколько бесконечностей, длящихся пару секунд. Участившееся дыхание палит меня. И бесит. Я обороняюсь циничной ложью:
– Я еще и постонать могу. Показать?
В ответном взгляде проскальзывает бешенство. Он его гасит. Обрывает меня тяжеловесным:
– Ясно.
Дальше – возобновляет движения.
Я адски хочу закрыть глаза и отстраниться. Доказать ему, что совсем не зависима. Продолжать бросаться унизительными ремарками. Но сделать это не получается.
В мой лоб вжимается горячий лоб Тарнавского. Я даже думаю: не температурит ли? А потом вспоминаю: даже если да – это не моя проблема.
Сердце ноет. Грудную клетку распирает.
Низ живота тяжелеет и тяжелеет.
Он не торопится. Он, блять, никуда не спешит.
Сжимает полушария моей груди. Трогает губами губы. Проникает в беспроигрышном темпе. Движется с беспроигрышной амплитудой.
Я пытаюсь напомнить себе, что секс – это просто удовольствие. Член – это всего лишь член. Но реальность все равно плывет.
Мужские губы спускаются по шее ниже. Я кусаю свои.
Какой у нас там раунд? А как я должна была считать?
Пытаюсь отвлечься от идеальных касаний языка к чувствительной груди. Он обхватывает губами сосок и тянет. Пульс снова меняет ритм.
Не надо. Ч-ч-черт. Не надо!
Ерзаю. Прогибаюсь.
Поднимает голову – кривлюсь.
– Кто тебе сказал, что я люблю, когда ты трогаешь мою грудь? – Убого бью ниже пояса, но даже это не дарит удовлетворения. В глазах Тарнавского ни обиды, ни злости.
– Кто тебе сказал, что меня ебет, что любишь ты?
Осознаю, что и этот раунд тоже проебываю. Упираюсь в плечи и снова пытаюсь уползти.
Хватит. Достаточно. Хочу сбежать.
Только он не хочет. Не дал и не даст.
Дергает обратно под себя. Насаживает бедрами на свой член, делая за меня то, что тело давно просит.
– Пусти, – на мой «приказ» отвечает глазами. Нет.
Его движения становятся еще более грубыми. Взгляд – убийственным. Он трахает меня, не просто навязывая свои правила, а всем видом давая понять: если кто-то сегодня и самоутвердится, то
Меняет позу. Ставит коленями на кровати и упирает ладонями в спинку. Расталкивает бедра. Я чувствую резкое проникновение сзади. Руки... А руки везде.
Так хуже. Так намного хуже.
Он снова сжимает и выкручивает соски. А я впиваюсь в мягкую обивку. Кусаю губы. Смотрю вниз. Изображение плывет. Дыхание выбивают толчки члена. Он решает даже когда я вдохну…
Влаги так много, что она стекает вязкими каплями и пачкает внутреннюю сторону бедер. Моих и его.
Дрожь проходит по всему телу. Мужская ладонь оставляет в покое грудь и поднимается к шее. Он сжимает, но не сильно. Я мотаю головой.
Не надо.
Но ему снова похуй. Прижимается губами к коже. Втягивает. Больно. Сильно. Оставляет отметину. Ведет по ней порочным языком.
Обжигает дыханием ухо, продолжая биться влажными из-за моей смазки бедрами о мои ягодицы.
— Что ты мне доказываешь, Юля? — Мое имя из его уст снова звучит с легкой издевкой. Пальцы сжимают шею сильнее. — Что ты, блять, мне доказываешь?
Жмурюсь, а у самой в голове красными флажками его запрет закрывать глаза.
Я… Не помню.
Рука мужчины спускается по ребрам к животу. Он играет с пирсингом, продолжая совершать короткие толчки. Ползет пальцами ниже. Я хочу перехватить – отбрасывает мою руку. Прогибает так, что мне приходится держаться обеими, иначе упаду.
Я приоткрываю рот и стараюсь дышать. В уголках глаз собираются слезы.
— Доказала, Юль? А?
Он уже знает, что нет. Но сорванные тормоза не дают остановиться.
Оргазм начинает подкатывать еще до того, как пальцы восьмеркой обведут пульсирующий клитор.
Я сжимаю зубы и стону. Во мне просыпаются вообще не нужные сейчас эмоции. Воспоминания.
Наша первая ночь. Все последующие. Его ямочки. Наши шуточки. Вся нежность, в которую я так наивно верила.
Как тосковала, когда уехал в Штаты. Как ждала. Как боялась выглядеть пресной. Не хотела быть скучной. Не хотела, чтобы наши отношения были в напряг.
Как мечтала о белом платье. О детях. О жизни...
Ужас в том, что он давно стал и до сих пор остается самым важным в моей жизни человеком. И я ничего не могу с этим поделать.
Контролировать эмоции становится невозможно. Открываю глаза, чтобы убедиться — в них стоят слезы. В носу щиплет. Первая капля становится слишком тяжелой, стекает на кончик носа и падает на подушку.
Я хочу бросить белое полотенце. Сдавленно прошу:
– Остановись...
Но он не слышит. Или не хочет. Снова разворот. Я снова под ним. Член проникает резко. Мир разлетается на мелкие осколки. Я прогибаюсь и стону. Влагалище сокращается. Он победил.