Предатель. Я тебе отомщу
Шрифт:
Телефон выпадает из ослабевших рук, слышится хруст треснувшего экрана, но это неважно. Ведь окна моей квартиры объяты пламенем.
6. Прошлое
Жизнь иногда способна преподнести такие удары, что даже мимолётный покой становится недосягаемой роскошью. Закрываю глаза, и передо мной снова всплывают образы: густые клубы чёрного дыма, вырывающиеся из окон моей квартиры. Едкий запах гари, который, казалось, въелся в лёгкие, и жар, который будто обжёг мою душу. Воспоминания терзают меня, напоминая, что тогда, в тот день, я не сделала
Пожарные приехали спустя пятнадцать минут, когда от квартиры уже практически ничего не осталось. После того как очаг возгорания удалось ликвидировать, выяснилось, что моих родителей не было дома. Лишь спустя время я, не находящая себе место от нахлестывающего горя и беспокойства, узнала, что после моего ухода в университет, мать умудрилась поругаться с отцом и разбежаться, кто куда. Она к подруге на опохмел, а он в сад-огород, испортить пару-тройку удочек, к которым сам себе и запрещал приближаться в полупьяном состоянии.
Мне сообщили об этом на второй день в больнице, куда меня доставили с отравлением угарным газом.
Врачи сказали, что мне повезло. Я могла бы впасть в кому. Но это «везение» мало что значило, ведь, лежа в больничной палате, я чувствовала, как жизнь рушится по кирпичикам. Посетителей мне не разрешали. Никто из родных даже не знал, что я тут. Впрочем, кого бы это волновало?
Неделя в больнице пролетела как в тумане. Скудное питание, редкие переписки с Аней — вот и всё, что помогало мне не утонуть в отчаянии. Конечно, я не рассказала ей правду. Сказала, что у меня обострился аппендицит, чтобы не заставлять её чувствовать вину за невозможность меня приютить.
Аня между делом упоминала, что Артём всё ещё крутится у универа, а его появление странным образом совпадает с окончанием наших пар. Она уверяет, что это судьба. Но если та и существует, то почему она выбрала меня для своих худших экспериментов?
Через полторы недели меня всё-таки выписывают. Медсёстры, знавшие о моём положении, провожают меня сочувствующими взглядами. В руках лишь рюкзак с минимумом вещей, а в душе — полный вакуум.
На улице дует холодный ветер, а моя тонкая футболка — отвратительная защита от ветра. Над головой серое небо, под ногами мокрый асфальт, а в руках всего лишь один потрепанный рюкзак с минимумом вещей для выживания. В эту секунду мне искренне захотелось достать дурацкие тетради по истории и разорвать их в клочья. Чтобы хоть как-то выплеснуть все то, что на душе.
Не зная, что делать дальше, понуро бреду вдоль тротуара, судорожно размышляя, к каким из родственников можно нагрянуть без приглашения. Ведь у меня даже их номеров нет, поскольку все, кто живёт лучше моих родителей, автоматически заносились ими в черный список. Возвращаться туда, где раньше была моя квартира, смысла не видела. Разве может меня ждать там что-то, кроме запаха гари и безнадежности?
Пока шла, успела набрать в кроссовки воды, поскольку совершенно не замечала луж, что успели собраться за дождливую ночь. Я вообще мало что замечала. И, наверное, это стало моей ошибкой.
На этот раз не было скрипа шин или чего-то подобного. Лишь волна резкого холода, обрушившегося со стороны проезжей части и удаляющийся гогот каких-то
Я продолжаю идти на автомате. В какой-то момент слышу позади повторное гудение двигателя. В момент, когда на мои плечи падает чей-то пиджак, я, кажется, теряюсь ещё больше. Даже слегка приседаю от неожиданности.
– Ты, смотрю, не упускаешь ни единой возможности влипнуть в неприятности, – голос Артема кажется ненастоящим, словно вырванным из кусочка сна, некогда забытого.
– Ну, если возможность есть, то почему ей не воспользоваться? – флегматично отзываюсь, еле выдавливая эти слова дрожащими губами.
Руки Артема, лежащие на моих плечах поверх его пиджака, обжигают, даря долгожданное тепло, разгоняя кровь по венам.
– Ещё ни одна девчонка так быстро не мокла при встрече со мной. Бьешь рекорды, – повернувшись, я натыкаюсь на его внимательный взгляд, застывший где-то на уровне моих дрожащих губ. Но видится в нем не бессовестная похоть, которой я так тщательно избегаю, а тревога. – Есть во что переодеться?
Смешок вырывается механически. Во что? Лучше бы спросил где…
– Понял, – сказал он, не дожидаясь ответа. – Пойдём, у меня есть идея.
Артем берет меня за руку и ведет к своей машине. В голове кружатся вопросы, но я отмахиваюсь от них. В тот момент мне важно только одно: я не одна, и хотя бы на какое-то время знаю, куда иду.
Иногда даже такое крохотное чувство комфорта стоит того, чтобы забыть обо всём и поверить в судьбу.
7. Прошлое
– Так теплее? – подставив ладонь к приборной панели, спрашивает Артем, все так же внимательно наблюдая за мной.
– Да, спасибо, – уже более ровным тоном отзываюсь, неотрывно следя за его красивой мужественной рукой, что только что заботливо прибавила печку на полную мощность.
Ему, наверное, и самому сейчас жарко.
Эта мысль почему-то вызывает прилив смущения и я, наконец, поднимаю голову. Но смотрю не в глаза…
На этот раз его внешний вид не кажется излишне вычурным или чужеродным. Наверное, сегодня я впервые смотрю на него, как на других, и вижу перед собой обычного человека. Его рубашка чуть намокла у плечей из-за соприкосновения со мной и облепила крепкие плечи. Тонкая прядь волос свисала надо лбом, выбившись из прически, вызывая единственное желание — поправить ее.
И я действительно тянусь к нему. Неосознанно, рефлекторно, забывая обо всем на свете.
– Что ты делаешь? – он перехватывает мою кисть, поймав мой взгляд в капкан. Его голос тих и нежен, в нем едва слышится смех, но не тот от которого хочется сбежать и спрятаться.
– Ничего, – очнувшись будто ото сна, отдергивая руку, но у меня не выходит.
Крепкие пальцы Артема не собираются отпускать. В этот момент я и сама не уверена, что хочу вырываться. Магнетизм этого парня сравним с гипнотической мелодией укротителя змей, что своими незамысловатыми действиями и уловками заставляют гибкое тело извиваться так, как сам того пожелают.