Предшественники Шекспира

Стороженко Николай Ильич

Своими мастерскими сценами изъ народной жизни Гейвудъ положилъ начало англійской народной комедіи; въ его произведеніяхъ англійская драма пришла повидимому къ сознанію, что служеніе реальнымъ потребностямъ жизни есть задача достойная драматурга. Въ какой степени важность этого ршительнаго обращенія къ реальному было сознаваема самимъ Гейвудомъ — ршить трудно. Весьма вроятно, что, подобно живописцамъ фламандской школы, Гейвудъ не считалъ себя реформаторомъ въ искусств и во всякомъ случа не подозрвалъ всхъ плодотворныхъ послдствій принятаго имъ направленія. "Кто же могъ предполагать въ то время — говоритъ Прудонъ въ своемъ сочиненіи объ Искусств — что смлая мысль представить простыхъ людей за ихъ ежедневнымъ дломъ, придавая особый блескъ и точность отдлк — есть самая великая мысль, которая когда либо приходила въ голову художника". Впрочемъ вопросъ о томъ, какъ относился Гейвудъ къ своимъ произведеніямъ, весьма важный для его біографіи, нисколько не мняетъ сущности дла. Для насъ важно, что смя, сознательно или безсознательно брошенное Гейвудомъ, принесло плодъ, что живительная струя реализма, привитая имъ англійской драм, не изсякла на безжизненной почв моралите, но оплодотворила ее собою и понемногу преобразовала самыя моралите въ настоящую комедію нравовъ. Какимъ образомъ совершилось это преобразованіе съ одной стороны подъ вліяніемъ интерлюдій Гейвуда, съ другой, при посредств литературныхъ традицій классической древности, — мы увидимъ въ слдующей глав; а теперь, разставаясь съ Гейвудомъ, скажемъ нсколько словъ о художественныхъ достоинствахъ его произведеній.

Общераспространенное мнніе о Гейвуд то, что талантъ его былъ чисто вншній, что онъ обладалъ въ значительной степени чутьемъ дйствительности и способностью ея врнаго изображенія, но что онъ не былъ въ состояніи возвыситься до созданія цльныхъ комическихъ характеровъ и типовъ. Ульрици, который можетъ быть названъ представителемъ этихъ ходячихъ мнній въ наук, утверждаетъ, что интерлюдіи Гейвуда суть только копіи отдльныхъ личностей и происшествій, исключающія всякую мысль объ обобщеніи; это очерки съ натуры безъ малйшей примси идеальнаго элемента, врныя отображенія извстныхъ чертъ его времени, но лишенныя всякой художественной отдлки ⁸⁷). Съ перваго разу кажется не совсмъ яснымъ, что

хочетъ сказать авторъ, упрекая Гейвуда въ отсутствіи идеальнаго элемента. Если подъ именемъ идеальнаго элемента въ комедіи слдуетъ разумть работу творческой фантазіи надъ массой реальныхъ наблюденій, комбинированіе ихъ въ живые и цльные комическіе типы, то въ этомъ отношеніи произведенія Гейвуда могутъ удовлетворить самыхъ взыскательныхъ судей. Герои его интерлюдій могутъ быть съ полнымъ правомъ названы его созданіями. Они не суть — какъ насъ хочетъ уврить Ульрици — фотографическія копіи съ живыхъ лицъ, виднныхъ Гейвудомъ; при всей своей индивидуальности, они — лица родовыя, собирательныя и, можно сказать, идеальныя. Оттого, не смотря на нсколько сотъ лтъ, отдляющихъ ихъ отъ насъ, мы и теперь живо чувствуемъ ихъ типичность и жизненную правду. Простодушный рогоносецъ Джонъ и его воинственная половина, пройдоха-попъ, прикрывающій личиной благочестія и пастырскаго долга свои похотливыя наклонности, краснобай Pardoner и веселый плутъ Разнощикъ, — вс эти лица стоятъ передъ нами, какъ живыя, именно благодаря тому, что Гейвудъ не ограничился вншней копировкой ихъ словъ и дйствій, но съумлъ заглянуть въ ихъ душу и извлечь оттуда общія и неизмнныя черты ихъ человческой природы. Смя, брошенное Гейвудомъ потому и принесло обильные плоды, что онъ самъ былъ высоко-художественнымъ представителемъ провозглашеннаго имъ направленія, что его произведенія могли служить прекрасными образцами для подражанія. Интерлюдіи Гейвуда служили указателемъ пути, по которому должна была пойти англійская драма, если ей суждено было когда-нибудь разорвать облекавшіе ее теологическіе туманы и, посл многовковыхъ блужданій, выбраться наконецъ на настоящую, торную и необозримую дорогу.

Выше было замчено, что интерлюдіи Гейвуда знаменуютъ собой побду свтской, народно-бытовой стихіи надъ религіозными мотивами мистерій и мистико-аллегорическимъ содержаніемъ моралите. Представляя собой, такъ сказать, поворотный пунктъ въ исторіи англійскаго театра, он даютъ намъ удобный случай бросить общій взглядъ на пройденный имъ путь и подвести итоги участію народно-бытовой стихіи въ развитіи англійской драмы. Говоря о развитіи драмы, нужно строго различать вопросъ формы отъ вопроса содержанія. Конечно, если смотрть на дло исключительно съ формальной стороны, то, пожалуй, можно прійти къ заключенію, что посл того какъ изъ литургическихъ элементовъ выработалась мистерія, никакого дальнйшаго прогресса въ области средневковой драмы не существовало и слдовательно нтъ никакой надобности писать ея исторію. Нельзя-же въ самомъ дл считать прогрессомъ замну мираклей циклическими мистеріями или живыхъ лицъ безжизненными аллегорическими тнями и видть въ трехъ типическихъ формахъ средневковой драмы — мистеріяхъ, моралите и интерлюдіяхъ — возникшихъ, какъ мы видли, совершенно независимо другъ отъ друга, три необходимыя ступени ея органическаго развитія? Но если, оставивъ въ сторон случайныя формы драмы, зависвшія отъ преобладающихъ въ литератур вкусовъ и повтрій, взглянуть на нее со стороны ея содержанія, если имть постоянно въ виду задачу драматическаго творчества, состоящую, по выраженію Шекспира, въ томъ, чтобъ быть врнымъ отраженіемъ дйствительности: показать добродтели ея собственныя черты, пороку его собственный образъ, изобразить душу и тло времени, его форму и характеръ, (Hamlet Act III. Sc. II), то и средневковой драм нельзя отказать въ постоянномъ движеніи впередъ. Сущность развитія средневковаго театра состояла въ постепенномъ высвобожденіи его изъ подъ церковной опеки, въ возрастающемъ преобладаніи свтскихъ, реальныхъ, человческихъ интересовъ надъ интересами церкви и ея теологической морали. Въ этой многовковой борьб условныхъ идеаловъ драмы съ ея, постепенно выясняющимися, вчными задачами, большое значеніе принадлежитъ народно-бытовому элементу, въ природ котораго искони лежало инстинктивное стремленіе къ реальному, исконная потребность правдиваго изображенія дйствительности. Живая народно-бытовая струйка, просачивающаяся, подобно подпочвенной вод, то тамъ, то сямъ въ мистеріяхъ, въ конц концовъ не только помутила кристальную гладь ихъ эпическаго міросозерцанія, но измнила самыя задачи драмы и, разрушивъ китайскую стну, отдлявшую столько вковъ драму отъ окружающей дйствительности, въ интерлюдіяхъ Гейвуда и его послдователей, сама превратилась въ широкую и свтлую рку, отражающую въ себ вс существенные вопросы, вс животрепещущія явленія современной жизни.

ГЛАВА II

Переходная эпоха

Возрожденіе и реформа. — Отзвукъ религіозной контроверсы въ драм. — Протестантскія и католическія пьесы. — Драма принимаетъ историческій характеръ. — "Король Іоаннъ" Епископа Бэля. — Успхи классическихъ знаній въ Англіи въ XVI в. — Вліяніе литературныхъ традицій классической древности на форму англійской драмы. — Первая правильная комедія и первая правильная трагедія. — Образованіе классической и народной школъ. — Мнніе классиковъ о современномъ имъ народномъ театр. — Итальянское вліяніе и Джонъ Лилли.

Въ конц XV и начал XVI в. въ умственной жизни западной Европы чувствуется особое, небывалое дотол, оживленіе. Къ этому времени, словно къ заране назначенному пункту, стекаются отовсюду элементы умственнаго и соціальнаго обновленія: окончательное паденіе феодализма и тсно съ нимъ связанное установленіе прочнаго государственнаго порядка, открытіе Америки и морскаго пути въ Индію, изобртеніе книгопечатанія, возрожденіе наукъ и наконецъ религіозная реформа. Шумъ движенія не умолкаетъ ни на минуту; везд видна усиленная дятельность, жгучая жажда знанія, судорожное желаніе поскоре разорвать оковы духовной тираніи, стснявшія въ продолженіе многихъ вковъ вс порывы человчества къ боле разумному существованію. Хотя проявленія этого великаго умственнаго движенія весьма разнообразны, однако они сами собой группируются вокругъ двухъ центральныхъ пунктовъ, двухъ взаимно-условливающихъ другъ друга идей — Возрожденія и Реформы. Подъ совокупными ударами этихъ двухъ великихъ факторовъ новой цивилизаціи колеблется и рушится, повидимому крпко сколоченное, зданіе средневковой вры и науки. Борьба ведется почти одновременно на двухъ почвахъ, и побды гуманизма подготовляютъ собою успхи реформаціи. Мы не имемъ намренія слдить за всми фазисами этой многознаменательной борьбы старыхъ культурныхъ началъ съ новыми, исписавшей страницы исторіи безсмертными подвигами; для нашей цли достаточно показать, какимъ образомъ великое умственное движеніе XVI в. отразилось на содержаніи и форм англійской драмы.

Лекки въ своей "Исторіи раціонализма въ Европ", справедливо замчаетъ, что для составленія себ врнаго понятія о характер реформаціоннаго движенія, нужно имть въ виду не только его конечные результаты, но также и его непосредственныя цли ⁸⁸). Не подлежитъ сомннію, что реформація, поколебавъ принципъ церковнаго авторитета въ лиц папы и провозгласивъ права личнаго сужденія въ длахъ вры, необходимо должна была прійти къ полной терпимости по отношенію къ чужимъ религіознымъ убжденіямъ, или — что одно и тоже — къ признанію свободы врующей совсти. Но если мы на время закроемъ глаза на великіе результаты реформаціоннаго движенія и будемъ имть въ виду его непосредственныя цли и задачи, то, пожалуй, можемъ прійти къ полнйшему отрицанію культурнаго значенія реформаціи. Извстно, что ближайшимъ слдствіемъ провозглашенія права каждаго человка самому избирать для себя тотъ или другой путь спасенія, было образованіе множества новыхъ церквей и сектъ, изъ которыхъ каждая смотрла на свою доктрину, какъ на единственный сосудъ истины и считала другія ученія еретическими. Казнь Серве въ Женев за его еретическія мннія была одобрена важнйшими представителями протестантскаго богословія, даже кроткимъ Меланхтономъ. Мало того, право преслдовать и искоренять ересь, усвоенное за свтской властью католицизмомъ, было вновь подтверждено за нею Лютеромъ въ его письм къ Филиппу Гессенскому и Кальвиномъ въ его знаменитомъ посланіи къ герцогу Соммерсету. Но если бы кто нибудь, на основаніи только что приведенныхъ печальныхъ фактовъ, вздумалъ отрицать всякій смыслъ, всякое культурное значеніе реформаціи, то онъ впалъ бы въ одинаковую ошибку съ тми, которые изъ за блестящихъ результатовъ реформаціоннаго движенія не хотли видть его мрачныхъ сторонъ и прискорбныхъ увлеченій. Дло въ томъ, что никакое культурное начало не приноситъ сразу всхъ ожидаемыхъ отъ него плодовъ; основная идея его выясняется мало по малу на всемъ протяженіи его исторіи. Ведя ожесточенную борьбу съ католицизмомъ, протестантизмъ невольно заразился отъ своего противника духомъ нетерпимости и той неразборчивостью въ средствахъ, которая всегда отличала католицизмъ. Одно время казалось, что на мсто упраздненной духовной тираніи водворится новая, столь же исключительная и ненавистная. Но сила новаго культурнаго начала состояла именно въ томъ, что оно носило въ самомъ себ источникъ обновленія. Въ то время какъ передовые вожаки протестантизма, увлекшись злобой дня, стали ковать для человчества новыя цпи, въ самой сред реформаціи начинается реакція въ пользу свободы совсти. Истинный смыслъ реформаціоннаго движенія, скрывшійся на время среди тумана теологическихъ словопреній, былъ ясенъ для небольшой группы смлыхъ протестантскихъ мыслителей, которыхъ фанатическій послдователь Кальвина, Беза, въ порыв своего сектаторскаго рвенія, называлъ эмиссарами сатаны. Этимъ-то истиннымъ апостоламъ реформаціи человчество обязано тмъ, что великіе принципы, провозглашенные ею, не погибли, но вошли обновляющимъ элементомъ въ послдующее развитіе жизни и сдлались однимъ изъ самыхъ дорогихъ убжденій человчества.

Конечно, если бы возвышенные идеалы реформаціоннаго движенія осуществились въ XVI в. хотя на половину, то вопросъ о вліяніи реформаціи на искусство и литературу былъ бы единогласно ршенъ въ пользу реформаціи. Но на дл вышло иначе. На почв, засваемой въ продолженіи столькихъ вковъ сменами фанатизма и невжества, не могли тотчасъ же взойти чистыя ученія терпимости и свободы; напротивъ того на первыхъ порахъ они были сами заглушены старыми плевелами. Первые шаги реформаціоннаго движенія повсемстно сопровождались усиленіемъ теологическаго духа, которое не могло иначе какъ вредно отозваться на развитіи знаній. Эразмъ горько жаловался, что гд только водворяется лютеранизмъ, тамъ гибнутъ литературныя занятія ⁸⁹). Въ Англіи протестанты жгли и уничтожали древнія рукописи, видя въ нихъ остатки папистскаго суеврія; они такъ усердно очистили библіотеку Оксфордскаго университета, что оставили въ ней всего одну рукопись, содержавшую въ себ творенія Валерія Максима ⁹⁰). Занятые своими нескончаемыми теологическими преніями, протестантскіе богословы, будучи въ сущности людьми весьма образованными, относились къ наук съ своей точки зрнія и поощряли только занятія церковной исторіей, ибо видли въ нихъ весьма важное подспорье для борьбы съ католиками и другъ съ другомъ. Классическія знанія, насажденныя въ Германіи руками первыхъ гуманистовъ, пришли во многихъ мстахъ въ совершенный упадокъ, и Меланхтону и его друзьямъ стоило не мало труда насаждать ихъ снова. Одинъ всепоглощающій интересъ охватилъ всю протестантскую Европу и подчинилъ себ вс другіе интересы. Каждое литературное произведеніе

невольно становилось тенденціознымъ: оно отражало въ себ борьбу враждебныхъ партій и отстаивало либо католическіе, либо протестантскіе интересы. Полемическій задоръ проникъ даже и въ нейтральную область поэзіи. Въ швейцарскихъ городахъ Базел, Берн и Цюрих, театръ впервые становится орудіемъ реформаціонной пропаганды ⁹¹). Отсюда это тенденціозное направленіе сообщилось чрезъ Германію и Голландію и Англіи. Впрочемъ — сколько намъ извстно — здсь имъ раньше воспользовались католики. Въ 1527 г., по случаю прибытія французскаго посла въ Англію, при двор Генриха VIII (тогда еще искренняго католика) была представлена латинская моралите, въ которой между прочимъ былъ выведенъ на сцену "еретикъ Лютеръ" (the eretyke Lewter) въ чорной ряс монаха и жена его, одтая въ красное шелковое платье ⁹²). Въ драматическомъ отношеніи эта пьеса замчательна тмъ, что мы видимъ въ ней первую попытку наполнить моралите историческимъ содержаніемъ. Наряду съ Религіей, Церковью, Ересью и другими аллегорическими фигурами, въ ней дйствуютъ французскій дофинъ и его братъ, кардиналъ и проч. Ободренные примромъ двора, католики, осыпавъ предварительно приверженцевъ реформы памфлетами, сатирическими псенками, задумали сдлать изъ театральныхъ подмостокъ средство для распространенія своихъ доктринъ и съ этой цлью издали около 1530 г. моралите "Every Man", въ которой въ драматической форм излагалась сущность католическаго. ученія объ оправданіи посредствомъ добрыхъ длъ ⁹³). Задтые за живое, протестанты стали отплачивать противникамъ той же монетой: сочиняли интерлюдіи, въ которыхъ осмивались католическіе догматы и обряды, пли по улицамъ куплеты, исполненные сатирическихъ выходокъ противъ папы и т. д. При тогдашнемъ возбужденномъ состояніи умовъ подобные споры легко могли кончиться уличными схватками;. въ предупрежденіе этого, правительство Генриха VIII дважды издавало указъ, запрещавшій, "злонамреннымъ людямъ" (evil disposed persons) въ своихъ памфлетахъ, балладахъ и интерлюдіяхъ толковать по своему священное писаніе и вообще касаться религіозныхъ вопросовъ ⁹⁴).

Изъ всей этой массы драматическаго хлама, испещреннаго цитатами изъ священнаго писанія ^9б) и скучнйшими теологическими контроверсами, нсколько выдаются пьесы епископа Бэля, ревностнаго протестанта, принужденнаго за свою горячую преданность длу реформы дважды бжать изъ Англіи, куда онъ окончательно возвратился только посл вступленія на престолъ Елисаветы. Бэль въ разные періоды своей долгой. и бурной жизни написалъ боле двадцати пьесъ, изъ которыхъ до насъ дошло шесть ⁹⁶). Несмотря на то, что Бэль писалъ и мистеріи, и моралите, и историческія хроники, называя ихъ безразлично трагедіями, комедіями и интерлюдіями, во всхъ его драматическихъ произведеніяхъ, если судить по дошедшимъ до насъ пьесамъ, просвчиваетъ одна и та же антикатолическая тенденція, явное желаніе доказать, что римская церковь есть источникъ суеврія, невжества и всевозможныхъ бдствій, что въ лон ея для человка невозможно спасеніе. Въ одной пьес (God's Promises) онъ полемизируетъ противъ католическаго ученія объ оправданіи чрезъ добрыя дла и противопоставляетъ ему протестантскій догматъ объ оправданіи посредствомъ вры въ Іисуса Христа. Въ другой (Christ's Temptation), написанной въ стил древнихъ мистерій, онъ влагаетъ въ уста самаго Христа сильную рчь противъ постовъ, а въ эпилог говоритъ отъ своего имени о необходимости каждому читать св. Писаніе и нападаетъ на католическое духовенство, которое изъ личныхъ выгодъ держитъ народъ въ невжеств и скрываетъ отъ него слово Божіе. Третья пьеса (Three Lawes of Nature) исполнена самыхъ яростныхъ нападокъ на обряды римской церкви и на главу ея — папу. Здсь Бэль честитъ папу прозвищемъ нечестиваго римскаго антихриста (faytheless Anti-Christ of Rome) и доходитъ до непростительнаго кощунства, пародируя католическую обдню ⁹⁷). Не довольствуясь борьбой съ папизмомъ на догматической почв и осмяніемъ католическихъ обрядовъ и церемоній, Бэль перенесъ борьбу на почву историческую и написалъ двухъактную историческую драму (Kynge Johan), въ которой взглянулъ съ протестантской точки зрнія на главнйшія событія царствованія короля Іоанна Безземельнаго. При этомъ онъ само собою имлъ въ виду провести параллель между тогдашними притязаніями папской власти и теперешними кознями католиковъ. Сообразно своей главной цли, Бэль придаетъ слишкомъ большое значеніе попыткамъ Іоанна сбросить съ себя иго папской власти и представляетъ этого вроломнаго и трусливаго тирана великимъ патріотомъ, мученикомъ и чуть-ли не героемъ ⁹⁸). Въ эстетическомъ отношеніи пьеса Бэля не выдерживаетъ самой снисходительной критики: въ ней нтъ никакого драматическаго движенія; везд разсказъ преобладаетъ надъ дйствіемъ, часто некстати прерываемымъ комическими интерлюдіями; характеры, за исключеніемъ самого героя, который остается вренъ себ до конца, очерчены весьма блдно, притомъ же только нкоторые изъ нихъ носятъ историческія имена — папы Иннокентія III, кардинала Пандульфо и т. д.; остальные же суть аллегорическія фигуры: Nobility, Clergy, Civil Order, Usurped Power и т. д.; но она замчательна тмъ, что, представляя собой древнйшую дошедшую до насъ попытку сообщить средневковой драм историческое направленіе, служитъ, такъ сказать, переходной ступенью отъ моралите къ драматическимъ хроникамъ Пиля и Марло и такимъ образомъ связываетъ средневковую драму съ новой. Во всемъ остальномъ она врно хранитъ традиціи стариннаго англійскаго театра; въ ней, какъ и во всхъ прочихъ моралите, одну изъ главныхъ ролей играетъ Порокъ или Возмущеніе (Vice or Sedition), который въ продолженіе всей пьесы занимаетъ публику своими шутовскими выходками. Стало быть требовать отъ нея правдиваго, художественнаго возсозданія извстной исторической эпохи было бы по меньшей мр странно. Для Бэля, какъ и для его современниковъ, жившихъ въ эпоху отчаянной борьбы двухъ религіозныхъ системъ, художественный интересъ стоялъ на послднемъ план; лучше сказать, они о немъ совершенно не заботились. Равнымъ образомъ Беля, какъ ревностнаго бойца за протестантизмъ, мало интересовалъ вопросъ: вренъ-ли его герой исторіи или нтъ? Для него было довольно заимствовать изъ исторіи нсколько годныхъ для его цлей фактовъ; остальное было его личное дло. Чмъ свтле и возвышенне представится народу личность короля Іоанна, тмъ боле тни падетъ на тхъ, которые своими кознями отняли у Англіи ея благодтеля. Подъ вліяніемъ этихъ, всевластныхъ для него, побужденій, Бэль не задумался превратить ненавистную личность убійцы Артура въ идеальный образъ великаго монарха, горячаго поборника народныхъ правъ, павшаго жертвою своей безкорыстной преданности интересамъ англійскаго народа. Причину раздоровъ короля съ папой Бэль видитъ не въ оскорбленномъ самолюбіи короля, но въ его глубокомъ сознаніи своего царственнаго призванія и связанной съ нимъ отвтственности по отношенію къ поставившему его Богу и управляемому имъ народу. Не трудно догадаться, что въ этомъ, какъ и въ другихъ случаяхъ, авторъ влагаетъ въ уста Іоанна свои собственныя мысли о королевской власти, о папств и т. д. ⁹⁹). Кром "Короля Іоанна" Бэль написалъ еще драму изъ англійской исторіи — The Impostures of Thomas Becket. Хотя эта пьеса и не дошла до насъ, но изъ одного ея заглавія можно заключить, какъ смотрлъ Бэль на жизнь и дятельность человка, причисленнаго римской церковью къ лику святыхъ. Въ томъ же дух дйствовалъ другъ Бэля Ральфъ Рэдклифъ, тоже ревностный протестантъ, написавшій драму объ осужденіи I. Гуса на Констанцскомъ собор ¹⁰⁰).

Историческое направленіе, сообщенное англійской драм Бэлемъ, Рэкдлифомъ и другими протестантскими писателями, имло ршительное вліяніе на ея дальнйшія судьбы. Единственная соперница драматической хроники, духовная драма находилась въ половин XVI в. въ крайнемъ упадк. Хотя представленія мистерій въ Честер, Ковёнтри и др. городахъ по прежнему собирали около себя толпы любопытныхъ, но въ этихъ толпахъ уже не было прежняго энтузіазма. Источникъ чистаго религіознаго воодушевленія видимо изсякалъ и вмст съ нимъ изсякало и творчество въ сфер мистерій. Жизнь постоянно выдвигала впередъ новые жгучіе вопросы дня и настойчиво призывала къ ршенію ихъ вс наличныя общественныя силы. Почва религіозная и политическая такъ соприкасались между собой, что искусство нечувствительно переходило съ одной на другую, и драма становилась или тенденціозной исторической хроникой или религіозно-политической сатирой. Попытки Бэля возродить къ жизни средневковую мистерію, одушевивъ ее новымъ протестантскимъ духомъ (Christ's Temptation, John the Baptist, preaching in the Wildernesse и др.), оказались тщетны. Бэль не имлъ послдователей. За то историческія мистеріи, или пьесы, сюжетъ которыхъ былъ заимствованъ преимущественно изъ ветхозавтной исторіи, получаютъ ршительное преобладаніе надъ коллективными мистеріями стараго стиля ¹⁰¹), и протестанты ловко пользуются ими для своихъ цлей. Несмотря на сектаторскій духъ, проникающій собою большую часть драматическихъ хроникъ и историческихъ мистерій, дйствіе ихъ происходитъ на реальной почв, вытекаетъ изъ характеровъ дйствующихъ лицъ и нигд не нарушается вмшательствомъ высшихъ силъ — знакъ, что въ половин XVI в. англійская драма уже освободилась отъ міросозерцанія древнихъ мистерій и мираклей, которое въ эту эпоху было сильно распространено во Франціи и помшало тамъ развитію національной исторической драмы. Правда, во Франціи еще въ XIV и Х в. встрчаются пьесы, заимствованныя изъ національной исторіи, но он имютъ чисто легендарный характеръ; герои ихъ — Хлодвигъ, Іоанна д'Аркъ, св. Людовикъ — прежде всего святые, совершающіе свои подвиги не личной энергіей, но божественной силой, которой они служатъ послушными орудіями, такъ что французскія историческія пьесы въ сущности ничмъ не отличаются отъ мираклей ¹⁰²).

Почти одновременно съ историческими мистеріями пріобртаютъ громкую извстность пьесы свтскаго содержанія, заимствованныя изъ народныхъ повстей, рыцарскихъ романовъ и другихъ произведеній свтской литературы. Это обстоятельство, въ связи съ быстрымъ развитіемъ исторической драмы, указываетъ на громадную перемну, совершившуюся во вкус англійской публики въ первую половину XVI в. ¹⁰³). Не говоря уже о молодомъ поколніи, воспитанномъ въ дух протестантизма ¹⁰⁴) и называвшемъ мистеріи папистскими пьесами (popetly playes), въ сред самой солидной и консервативной части общества замчаются симптомы неудовлетворенія чисто религіозными сюжетами: и желаніе сблизить драму съ исторіей, съ обширнымъ цикломъ народныхъ сказаній и романовъ. Въ 1529 г. мэръ и городской совтъ Честера обратились къ правительству съ просьбой о дозволеніи возобновить игранную еще при Генрих VII пьесу, предметомъ которой была жизнь Роберта, короля Сициліи. Пьеса эта утрачена, но изъ описанія ея, находящагося въ самой просьб, видно, что основные мотивы ея содержанія заимствованы изъ весьма распространеннаго въ средніе вка сказанія о Гордомъ Цар, вошедшаго между прочимъ въ Gesta Romanonim и давшаго матеріалъ для народной баллады о Роберт, корол Сициліи, которая послужила ей ближайшимъ источникомъ ¹⁰⁵). Въ англійскихъ школахъ и университетахъ изстари велся обычай играть по торжественнымъ днямъ театральныя пьесы; въ XIV и XV ст. эти пьесы игрались по-латыни, но въ XVI ст. мы встрчаемъ уже много англійскихъ пьесъ и притомъ свтскаго содержанія. Въ 1538 году Ральфъ Рэдклифъ, открывая школу въ Гитчин, устроилъ тамъ изъ столовой упраздненнаго кармелитскаго монастыря сцену, на которой ученики его играли имъ сочиненныя трагедіи и комедіи. Названія этихъ, къ сожалнію безвозвратно утраченныхъ пьесъ, сохранены Бэлемъ ¹⁰⁶); это — Боккачьева Терпливая Гризельда, Чосеровъ Мелибей, Осужденіе I. Гуса, Мужество Юдифи и др. Около того же времени Гримоальдъ переложилъ въ драматическую форму Чосерову поэму о Троил и Крессид ¹⁰⁷).