Прекрасная Габриэль
Шрифт:
— Его глаз налит кровью, — закричал сборщик, — это он!
— Это он! — повторили присутствующие, которые знали эту тайну.
— Это он! Это он! — закричало сто голосов, не понимавших, в чем дело.
В самом деле, правый глаз итальянца имел под веком красную полосу, доходившую до виска. Солдаты бросились на этого человека, стащили его с его маленькой лошади, и по примеру солдат множество зрителей начали теребить и колотить несчастного, ни имени, ни преступления которого они не знали. Видя
— Не бейте его, — говорили солдаты, — мы его изжарим.
— Нет, нет, — говорил сборщик, — он должен признаться, кто его сообщники.
— А, злодей испанец! — кричал один.
— А, негодный убийца! — ревел другой.
— О, povero Concini! — стонала маленькая женщина, храбро заступаясь ногтями за своего несчастного спутника.
Но мало-помалу ее самое увлекли к каморке сборщика, которая скоро должна была превратиться для обоих в комнату пытки.
Между тем высокий, белокурый молодой человек на прекрасной турецкой лошади и в сопровождении лакея на такой же прекрасной лошади, как и он, подъехал к Меленским воротам; когда он увидал эту сцену, предвещавшую трагическую развязку, когда услыхал крики молодой женщины, он ударил по плечу солдата, тащившего несчастную, которая цеплялась за руку своего товарища.
— Эй, приятель, — сказал он, — вы разорвете пополам эту несчастную женщину.
— Большой беды не будет, — отвечал солдат с некоторым уважением к величественной наружности незнакомца, — это испанка.
— Pieta! Pieta! Signor! — закричала та при виде заступника.
— Это не испанка, а итальянка, — сказал молодой человек, который поспешно сошел с лошади и так сильно стал трясти солдата, что тот выпустил добычу.
— Итальянка!.. — сказала удивленная толпа.
Солдат, сделавшись почтительным, потому что ощупал твердые мускулы незнакомца, приблизился, говоря:
— Вы хотите защищать убийцу нашего доброго короля!
— О! О! Это другое дело, — отвечал молодой человек.
Но женщина поняла, что к ней подоспел переводчик, и начала говорить по-итальянски с незнакомцем, который отвечал ей на том же языке. Радость бедной обвиненной была так выразительна, что она всплеснула руками с таким торжеством, что толпа растрогалась и сказала:
— Этот господин их знает.
Итальянец, при первом звуке итальянских слов, протянул руки к незнакомцу и закричал:
— Что я сделал? Чего от меня хотят?
Сборщик и солдат принуждены были остановиться. Нашего молодого человека окружили; его прекрасные глаза сияли чистосердечием, мужеством и умом. Он с первого взгляд приобрел расположение всего собрания.
— Милостивый государь, — сказал ему сборщик, — вы понимаете язык этих испанцев?
— Это итальянцы, —
— Посмотрите на его правый глаз, — сказал сборщик.
— Он немножко расцарапан.
— Это примета, которую нам передали об одном человеке, который должен проезжать здесь, чтобы убить короля в Париже.
— Я думал, что его величество не в столице.
— Доброго короля туда ждут на крестины его сына.
— Какого сына?
— Сезара, сына прекрасной Габриэли и короля.
Незнакомец побледнел.
— Очень хорошо, — прошептал он, с усилием сжимая свою поднимающуюся грудь. — А, этот человек должен убить короля… Стало быть, опять начинается?
— Каждую неделю угрожают жизни нашего отца; сегодня очередь вот этого злодея.
— Он вам сказал?
— Как бы не так! Сначала он притворился, будто не понимает нас, но мы можем догадаться, слава богу! Однако извините, милостивый государь, — недоверчиво прибавил сборщик, — вы что-то слишком защищаете этих негодяев, уж и вы не лигер ли или испанец? Вы с ними говорили на их языке. Есть с вами бумаги?
— Конечно есть, — холодно отвечал молодой человек, — и я без всякого затруднения покажу их вам.
— Откуда вы?
— Я еду из Венеции, куда ездил прогуляться.
— Куда вы едете?
— В Париж, куда меня зовет кавалер де Крильон.
— Кавалер де Крильон! — воскликнул сборщик пошлин с уважением.
— Кавалер де Крильон! — повторили солдаты, вздрогнув при этом драгоценном имени.
— Вот его письмо; сделайте одолжение, прочтите его, — продолжал молодой человек, подавая развернутое письмо сборщику пошлин.
Тот прочел с глубоким уважением и возвратил письмо молодому человеку, перед которым почти все сняли шляпы, бормоча:
— Друг храброго Крильона!
Между тем оба итальянца могли перевести дух и оправиться. Молодая женщина, схватив за руку своего покровителя, начала с живостью с ним говорить.
— Милостивая государыня, — сказал ей молодой человек по-итальянски, — вас и вашего товарища обвиняют в том, будто вы с дурными намерениями едете в Париж.
Оба итальянца побледнели.
— С какими же? — пролепетала молодая женщина.
— Говорят, будто вы хотите убить короля.
— Мы? — закричала итальянка. — Мы хотим убить его… напротив…
— Кто вы? Старайтесь не колебаться, эти люди наблюдают за вами. Старайтесь не лгать, потому что сам я не прощу вам лжи при таком ужасном обвинении.
— Меня зовут Элеонора Галигай, а моего мужа Кончино Кончини.
— Чем вы занимаетесь?
Она колебалась.
— Мой муж — сын флорентийского нотариуса.