Прекрасная маленькая принцесса

Торн Айви

Сегодня я чувствую, что расцвела. Я стала такой, какой никогда не была в присутствии отца. Но Петр вселяет в меня уверенность, о которой я и не подозревала, страсть, которую я только сейчас начинаю понимать.

Его губы накрывают мои, а его рука нежно обхватывает изгиб моей шеи. А когда его крепкое тело прижимает меня к двери, я оживаю. Все следы усталости, которую я почувствовала в бальном зале, сгорают в пламени нашего поцелуя.

Его язык ласкает мою нижнюю губу, проводя по ней, словно наслаждаясь моим вкусом. Я стону, в животе зарождается

глубокая потребность, а сердцевина тела восхитительно напрягается. Раздвинув губы, я провожу языком по его рту. Мои руки медленно поднимаются по его мускулистой груди, и я наслаждаюсь его мощной силой, пробираясь к его волосам.

Его гладко выбритые волосы по бокам щекочут мои ладони, а пальцы зачесывают длинные локоны на макушке, которые он всегда укладывает в идеальную прическу. Мои пальцы обвиваются вокруг шелковистых прядей, и Петр издает голодный стон, от которого мне становится больно.

Хотя он держит меня так близко, как это физически возможно, а наши губы сомкнуты в глубоком поцелуе, я хочу большего от него. Я жажду его с такой жаждой, какой никогда раньше не испытывала. Его руки медленно спускаются по моему телу, разминая плечи, талию, бедра.

— Боже, ты такая чертовски сексуальная, — рвано дышит он мне в губы.

Я вздрагиваю от мужественного хрипа его голоса. Это усиливает пламя, горящее глубоко внутри меня.

Его руки обхватывают меня, и он ласкает каждую щеку попки и крепко притягивает меня к своему твердеющему члену. Я задыхаюсь во рту, пальцы впиваются в его волосы, а кожа горит огнем.

И я задаюсь вопросом, каково это — иметь Петра внутри себя?

Дрожь пробегает по позвоночнику. Я же еще не готова к этому, не так ли?

Но когда его руки опускаются ниже, нащупывая внутреннюю поверхность моих бедер, я теряю всякую логику. Он тянет за собой, одним плавным движением поднимая мои ноги вокруг своих бедер, и я обхватываю его ногами. Мне все равно, что мое платье распахнулось, полностью обнажив одну из моих ног.

— Я хочу тебя чертовски сильно детка, — простонал он, похоже, так же сильно потрясенный нашей связью, как и я.

— Я тоже тебя хочу, — бормочу я, хотя не совсем понимаю, что имею в виду. Все, что я знаю, — это то, что я хочу больше его. Моя жажда настолько сильна, что я чуть не плачу.

Одной рукой он обхватывает меня за бедра, прижимая к себе, а другой открывает мою дверь. И хотя я знаю, что это неуместно, и мой отец будет в ярости, если узнает, я не могу заставить себя протестовать, когда Петр заносит меня в комнату. Он закрывает за собой дверь, не желая прерывать наш поцелуй, поскольку отгораживается от остального мира.

Наконец мы остаемся одни.

Петр находит верхнюю часть комода и осторожно усаживает меня на нее. Он крепко обхватывает мои бедра, чтобы прижать меня к себе. Его внушительная эрекция дразнит пик моих бедер, обещая бесконечное наслаждение, когда он теребит меня.

Я стону, не в силах сдержать звук, когда понимаю, что это и есть то самое чувство, когда тебя возбуждают.

И боже, чего бы я только не сделала, чтобы почувствовать это еще раз.

— Ты такая мягкая и нежная, — бормочет Петр, когда его грубые пальцы скользят по моей ноге, ощущая свежевыбритую кожу. Он прослеживает путь от бедра к колену, затем к икрам и, наконец, к моим ступням, сцепленным за спиной.

Щелчком запястья он снимает мои босоножки по одной, позволяя им упасть на пол. Пьянящее облегчение, когда он освобождает мои больные подошвы, только усиливает мое возбуждение.

Одним движением Петр поднимает меня с комода и ставит на ноги, а затем кружит в своих объятиях. Внезапно я оказываюсь спиной к нему, моя голая спина прижата к теплой ткани, покрывающей его грудь.

Я задыхаюсь.

— Что ты делаешь?

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — так же рвано дышит он мне в затылок, отчего по коже бегут мурашки.

Одной рукой он легонько обхватывает мой подбородок, наклоняя голову и обнажая шею. Его губы находят нежную плоть за моим ухом, и моя киска пульсирует от эротических ощущений.

Он держит меня так же, как в школьной библиотеке: одной рукой обхватывает бедро, прижимая мою попку к своему члену, а другой медленно проводит по шее до ключиц. Потом ниже. Только на этот раз меня не мучает, а переполняет потребность. Я хочу, чтобы его руки были вокруг меня, оживляли меня.

Его пальцы скользят под ткань выреза моего платья. И когда он проводит ладонью по моей груди, сосок восхитительно морщится от чужого прикосновения.

— На тебе нет гребаного лифчика, — простонал он, и его член дернулся, ударившись о щеку моей задницы.

Я могла бы посмеяться над его замечанием. В конце концов, в платье недостаточно ткани, чтобы обеспечить хоть какую-то поддержку. Но я так сильно возбуждена, что могу только кивнуть.

— Так нормально? — Дышит он мне в ухо, а затем покусывает чувствительную мочку.

Воздух с шипением проходит между зубами, а по телу пробегает электрический разряд удовольствия.

— Да, — стону я, мое тело начинает дрожать от потребности.

— Ты позволишь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо? — Его рука целенаправленно скользит вниз, к разрезу моего платья, который останавливается на верхней части бедра.

Пульс гулко отдается в ушах, а сердце неконтролируемо колотится. Но, черт возьми, я не собираюсь отказываться от такого щедрого предложения. Потому что я хочу, чтобы сильные, мозолистые руки Петра были вокруг меня. Хочу, чтобы он исследовал каждый мой сантиметр и показал мне, каково это — быть с мужчиной, когда тебе доставляют удовольствие.

Я энергично киваю, прижимаясь к его груди.

Когда его пальцы находят линию моих трусиков, мой живот опускается, как это бывает, когда тележка американских горок переваливается через край в свободное падение. Он запускает руку под пояс моих трусиков, и я напрягаюсь, когда он прикасается ко мне там, где еще не касался ни один мужчина.