Прекрасное далеко
Шрифт:
Она вытирает руки, на которых остались крошки земли и листьев от цветов, и надевает перчатки.
— Я очень сочувствую вашей потере, — говорю я. — Мне жаль, что моя мать…
Мисс Мак-Клити быстро застегивает пуговки плаща.
— Ее убил хаос, мисс Дойл. Две девушки нарушили правила, и это привело к гибели нашей любимой учительницы. Помните об этом.
Я вспыхиваю от стыда, и мой румянец не остается незамеченным.
— Мне очень жаль, — говорит мисс Мак-Клити. — Для меня все это было слишком тяжело. И признаю, когда я узнала, что именно дочь Мэри заново
— Я не так уж плоха, — возражаю я.
— Одно дело — готовиться к величию. И совсем другое — выдержать его, когда оно на вас свалится. Боюсь, что кровь вашей матери может привести вас к опасному выбору…
Она смотрит на школу, где рабочие стучат молотками, восстанавливая погибшее восточное крыло.
— А вы все еще не в состоянии войти в сферы или восстановить магию Храма?
— Боюсь, нет.
Я рассматриваю надгробие Евгении Спенс, надеясь, что мисс Мак-Клити не заметит, как порозовели мои щеки от произнесенной лжи.
— Интересно, почему мне так трудно в это поверить? — говорит она.
— А нет ли какого-то другого пути в сферы? — спрашиваю я, меняя тему.
— Никто такого пути не знает, — отвечает мисс Мак-Клити.
Она проводит рукой по моим волосам, заправляет за ухо выбившуюся прядь.
— Мы должны быть терпеливыми. Я уверена, ваша сила вернется.
— Если только сферы не откажутся позволить мне продолжить, — напоминаю я.
Она усмехается.
— В этом я весьма сомневаюсь, мисс Дойл. Идемте, надо еще собрать все.
Она идет обратно к месту пикника, и я тащусь за ней.
Я высвобождаю прядь, так аккуратно подобранную мисс Мак-Клити; локон трепещет на ветру.
— Мисс Мак-Клити, но если магия вновь разгорится во мне… и если я снова смогу проникать в сферы… согласится ли Орден заключить союз с племенами, живущими там?
Глаза Мак-Клити вспыхивают.
— Вы что имеете в виду? Объединиться с теми, кто многие века старался нас уничтожить?
— Но если все стало по-другому…
— Нет, мисс Дойл. Некоторые вещи никогда не изменятся. Нас преследовали за нашу веру и нашу силу и в сферах, и вне их. Но мы не сдадимся так легко. Наша миссия — привязать магию к Храму, восстановить руны, вернуть сферы на тот путь, которым они шли до той ужасной трагедии, уничтожившей нашу безопасность.
— Но была ли она на самом деле, эта безопасность? Что-то непохоже.
— Конечно, была. И жителям сфер и нашего мира снова ничто не будет грозить, когда все вернется на прежнюю дорогу.
— Но мы не можем идти назад. Мы можем идти только вперед, — говорю я, сама удивляясь, что повторяю слова мисс Мур.
Мисс Мак-Клити резко смеется.
— И как только могло дойти до такого? Ваша мать едва не уничтожила всех нас, а теперь еще вы готовы забить последний гвоздь в крышку гроба! Помогите-ка мне с этой корзиной, пожалуйста.
Когда я передаю ей стакан для лимонада, наши руки сталкиваются и стакан падает и разлетается
— Ох, извините, — говорю я, собирая осколки в кучку.
— Вы умудряетесь устроить беспорядок даже в простейших вещах, мисс Дойл. Оставьте. Я сама все сделаю.
Я отхожу в сторону, пробираясь между древними надгробиями, на которых написаны имена тех, кого любили только тогда, когда они были живы.
Когда я возвращаюсь, у восточного крыла разгорается бунт. Фелисити подбегает ко мне и тащит к группе девушек, наблюдающих за всем из-под укрытия деревьев. Мужчины бросили работу. Они собрались вместе, шляпы сдвинуты на затылки, руки сложены на груди, а мистер Миллер, налившись кровью, кричит на них.
— Я здесь мастер, и я вам говорю — заканчивайте работу, или никто не получит денег! Быстро беритесь за дело!
Мужчины переминаются с ноги на ногу. Поправляют шляпы. Один сплевывает на траву. Потом высокий рабочий, с телосложением, как у боксера, выходит вперед. И тревожно оглядывается на товарищей.
— Нехорошо это, сэр.
Мистер Миллер подносит руку к уху и хмурится.
— Что ты говоришь?
— Нам тут кое-что рассказали. Неладно с этим местом.
— Все будет ладно, когда ты положишь денежки в карман! — кричит мистер Миллер.
— Да ведь Тэмбли-то пропал! И Джонни отошел вчера вечером и так и не вернулся, — громко говорит другой рабочий, он скорее напуган, чем рассержен. — Они просто встали и ушли, не говоря ни слова, и неужели вам не кажется, что это уж очень странно?
— Похоже, эта болтовня их перепугала. И скатертью дорога! Трусы! Если меня спросите, так нам надо очистить лес от этих грязных цыган. Я бы не удивился, если бы все это было их рук делом. Являются в нашу страну и пытаются отбить работу у честных англичан! Неужто мы позволим им тут все проклинать и колдовать и даже не станем бороться?
— Ваши мужчины пьяницы. Вот и все проклятие.
По склону холма спускается Итал, за ним идут с десяток цыган, и среди них — Картик. Сердце у меня бьется быстрее. Цыгане превосходят числом рабочих мистера Миллера.
Мастер бежит навстречу цыганам. Он наносит Италу удар, но тот уклоняется, как опытный боксер. Мужчины сцепляются в драке, а зрители с обеих сторон их подстрекают. Итал сильно бьет мистера Миллера в челюсть. Тот падает на землю. Картик протягивает руку к кинжалу, спрятанному в башмаке.
— Эй вы, там! Прекратите безобразие! — пронзительно кричит Бригид.
Школа опустела, ученицы выбежали посмотреть на схватку мужчин. А она продолжается.
— Почему это у вас никто не пропал? — кричит рабочий.
— Это не доказательство! — отвечает Итал, взмахивая кулаком.
— Для меня — доказательство! — ревет другой рабочий.
Он прыгает на спину Итала, вцепляется в его рубашку, как дикий зверь. Картик пытается его оттащить. Мужчина разворачивается и стремительно бросается на него, ноги у Картика подгибаются, он теряет равновесие. И вот уже вся лужайка превращается в безумный хаос.