Прелестная обманщица

Николс Мэри

можешь купить новую карету.

Услыхав подобную нелепицу, Доминик расхохотался.

– Да ты ревнуешь!

– Я? Ревную к этой серой мышке? Вы льстите себе, сэр. Боюсь, что мне придется передумать и

не выходить за вас замуж, раз вы смеетесь надо мной.

– Поступай как знаешь, – сказал он. Ему вдруг стало безразлично, расторгнет она помолвку или

нет.

Софи с удивлением посмотрела на него.

– Тебе все равно?

– Если ты считаешь, что мы не

подходим друг другу, то я тебя не держу.

Доминик подумал, что хорошо бы ей поймать его на слове. Но она поняла, что перегнула палку.

– Доминик! – Она схватила его за руку и заглянула в глаза. Слезы повисли у нее на ресницах. –

Зачем нам ссориться? Следует думать о свадьбе. Осталось всего несколько недель. Я вовсе не хотела

сказать, что помолвку надо расторгнуть.

– Тогда забудем об этом. – Он заставил себя улыбнуться и похлопать ее по руке.

Слезы у Софи тут же высохли.

– И ты купишь новую карету?

Он вздохнул.

– Софи, неужели ты ничего не поняла? Если «Нежная дева» утонула, то никакой новой кареты не

будет. И переделок в доме тоже.

– Ты в таком настроении, что с тобой сейчас лучше не говорить. Я ухожу.

Она убежала из комнаты. Доминик не последовал за ней, а вернулся к документам, которые

просматривал до ее прихода.

Люси и миссис Стэндон отправились в ландо наносить визиты, а Эмма пошла на конюшню,

собираясь покататься верхом на Брутусе. В стойле коня не оказалось, и она решила, что Мартин вывел

его прогуляться. Эмма присела на скамью и стала ждать возвращения конюха. В кармане у нее было

припасено яблоко для Брутуса.

Эмма любила бывать на конюшне и ухаживать за лошадьми. Здесь царил покой, а животные

платили за заботу о них безграничной привязанностью.

Эмма пробыла там всего несколько минут, когда услыхала топот копыт – кто-то галопом

проскакал во двор. Она подошла к двери конюшни и увидела Софи, которая спрыгнула со взмыленного

Брутуса и решительным шагом направилась в дом. Бока лошади были покрыты кровоточащими ранами,

словно ее нещадно хлестали. Эмма в ужасе вскрикнула и бросилась к Брутусу.

В этот момент в дверях конюшни появился Мартин.

– Ты только взгляни на него! – охала Эмма.

– Да как же она могла! – Мартин покачал головой.

57

– Ты видел, кто взял лошадь? – изумилась Эмма.

– Видел.

– Но зачем?..

Мартин, не ответив, взял Брутуса под уздцы и повел в конюшню.

Доминик сидел в библиотеке, когда туда ворвалась Софи.

– Я только что побывала на конюшне, – не поздоровавшись, заявила она. – Я хотела, чтобы мне

оседлали лошадь, но конюха

там не оказалось.

– Я думал, что ты пообедаешь с нами, Софи. – Доминик был ошеломлен ее внезапным

появлением. Он как раз подсчитывал расходы, пытаясь выкроить деньги на новую карету.

– Я передумала. Ты такой злой!

– Я не злюсь, Софи. Просто мне было неприятно слышать, что я тебе не угодил. Если ты решила

вернуться к Косгроувам, я позабочусь о том, чтобы тебе оседлали лошадь, а Мартин сопроводит тебя,

так как у меня очень много дел.

– Я сама сумею разобраться со слугами! Ты только взгляни: твой жеребец, Брутус, стоит во

дворе весь взмыленный. Его просто загнали!

– Обычно на нем ездит Эмма, – спокойно заметил Доминик, – а она умеет обращаться с

лошадьми.

– Позволь в этом усомниться.

Доминик отложил перо и пошел на конюшню, где увидел Мартина, который смазывал раны

жеребцу, и Эмму, прильнувшую к шее животного. Слезы ручьями текли у нее по щекам.

– Что случилось? Кто это сделал?

Ответа не последовало.

– Я требую ответа, Мартин, – настаивал Доминик. – Лошади твоя забота, и если ты недоглядел...

– Милорд, это сделано нарочно, – ответил наконец Мартин.

– Но кем?

– Откуда мне знать, милорд.

– Неужели Эмма? – Доминик повернулся к ней.

Эмма не успела ничего ответить, как Мартин встал на ее защиту:

– Милорд, не надо обвинять мисс Вудхилл. Она сегодня не брала лошадь, да она никогда такое

не сделает!

– Тогда кто?

Мартин и Эмма молчали. Доминик посмотрел на Софи, и взгляд его упал на испачканный

кровью хлыст, который она по-прежнему держала в руках.

Доминика охватил ужас. Неужели Софи настолько жестока! Как могла она исхлестать лошадь,

прекрасное, послушное животное? Ее поведение было выше его понимания. Да еще и обвинила Эмму.

Это стало для него последней каплей.

– Отведи его в стойло. Я скоро приду и помогу тебе, – велел он Мартину.

Мартин увел прихрамывающую лошадь, а Эмма вся в слезах смотрела им вслед. Доминик

шагнул к ней и остановился. Что он мог ей сказать, какими словами смягчить горькую обиду,

нанесенную ей Софи?

– Простите, Эмма, – вымолвил он.

– Ты просишь у нее прощения? – закричала Софи. – За что? Тебе следует просить прощения у

меня, а не у нее!

Доминик повернулся к Софи.

– Я прошу у тебя прощения за то, что забыл приказать оседлать тебе лошадь. – Он увидел

конюха, идущего по двору с вилами, – видимо, за сеном. – Бен, оседлай лошадь для мисс Монтфорест и