Прелестная обманщица

Николс Мэри

они будут добродетельны, в следующей жизни их ожидает лучшая участь.

– Значит, служанке никогда не стать принцессой, а конюху принцем.

Эмма засмеялась.

– Равно как и здесь, не правда ли? Светские условности, этикет, право первородства, чтобы

сохранить родословную и богатство аристократии.

– Вам это не нравится?

– Я так не говорила, но меня не привлекает общественное устройство, где старший сын получает

все, а его братья и сестры ничего, хотя

они могут больше этого заслуживать.

–Старший сын и наследник связан чувством долга и обязан заботиться о братьях и сестрах,

14 Магарани – супруга магараджи.

51

Эмма. До тех пор, пока у меня в кармане есть деньги, Люси ни в чем не будет испытывать недостатка.

Как только я вступил в права наследования, то выделил ей деньги на содержание и определил приданое.

– О, милорд... Доминик, я не говорю о вас. Вы щедрый человек. Взять хотя бы то, как вы

облагодетельствовали меня – ту, которая приносит вам одни неприятности.

Видя, как она расстроилась, Доминик придержал коня и, повернувшись к ней, положил ладонь на

ее руку.

– Вы вовсе не приносите мне никаких неприятностей. Мне бы вас очень не хватало, реши вы

уехать.

В ее глазах вспыхнуло удивление.

– О, Доминик...

Ему не следовало произносить этого, но слова вырвались сами собой.

– Нам всем будет вас недоставать, – он убрал руку. – Кто приструнит Люси, если вы нас

покинете?

– Люси вовсе не глупенькая школьница, у нее твердый характер, и она вас любит и уважает. Она

сама знает, что хорошо, а что плохо. Я ей не нужна, а вы скоро женитесь, да и Люси тоже выйдет замуж,

я думаю. Мне же придется уйти.

– А как же капитан О'Коннор?

Эмма непонимающе уставилась на Доминика.

– Боюсь, что «Нежная дева» очень запаздывает, а до ее прихода я не смогу предоставить ему

должность. Но, может быть, трех месяцев достаточно, чтобы вы утвердились в своих чувствах. – Он

внимательно посмотрел на нее и добавил: – А вдруг это Люси предмет его страсти?

– Я не понимаю...

– Эмма, хватит притворяться. Я говорил с капитаном, и он не стал скрывать, что влюблен именно

в Люси.

– Тогда с вашей стороны было нечестно притворяться.

– Я притворялся? И это заявляете вы? После того, как заставили меня поверить в то, что он ваш

ухажер!

– Я вас не заставляла. Вы сами сделали вывод.

На это Доминик рассмеялся.

– Знаю. Вы очень умны, Эмма. Вы всегда умудряетесь не говорить правды, но и уличить во лжи

вас невозможно, вы всегда так осторожны.

– Вы осуждаете меня за это?

– Лучше бы вы доверились мне.

– В

чем? – Эмма говорила спокойно, однако руки у нее дрожали.

– Я знаю, вас что-то тревожит, – сказал Доминик. – Признаюсь, вы для меня загадка.

– Вы мне льстите, милорд.

–Куда вы пойдете, если я вдруг вас отпущу?

– Наверное, поселюсь у брата. Может быть, мы вернемся в Индию.

– В Калькутте вас кто-нибудь ждет? Возлюбленный, например?

– У меня никого нет.

– А брат мисс Монтфорест? Вы ни разу о нем не говорили.

– Как вы могли подумать, милорд!

– Вы заговорили о праве старшего сына на наследование и о том, что младшие братья и сестры

часто этого больше заслуживают. Вы ведь имели в виду не меня, а виконта Монтфореста и его брата. –

Доминик повернул коня на тропинку, ведущую на вересковую пустошь, и Эмма поехала рядом. – Вы

хорошо знали майора Монтфореста и, естественно, могли считать несправедливыми его изгнание и то,

что его сына лишили права на наследство.

– Это так, но сын майора Монтфореста еще не достиг совершеннолетия.

– Когда вы впервые появились на Бедфорд-роу, вы знали, что я помолвлен с Софи Монтфорест?

– Нет, не знала.

– Но история высылки майора Монтфореста была вам известна?

– Немного. Пожалуйста, не будем об этом говорить, – не выдержала Эмма. – Я так наслаждаюсь

ездой.

– Как пожелаете.

52

Перед ними расстилалась бескрайняя вересковая пустошь с редкими островками невысоких

деревьев, а вдалеке виднелись строения и загоны, в которых паслись лошади, по всей видимости,

принадлежавшие Берти Косгроуву.

– Поскачем, – предложила Эмма. Девушка пришпорила жеребца и умчалась далеко вперед.

Доминик на мгновение замер, любуясь ею. Эмма была прекрасной наездницей – лучше, чем

большинство знакомых ему мужчин – и совершенно бесстрашной. Канаву она перепрыгнула

удивительно легко и, не останавливаясь, поскакала вперед. Она обернулась, и порыв ветра донес до

Доминика ее слова: «Догоняйте!»

Он ринулся за ней, впившись каблуками в бока Принца и пригнувшись к его шее, но догнать ее

сумел лишь у дома Берти.

– Надеюсь, что вы не загнали коня, – сказал он, когда они спешились во дворе конюшни. – Я

никогда в жизни не наблюдал, чтобы женщина так неслась на лошади.

– Разумеется, я его не загнала. – Эмма потрепала Брутуса по шее. – Ему тоже нравится быстрая

езда. Я не в состоянии обидеть живое существо.

– За Эммой трудно угнаться, правда, сэр? – Из дверей конюшни появился Тедди. – Она может