Преследуемая Сантой
Шрифт:
Если она отвергнет мое предложение, это меня выпотрошит. Черт возьми, я не уверен, что буду продолжать верить в Рождество, если она будет верить. Но на самом деле меня так взволновало не то, что она сказала «нет».
Нет. Дело в том, что у ее согласия тоже есть последствия. И хотя потеря костюма Санты меня не беспокоит, я задаюсь вопросом…
Что, если она любит меня только потому, что я Санта?
Потому что, как только она скажет «да», ответ синдиката предрешен. Конечно, я изложу
Но не делать предложение — это не вариант. Даже если бы я мог как-то сдержаться — а я не могу — контракт уже расторгнут. Женюсь я на Мэдалин Марсден или нет, это только вопрос времени, когда я предстану перед советом директоров.
Слишком много людей знают, что произошло прошлой ночью. Комета. Меррин. Я доверяю им. Но бесчисленное множество других эльфов и северных оленей смотрели, как я снимаю ее с саней. А поскольку Северный полюс — маленькое сообщество, полное сплетен и склонное к кровосмешению, еще больше членов синдиката, вероятно, уже знают, где она спала прошлой ночью. Хотя мои подчиненные повинуются мне и во многих случаях боятся меня, это не значит, что нет также множества амбициозных эльфов и северных оленей, которые только и ждут момента, чтобы нанести мне удар в спину и занять мое место на вершине.
Но что мне оставалось делать? Позволить ей просыпаться в одиночестве в какой-то безликой гостевой комнате просто из-за формальности в моем чертовом контракте?
Нахуй это дерьмо. Кроме того, секс не нарушает условий контракта…
Нет, но слова, которые мы сказали наедине, чертовски важны. Слова, которые мне нужно, чтобы мы объявили публично перед всем гребаным миром.
К черту завтрак. Как только мы доберемся до оранжереи, я отдам ей кольцо. Я не могу дождаться.
К сожалению, Мэдди, похоже, полна решимости заставить меня сделать именно это.
Моя ошибка в том, что я срезал путь через Страну конфет. Когда она рядом, прогулка превращается в извилистую прогулку, занимающую в два раза больше времени. Я забыл, какими могли бы показаться некоторые особенности Северного полюса тому, кто к ним не привык. Но когда мы переходим лакричный мост через шоколадную реку, я начинаю видеть свой дом глазами Мэдди.
Это волшебно. Чисто и просто. Волшебство, которое мои измученные глаза годами принимали как должное.
Господи. Что, черт возьми, со мной не так? Весь этот тур — обычная жестокость, которой мой ангел не заслуживает. Какого черта я показываю ей вещи, которые скоро заберут?
Потому что я чертов трус — вот почему. Трус, безнадежно, глупо влюбленный в девушку, которая обожает Рождество и всю свою жизнь поклонялась Санте.
Если бы я был лучшим человеком, этичным человеком, я бы сейчас признался. Я бы рассказал ей о Рождественском контракте и сложностях, которые он представляет.
Но когда мы достигаем дальнего берега и Мэдди останавливается, чтобы окунуть палец в стремительный поток жидкого шоколада, я вспоминаю, какой же я на самом деле ублюдок. Потому что все мои порывы поступить правильно улетучиваются, когда она слизывает шоколад с пальца.
Я завороженно смотрю, как она закрывает глаза и издает тихий стон, который заставляет меня напрячься в попытке расстегнуть молнию.
Боже. Эта девчонка. Эта гребаная девчонка. Она чертова фантазия, воплотившаяся в жизнь.
— Спасибо, что привел меня сюда. — говорит она мягким голосом. — Это как сон.
— Это не сон, Мэдди. Это остаток твоей жизни. — бормочу я, ненавидя то, как легко ложь срывается с моего языка.
— Что ты хочешь сказать, Ник? — спрашивает она, глядя на меня такими невинными глазами, что я сразу чувствую себя последним засранцем.
Потому что, хотя я и могу быть частью ее жизни, Северный полюс, черт возьми, точно не таков. Но я не готов узнать, как она отреагирует, когда узнает всю правду — что я отказываюсь от работы, которой она так восхищается, чтобы быть с ней. И я не могу ждать больше ни секунды, черт возьми.
— Ты для меня все, Мэдди. Мой ангел, моя одержимость, любовь всей моей чертовой жизни. И ты была ею — в течение многих лет.
Господи. Я все порчу. Сначала начав со лжи. Затем, забыв о речи, я всю ночь лежал без сна, мысленно репетируя. Но, черт возьми, за пенни, за фунт стерлингов.
Достав из кармана коробочку с кольцом, я опускаюсь на одно колено.
— Я хочу сказать, что люблю тебя, Мэдди. Хотя, по правде говоря, любовь даже близко не подходит к описанию моих чувств. И мысль о том, чтобы провести еще одну ночь порознь…
— Да. — говорит она, прерывая меня. — Мой ответ — да, Ник. Может быть, мы движемся слишком быстро, но я тоже одержима тобой. Я тоже люблю тебя. Так что, да, я выйду за тебя замуж. Я никогда не хочу разлучаться с тобой или провести хоть одну ночь не в твоей постели.
От ее слов что-то расслабляется во мне.
— Тебе никогда не придется этого делать, ангел. Ты моя, а я твой. Всегда. Ты станешь моей женой?
Смеясь, она качает головой.
— Я уже сказала «да», но хорошо, я скажу это снова. Тысячу раз, если потребуется. Что бы это ни было между нами, это притягательно. Неизбежно. Ты как наркотик, от которого я никогда не хочу избавляться.
— И никто никогда не попросит тебя об этом, малышка. — говорю я, доставая кольцо из коробочки и надевая его ей на палец.
Мэдди ахает.
— Откуда ты узнал, что изумруды мои…
— Я знаю о тебе все, Мэдалин Марсден. Помни, я буквально преследовал тебя годами.
Встав, я овладеваю ее ртом в мягком, в долгом поцелуе, который оставляет ее губы припухшими.