Преследуемая Сантой

Люкс Портия

Он обнимает меня, удерживая на месте. Несмотря на понимание того, что я в ловушке, я не могу не попытаться вырваться. Но его объятия подобны стальным оковам. И что-то столь же твердое прижимается к моему обнаженному лону…

Внезапно все становится слишком реальным. Слишком напряженным. Слишком невозможным.

Но пока я думаю об этом, рука вокруг меня сжимается сильнее, притягивая меня еще ближе. Он гладит меня по щеке, затем жестокими пальцами хватает за подбородок, поворачивая мое лицо к себе.

Его губы захватывают мои в мучительном

поцелуе, заставляя мои губы раскрыться. А потом я целую его в ответ, наши языки соприкасаются, и я чувствую, что проваливаюсь в него, глубже, темнее.…обвивая руками его шею, я стону ему в рот, нуждаясь в большем, нуждаясь в нем.

Но я нуждалась в нем много лет, а он даже не написал мне в ответ, несмотря на мои отчаянные мольбы сделать именно это…

Задыхаясь, я отстраняюсь от него, прерывая поцелуй. И когда мои легкие наполняются воздухом, нереальность всего этого снова захлестывает меня. Я сижу на коленях у незнакомого мужчины, который только что вломился в дом моих родителей, голая, мокрая и отчаянно хочу, чтобы он снова меня поцеловал.

Смесь стыда и возбуждения, проходящая через меня, сбивает с толку. И, возможно, именно это замешательство заставляет меня сказать то, что я делаю дальше

— Возможно, ты мой преследователь. Но ты не Санта. Санта ненастоящий. Он не может быть настоящим.

— Это не та Мэдди, которую я знаю. — говорит он строгим голосом. — Моя Мэдди хорошая девочка. Моя Мэдди верит. И все же, ты была просто непослушной сегодня вечером. Вынуждаешь меня изменить направление моих саней в самую важную ночь в году. Надела этот откровенный наряд, чтобы подразнить меня, испытать пределы моего контроля, соблазняя меня этими восхитительными изгибами.

Жесткость в его голосе должна была напугать меня. Как и явная одержимость, которую выдают его заявления. Но вместо того, чтобы испугаться, я испытываю постыдный трепет.

Похоже, не ожидая ответа, он продолжает.

— И что еще хуже, в этом году ты решила отказаться от молока и печенья. Это потому, что ты надеялась, что вместо этого я попробую эту сладкую киску? Я попробую ее, много раз. Но сначала тебя нужно наказать, тогда может быть, ты поймешь насколько я реален.

Затем, как будто я ничего не вешу, он встает и несет меня через комнату к дивану. Следующее, что я помню — я лежу лицом вниз у него на коленях, прижавшись щекой к обивке.

Я должна бороться. Я должна попытаться сбежать. Но потом я вдруг понимаю, что не способна ослушаться этого человека, не способна делать ничего, только то, чего хочет он. Я задерживаю дыхание, не зная, что он сделает дальше, но молясь, чтобы он наконец дал мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.

6. НИК

Я был бы лжецом, если бы сказал, что никогда не фантазировал именно об этом моменте. И все же реальность ее обнаженной задницы, выставленной напоказ передо мной, превосходит все, что я когда-либо

представлял.

Скользя пальцем по ее маленькой щелочке, я обнаруживаю, насколько она уже мокрая для меня, и издаю стон. Это все, что я могу сделать, чтобы не раздвинуть эту маленькую тугую киску и не лишить ее девственности здесь и сейчас. Но для этого будет достаточно времени позже.

Прямо сейчас она должна быть наказана.

Не потому, что она плохая. О нет, моя маленькая девочка хорошая. Но ей нужно показать, насколько это все реально, нужно заземлиться в настоящем моменте. И она должна понять, что эта восхитительная попка моя, что она моя.

Я нежно глажу каждую щеку, и она хнычет, извиваясь у меня на коленях. Небольшое движение заставляет ее клитор тереться о мою эрекцию, и она ахает.

— Стой спокойно, красотка, или тебе будет намного хуже. — говорю я, затем наношу первый удар, не давая ей возможности ответить.

К ее чести, она стоит абсолютно неподвижно, не издавая ни звука.

Я шлепаю ее другую ягодицу, потом снова первую, мой член пульсирует в узких штанах. Но это третий шлепок, который сводит ее с ума, заставляя ее стонать и тереться своей соблазнительной маленькой киской об меня.

— Еще, пожалуйста. — умоляет она.

Не в силах отказать ей, я делаю это, на этот раз шлепая ее сильнее.

Она вскрикивает.

Это слишком. Потребность быть внутри нее, попробовать на вкус эту сладкую киску, поглотить всю ее плоть усиливается. Мои яйца как каменные глыбы. Все, о чем я могу думать — это раздвинуть эти роскошные бедра и глубоко войти в нее.

Ее ягодицы теперь приятно покраснели. Ее стоны наполняют мои уши. Она идеальна. Она мое — все.

Господи Иисусе, что, черт возьми, я такого сделал, чтобы заслужить это?

Я массирую ее пылающие ягодицы, затем протягиваю руку под нее, чтобы поиграть с ее клитором.

Она дрожит.

— Скажи: «Отшлепай меня, Санта». — приказываю я напряженным голосом. — Покажи мне, что ты веришь.

Слишком тихо, чтобы я мог расслышать, она шепчет три слова, о которых я мечтал услышать годами.

Я продолжаю играть с ее клитором, поражаясь тому, какая она влажная, какая отзывчивая. Когда ее отчаянные крики и стоны говорят мне, что она близко, я наконец выполняю ее просьбу, шлепая ее в последний раз.

И этого достаточно, чтобы подтолкнуть ее к краю. Она выгибается под моей рукой, вскрикивая, когда кончает. Не давая ей опомниться, я переворачиваю ее и сажаю на диван.

Мэдди морщится, когда ее истерзанная кожа соприкасается с тканью, но затем откидывается на подушки. Пока она с любопытством наблюдает за мной, я опускаюсь перед ней на колени и нежно раздвигаю ей ноги.

Она вздрагивает, когда мои пальцы исследуют ее чувствительную кожу. Но она не говорит мне остановиться. Нет, только не моя хорошая девочка. Расставив ноги пошире, она закусывает губу.