Преступник
Шрифт:
— Я знал, что ты придешь.
— Почему?
— Как же не знать?
Он обнял ее.
— Эх, была бы у меня машина! Зашибал бы я в день лир по двадцать — двадцать пять! Да если бы ты была моей женой…
Она обожгла его взглядом.
— Раз ты хочешь, так и будет!
— А старик?
— Ах, боже мой!
— И потом деньги, тысяч пять лир… есть они у тебя?
— Нет… — ответила она со вздохом. — Ох, если бы были!.. Отдала бы тебе все, не пять, а десять… Даже сто тысяч отдала бы!
Адем оживился.
—
Она прижалась к нему.
— Где я могу достать деньги?
Адем ответил не сразу.
— Где? Очень просто! У твоего мужа, в его черном портфеле!
Шехназ широко раскрыла глаза.
— Разве можно?
— Бери на здоровье!..
— Но ведь деньги казенные, не его!
— Ну и что же! Как будто на них нельзя купить машину? Какая разница: его деньги или не его?
— А старик?
Он оттолкнул ее.
— Ну, раз ты его так любишь, зачем ко мне пришла?
— Его посадят в тюрьму? Да?
— Не на трон же… Конечно, в тюрьму.
— А я? Меня тоже?
— Ты-то здесь при чем? Пусть он отвечает. А ему уже пошло на шестьдесят! Пожил, хватит. А мы молоды. Деньги нам нужны. Я тебя не заставляю. Сама подумай. Только знай: сумеешь умно сделать дело — хорошо, не сумеешь — я тут ни при чем. Поняла?..
Шехназ ушла озабоченной. Вскоре вернулась мать Адема.
— Ну как? — спросила она.
— Закинул удочку, посмотрим.
— Сказал про машину?
— Конечно, чего же ждать? Мы ведь не дети.
— А она что?
— Как будто сообразила, что к чему.
— Что сказала? Да или нет?
— Думаю, найдет деньги. Ну, я пошел…
В кофейне Адем встретился с Демпсеем и Тайяре.
Взяли стулья, сели.
Демпсей заказал кофе:
— Эй, Дазгырлы, приготовь для Адема чашку полусладкого, плачу я.
Тайяре не вытерпел:
— Рассказывай!
— Вчера вечером, — Адем закурил, — «подлечились» как следует со стариком Ихсаном, выпили. Дед бывалый, сразу видно, раньше здорово закладывал. Все держался, потом… того, скис. Ну, а я остался с его женой… Молодая, лет двадцать… Утром встал и думаю: «Сейчас заявится».
— Ну и как? — спросил Демпсей.
— Пришла! Чтоб мне провалиться на этом месте! Разряженная. А я в это время возился с этим дерьмом, свечами. Нарочно не смотрю на нее. Зачем лезть?.. Потом закинул удочку: «Знаешь, любовь любовью, одной ею сыт не будешь. Недаром говорят: „Фасоль хороша с луком, а любовь — с мечтой“. Но это не для меня. Мне нужны деньги!» — «Где я их возьму?» — спрашивает. «Где хочешь, мне какое дело!» — Адем не сказал о портфеле Ихсана-эфенди.
— Как думаешь, достанет?
— Не знаю. Не достанет, так только меня и видела. Пусть хоть как пери будет хороша, а не наберет на средненький фордик — всего хорошего!
Демпсей и Тайяре одобрительно закивали.
— Захочет — найдет! Муж раньше
Адем взглянул на улицу. У газетного киоска стоял с лотком на шее Джевдет. Рядом с ним какой-то мальчик, тоже лоточник. Они словно зачарованные смотрели на цветные обложки журналов.
— Вот только побаиваюсь этого щенка, — показал Адем.
— Какого? А, твоего «приемыша»? Почему?
— Мальчишка подсмотрел за нами вчера. Расскажет отцу, тогда дело дрянь. Шехназ вертит стариком как хочет, но…
— А ты задобри мальца, — посоветовал Тайяре.
— Пойди потолкуй с ним, — добавил Демпсей. — Купи журнал!
Адем бросил сигарету.
— Придется.
Он подошел к мальчикам.
— Красивые журналы, а? Мы с твоим отцом друзья, Джевдет. Выбирай, какой хочешь, я заплачу!
— Мне не надо! Пойдем, Кости! — Джевдет потянул друга за рукав.
Кости ничего не понял.
— Кто это? — спросил он.
— Никто! — угрюмо ответил Джевдет.
Они повисли на трамвае, идущем в Эдирнекапы. Кости уже немного знал друга. Если тот не ответил — как ни расспрашивай, не поможет! Поэтому лучше к нему не приставать.
Джевдет о чем-то напряженно думал.
— Плохо, — наконец проговорил он, — когда ты не такой сильный, как Храбрый Томсон!
Они обменялись взглядами.
— Почему?
— Но кое-что все равно можно сделать!
— Что?..
— Вот только нет пистолета и лошади. Были бы они у меня, я бы сначала отомстил мачехе, а потом… — он хотел сказать: «…шоферу Адему. Ты видел его. Он подходил к нам у киоска».
— А потом?
В этот момент кондуктор стукнул Джевдета сумкой по голове. Мальчик разжал руку и спрыгнул. Больно ушиб ногу. Кости спрыгнул тоже. Они грустно посмотрели вслед трамваю, быстро удаляющемуся в сторону Султанахмеда, мимо парка Гюльхане.
— Вот собака! — с досадой сказал Джевдет.
— Пойдем в кино? — предложил Кости.
Джевдет не слышал. Он жалел, что не запустил в трамвай камнем.
— Ну как? Идем?
— Куда?
— В кино.
— Хорошо, а деньги?
— У меня есть.
— А футбол?
— Потом поиграем.
— Ладно!..
Они дошли до Султанахмеда, вскочили на подножку трамвая «Мачка — Баязит», спрыгнули у Баязита.
— Посмотрим, что идет, — сказал Кости.
Друзья дошли до Шехзадебаши. Здесь, у дешевых кинотеатров, всегда толпились мальчишки, постарше и поменьше; ученики парикмахеров, поварята, лоточники, чистильщики обуви; неизвестно как и на что существующие щеголи с напомаженными волосами; босоногие попрошайки в лохмотьях; размалеванные девицы в широких платьях. У стендов, пестревших афишами, с утра до позднего вечера шел спор о фильмах.