Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

Борн задумал одну вещь: всегда ведь можно придумать что-то. План выглядел до безумия нереальным, но другого выхода он не видел.

Время работает не на тебя! Так действуй же скорее! И помни: выбора у тебя нет!

Джейсон обвел кружком значок у города Хинань. Значок обозначал аэропорт.

Светало. Сырость пронизывала буквально все. Земля, высокая трава и металлическая ограда блестели от утренней росы. Единственная взлетная полоса, словно черная река, пролегала через созревающее поле, где смешались два цвета: зеленый — от сегодняшней влаги и темно-коричневый — от вчерашнего, опалившего часть растений солнца. Шанхайский седан, укрытый по приказу Борна листвой, стоял сравнительно недалеко от дороги в аэропорт. Возможности самозванца

двигаться опять были резко ограничены: на этот раз ему связали большие пальцы рук. Приставив пистолет к правому виску убийцы, Джейсон приказал самозванцу сделать из двух катушек проволоки двойные скользящие петли вокруг каждого большого пальца, а затем сжал катушки кусачками, отвел свободные концы металлических пут назад и крепко обвязал ими запястья пленника. Как тут же обнаружил коммандос, даже при самом легком движении — например при попытке повернуть или разомкнуть руки, — проволока лишь глубже врезалась в кожу.

— На твоем месте я вел бы себя крайне осторожно, — заметил Борн. — Можешь ты представить, что значит оказаться без больших пальцев? Или даже без кистей?

— Тоже мне изобретатель!

— В общем, надеюсь, ты понял меня.

На противоположном конце взлетного поля виднелись ветхие, обшарпанные одноэтажные строения барачного типа с крошечными оконцами вдоль низких стен. Скорее всего они использовались как подсобные помещения. Источниками света служили там голые лампочки, излучавшие яркий свет.

Джейсон снял со спины плотно свернутый длинный куль, развязал стягивавшие его ремни, разложил на траве содержавшиеся в нем предметы и рассортировал их. Здесь были и просторный полувоенный, как у Мао, френч, и пара помятых брюк, и матерчатая шапка с козырьком, ставшая обычным атрибутом крестьянской одежды. Борн надел головной убор и френч, тут же застегнутый на все пуговицы, чтобы из него не выглядывал темный свитер, натянул на брюки широченные штаны, удерживаемые на месте матерчатым ремнем, и, одернув «маоистскую» куртку, повернулся к самозванцу, поглядывавшему на него с удивлением и любопытством.

— Подойди к ограде, — распорядился Джейсон и, наклонившись, принялся рыться в рюкзаке. Вытащив из сумки пять футов нейлоновой веревки, он добавил: — Встань на колени и прижмись лицом к сетке. Смотри только вперед. Живо!

Убийца сделал как велено. Связанные спереди руки неловко и до боли вжались в ограду, лицо вдавилось в ячейку проволочной сетки. Борн, шагнув к нему, продернул веревку через ограду справа от убийцы, провел ее через ячейки сетки перед лицом коммандос и подтянул к себе. Потом, туго затянув веревку, завязал узел на шее пленника.

Проделал он это так ловко и сноровисто, что бывалый вояка понял, что произошло, когда уже все было закончено.

— Что, черт побери, ты… О Господи!

— Перефразируя высказывание маньяка-генерала в отношении д’Анжу, изреченное им, перед тем как проломить голову несчастному французу, я говорю тебе: теперь ты никуда не денешься, майор!

— Ты что, решил оставить меня здесь? — спросил ошеломленный убийца.

— Не валяй дурака: мы же с тобой связаны одной веревочкой! Куда я, туда и ты. Впрочем, сейчас первым пойдешь ты.

— Куда?

— Прямо через ограду, — ответил Джейсон и, достав из рюкзака кусачки, начал вырезать участок сетки, к которому был привязан убийца. Борну повезло: проволока оказалась не толще, чем в птичьей клетке. Закончив работу, он пнул самозванца ногой между лопаток, и тот вместе с куском изгороди свалился в траву по ту сторону изгороди.

— Господи Иисусе! — взвыл от боли коммандос. — Чертов затейник!

— Напрасно ты думаешь, будто я развлекаюсь, — проговорил Джейсон. — Все, что я делаю, довольно серьезно. Вставай и кончай вопить.

— Но я же привязан к этой проклятой ограде!

— Я вырезал твой участок сетки. Поднимайся и повернись лицом ко мне.

Убийца, хоть и не без труда, встал на ноги. Борн осмотрел свое творение. Казалось, что кусок проволочной

сетки, прикрепленный к верхней части туловища убийцы, держался на торчавшем из ячейки носу, и это было смешно. Однако причина, побудившая Борна действовать так, была отнюдь не смешна. Только держа врага в столь беспомощном состоянии у себя перед глазами, Джейсон был вправе рассчитывать на успех. Не видя же перед собой противника, он не смог бы контролировать его действия, а это уже грозило Борну гибелью… И не только ему, но и, что еще важнее, жене Дэвида Уэбба… Именно Дэвида Уэбба! Дэвид, не приближайся ко мне, Джейсону Борну!.. Не вмешивайся ни во что!.. Я знаю, что имею с тобой очень много общего!

Борн подошел к самозванцу и, дернув путы за один из концов, развязал узел. Проволочная сетка упала, но прежде, чем убийца пришел в себя, Джейсон рывком обернул веревку вокруг головы коммандос и, перехватив ею его рот, натянул потуже. Рот убийцы открылся широко зияющей черной дырой, в которой белели два ряда зубов. Кожа около губ сморщилась, из глотки вырывались нечленораздельные звуки.

— Не стоит меня благодарить, майор, — усмехнулся Борн. Завязав узел на нейлоновой веревке, он оставил свободными концы дюймов в тридцать. — Я видел д’Анжу и других. Они не могли говорить, их рот был забит рвотой. Ты их тоже видел, и ты ухмылялся, не так ли? Ах да, я и забыл, что ты не можешь говорить. — Он подтолкнул убийцу вперед, потом, схватив его за плечо, направил влево. — Мы пойдем по кромке поля, к тому вон краю взлетной полосы. Иди же!

Пока они пробирались в темноте по поросшей травой площадке, Джейсон изучал сравнительно небольшой и довольно примитивно оборудованный аэродром. Из-за бараков выглядывало скромных размеров круглое здание из бетона и стекла. Но свет горел только в маленьком прямоугольном навершии в центре крыши. В здании, как решил Борн, располагались служебные помещения и зал для пассажиров, а слабо освещенный куб наверху являл собой диспетчерскую вышку. Слева от бараков, по меньшей мере в двухстах футах к западу от них, темнел открытый ангар с высокими потолочными перекрытиями. Рядом с распахнутыми воротами громоздились авиационные трапы на колесах, отражавшие металлическими поверхностями ранний утренний свет. В помещении никого не было. Летный состав, по-видимому, все еще находился в своем штабе. В южной части взлетной площадки едва различимые стояли пять легких самолетов, не представлявших из себя ничего особенного. Аэродром Хинань был второстепенным, если не третьестепенным, сооружением подобного рода, и если ему и придали, как и многим другим аэродромам в Китае, более высокий статус, то сделали это, без сомнения, исключительно для того, чтобы привлечь иностранные инвестиции, поскольку ни он, ни значительная часть остальных аэродромов не отвечали требованиям, предъявляемым аэропортам международного уровня. Но воздушные коридоры, которыми пользовались авиалинии, жили своей собственной жизнью, не зависящей от внешнего облика или технологических ухищрений аэропортов. Главное — войти в этот коридор и твердо придерживаться заранее намеченного курса. Небо не признавало границ: они существовали только для находящихся на земле людей и их машин. Когда же люди и машины взмывали ввысь, многое могло восприниматься по-иному.

— Мы идем в ангар, — прошептал Джейсон, ткнув коммандос в спину. — Помни: если ты поднимешь вдруг шум, мне не потребуется убивать тебя: это сделает здешняя охрана. У меня же будет верный шанс уйти отсюда живым и невредимым, и этот шанс дашь мне ты, не сомневайся в этом… Ложись!

В тридцати ярдах от них из здания, испещренного оконцами, вышел, зевая и потягиваясь, часовой с винтовкой через плечо. Борн знал, что медлить нельзя: лучшего момента могло потом и не представиться. Убийца лежал на траве, подвернув связанные руки под себя и уткнувшись разинутым ртом в землю. Джейсон схватил убийцу за волосы и, дернув его голову вверх, дважды обернул свободный конец нейлоновой веревки вокруг шеи коммандос.