Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

— Поворачивай, капитан! — приказал он.

— Я бы и сам повернул! — огрызнулся летчик. — Меня не прельщает божественная участь камикадзе. Я не собираюсь лететь на верную смерть.

— Неужто? И даже в том случае, если бы тебе представилась вдруг возможность погибнуть за свое небесное правительство?

— За него менее всего хотел бы я расстаться с жизнью!

— Времена меняются, — усмехнулся Борн, опять углубляясь в карту. — Как и все вокруг.

— «Змея», «Змея»! Задание отменяется! Если вы слышите меня, поворачивайте назад и возвращайтесь в базовый лагерь. На

успех никаких шансов! Все поняли? Короче, задание отменяется!

И потом, спустя короткое время:

— Как ты намерен поступить, Дельта?

— Продолжить полет. Через три минуты можешь уже не выходить на нас.

— Относительно себя я понял. А вот чем займешься ты со своими людьми?

— Выполнением задания.

Ты самоубийца, Дельта!

— Расскажи еще кому-нибудь об этом!.. Эй, парни, проверить парашюты и приготовиться к выброске! Помогите кто-нибудь Эху, покажите ему, как держать кольцо.

— Это d'eraisonnable! [194]

194

Безрассудно! (фр.)

Скорость самолета была около трехсот семидесяти миль в час. Маршрут, выбранный Джейсоном, проходил на малой высоте через Формозский пролив — мимо Лонхай и Шаньтоу на китайском побережье и Синьчу и Феньшу на Тайване — и составлял по протяженности чуть более тысячи четырехсот тридцати пяти миль. Поэтому оценка продолжительности полета в четыре часа плюс-минус несколько минут представлялась Борну вполне реалистичной. Менее чем через полчаса можно будет увидеть уже и острова, лежавшие к северу от Гонконга.

Дважды за время полета их вызывали по радио: один раз — националистский гарнизон в Квемшу, другой раз — патрульный самолет из Раопиня. И дважды на связь выходил Борн. Во второй раз сообщил таинственно, что, входя в состав народных сил безопасности, они осматривают прибрежную зону в поисках судов контрабандистов, которые, без сомнения, ускользнули от раопиньских патрулей. При этом Джейсон вел себя довольно агрессивно и не преминул упомянуть имя и идентификационный код высокопоставленного чиновника-заговорщика, лежавшего под русским лимузином в птичьем заповеднике Дзин-Шань. Как он и предполагал, в обоих случая, вне зависимости от того, поверили ему или нет, их оставили в покое, дабы не нарушать без особых на то причин сложившегося status quoante. [195] Жизнь и так достаточно сложна. Принимай вещи такими, какие они есть, и пусть все идет своим чередом. Кому от этого какой вред?

195

Положение, существующее до определенного момента (лат.).

— Где ваше снаряжение? — спросил Борн у Пилота.

— Все наше снаряжение — прямо перед вами, — ответил тот, глядя на приборы, прислушиваясь к переговорам по радио между гражданскими самолетами и аэропортами и вздрагивая при каждом разряде в наушниках. — Знаете ли вы или нет, но я не имею графика полета. Не исключено, что прямо на нас идут встречным курсом с дюжину самолетов.

— Мы

летим слишком низко, а видимость хорошая, — спокойно произнес Борн. — И я убежден, что глаза у тебя достаточно зоркие, чтобы не врезаться в другой самолет.

— Да вы чокнулись! — воскликнул штурман.

— Наоборот, я на пороге возвращения в нормальное состояние. Где ваше снаряжение на экстренный случай? Принимая во внимание, сколь обстоятельны вы во всем, я просто не могу себе представить, чтобы его не было вдруг у вас.

— О чем это вы? — спросил пилот.

— Ну, о плотах, сигнальных устройствах… и конечно же о парашютах.

— О великие духи!

— Где же все это?

— В хвостовом отсеке, за дверью, справа от кухни.

— Это все предназначается исключительно для начальства, — пояснил сурово штурман. — На случай, если возникнут какие-то проблемы. Нам же ничего не положено.

— Разумно, — заметил Борн. — А иначе разве вас заставишь выполнять свои обязанности?

— Что за чушь!

— Я иду в хвостовую часть, но вы у меня будете на мушке, джентльмены!.. Не сбейся с курса, капитан! Помни, что у меня богатый опыт в подобных делах. Я сразу чую, если что не так. От меня не укроется ни малейшее отклонение самолета, и если такое произойдет, все мы будем трупами. Понятно?

— Маньяк!

— Сказал бы хоть что-нибудь новенькое! — Джейсон встал с кресла, вышел из кабины и, направляясь к хвостовому отсеку, переступил через своего связанного врастяжку пленника, уже отказавшегося от попыток освободиться. Слой запекшейся крови покрывал рану на его левом виске. — Как дела, майор?

— Признаю, я поступил опрометчиво. Не пойму вот только никак, чего ты хочешь.

— Доставить тебя живьем в Коулун и больше ничего.

— Чтобы какой-то сукин сын поставил меня перед расстрельным взводом?

— Это уж как повезет. Сопоставляя кое-какие факты, я даже начинаю приходить к выводу, что какой-то сукин сын не прочь при случае и наградить тебя медалью, если ты разыграешь свои карты надлежащим образом.

— Ты здорово умеешь зашифровывать свои мысли, Борн. Объясни же, и попроще, что ты имеешь в виду.

— Если тебе улыбнется удача, то ты и сам догадаешься.

— Премного благодарен! — выкрикнул англичанин.

— Не надо меня благодарить. Ты подал мне неплохую идею, приятель. Я спросил тебя, обучался ли ты вождению самолетов такого типа, и помнишь, что ты ответил мне?

— Нет, не помню.

— Так вот, ты сказал, что умеешь только прыгать с них.

— Черт бы тебя побрал!

Коммандос с парашютом, надежно прикрепленным к его спине, лежал, притянутый путами к двум сиденьям. Руки и ноги были связаны, причем правую руку Борн закрепил своему пленнику так, чтобы тот смог дернуть кольцо.

— Ты похож на распятого, майор. Только вот руки следовало бы чуть-чуть раздвинуть для полноты картины.

— Ради Бога, скажешь ты когда-нибудь хоть что-то путное?

— Прошу прощения. Просто мое второе «я» решило высказаться. На этот раз давай без глупостей, придурок. Ты должен прыгнуть через этот люк. Слышишь меня? Все понятно?

— а.

Джейсон прошел в кабину и, взяв карту, спросил штурмана:

— Где мы сейчас?

— Через шесть минут будем над Гонконгом, если только ни в кого не врежемся.