Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

Второй оказался, если можно так сказать, еще более ни при чем. Он информировал штаб, что готов к решению любых задач — и больших, и малых, — относящихся и не относящихся к «Стрекозе», и, если потребуется, с удовольствием подежурит на телефоне. Его жена недавно родила тройню, и голосом, близким к паническому — так, во всяком случае, выразился радист, — он откровенно признался, что на работе отдыхает лучше, чем дома. Нет, он явно вне подозрений.

Семеро было проверены, и семь раз проверка агентов ничего не дала. На следующие сорок минут оставался агент, находившийся в кинотеатре «Пагода». И еще один — в яхт-клубе в Абердине.

Радиотелефон майора вновь зазвонил. На этот раз особенно громко. Или в том возбужденном состоянии, в котором пребывал Лин, ему так показалось?

— Да?

— Я только что получил

сообщение для вас, сэр, — доложил радист. — Зачитываю текст: «„Орел“ — „Стрекозе-ноль“. Срочно. Отвечайте».

— Благодарю. — Лин взглянул на часы в центре приборной доски. Оказалось, он на тридцать пять минут опаздывал на встречу с Хевилендом и легендарным хромым агентом прошлых лет Александром Конклином. Поскольку линия еще не была отключена, майор снова поднес микрофон к губам: — Молодой человек!

— Да, сэр?

— У меня нет времени заниматься каким-то «Орлом», но мне не хотелось бы обижать его. Если я не отвечу, он позвонит снова, поэтому я прошу вас сообщить ему, что вам так и не удалось разыскать меня. Конечно, как только вы это сделаете, так сразу же доложите мне.

— Отлично; майор!

— Что еще?

— «Орел», когда звонил, был сильно не в духе. Он кричал о встречах, на которые надо являться вовремя, если договорились, и что…

Выслушав пересказ критических замечаний в свой адрес, Лин отметил про себя, что если ему удастся пережить эту ночь, то он непременно поговорит с Эдвардом Мак-Эллистером о том, как следует вести телефонные разговоры, особенно в чрезвычайной обстановке. Сахар вызывает приятные ощущения, соль — только гримасы.

— Да-да, я понял, молодой человек. Как говорили наши предки, орла можно распознать по его испражнениям. Сделайте все точно, как я просил вас, а заодно побеспокойте через пятнадцать минут нашего человека в кинотеатре «Пагода». Когда он позвонит, дайте ему мой не внесенный в список номер четвертого уровня и подключите его к этой частоте, не забывая, понятно, поддерживать связь и с остальными членами опергруппы.

— Будет исполнено, сэр!

Промчавшись по Хеннеси-роуд прямо на восток, у Флеминга, уже за Сутхорн-парком, Лин повернул на юг, в Джонстоне вновь двинулся в восточном направлении и по Борроу-стрит подъехал к кинотеатру «Пагода». Зарулив на стоянку, он занял место, отведенное для помощника управляющего сим заведением и, выставив полицейскую карточку на ветровом стекле, зашагал ко входу в кинотеатр. У кассы стояло всего несколько человек, жаждавших попасть на полуночный сеанс «Восточной страсти». Странный выбор сделал сидевший в данный момент в кинозале агент. Майор, чтобы не привлекать к себе внимания, — в его распоряжении оставалось еще шесть минут, — встал позади трех мужчин перед кассой и спустя полторы минуты купил билет. Войдя в зал, он отдал билет девушке, стоявшей у двери. Глаза его скоро освоились с темнотой в зале и порнографическим фильмом на экране. Довольно необычный способ развлечения для человека, прошедшего столь строгий отбор, подумалось Лину, но он тут же приказал себе избегать предвзятости.

Однако сделать это было не так-то легко. Человек, взиравший с вожделением где-то в этом темном зале на вялую постельную возню, не вызывал у него особых симпатий, хотя майор и считал его одним из лучших в своем подразделении. Этот агент, смотревший на всех свысока, был смелым парнем, — он проработал восемнадцать месяцев в Бэйдцзине, а ведь каждый час, проведенный им в коммунистической столице, мог стать последним. В органах государственной безопасности КНР он занимал довольно высокое место, открывавшее ему доступ к бесценной развединформации. Перед тем как бежать на юг, агент разыграл спектакль, глубоко потрясший его горячо любимую жену и дочь. Чтобы обезопасить своих близких от возможных подозрений или преследований, он инсценировал собственную гибель. Обнаружив некое простреленное, полусожженное тело, правоохранительные органы решили, что в дни, когда родину захлестнула волна преступности, этот человек пал смертью героя в бою с одной из банд. В результате матери и дочери ничто теперь не угрожало, и, кроме того, правительство предоставило им пенсию. Его же как перебежчика высокого ранга подвергли в соответствующем учреждении самым строгим проверкам, которые должны были бы сорвать любые попытки противника внедрить в английскую разведслужбу своих агентов.

В данном случае присущее ему высокомерие говорило в его пользу. Он не старался понравиться, оставаясь всегда самим собой, и в своих действиях руководствовался исключительно интересами родного Китая. Власти должны были принять его таким, какой он есть, или же он предложит свои услуги кому-то еще. Все было тщательно проверено, и только материальное благополучие его жены и ребенка никого особенно не заботило. Деньги поступали на место работы жены без каких-либо объяснений. Впрочем, иного и быть не могло, поскольку сообщать ей что-либо было нельзя: если бы у властей возникло хотя бы малейшее подозрение в том, что ее муж жив, супругу агента подвергли бы пыткам, пытаясь получить от нее сведения, которыми она в действительности не располагала. В общем, если вдуматься, этот китаец не очень походил на двойного агента, несмотря на его слабость к киноэротике.

Оставался агент в Абердине, — по мнению Лина, личность странноватая. Маленького роста, всегда безупречно одетый, педант, работавший некогда бухгалтером, был старше своих товарищей. Служебные обязанности он выполнял с таким рвением, что Лин чуть было не сделал его своим доверенным лицом, но вскоре отказался от этой мысли, поскольку обнаружилось, что тот не умеет держать язык за зубами. Агент и майор являлись, по существу, ровесниками, и, возможно, именно поэтому Лину казалось, будто у него с его подчиненным много общего… И, однако же, удивительное прикрытие для перебежчика из Бэйдцзина! Жена — англичанка, благодаря которой он стал членом дорогого и престижного яхт-клуба. Все у него было в ажуре, да и он как бы олицетворял собой респектабельность. И Лин представить себе не мог, чтобы его ближайший соратник, пожилой раздражительный человек, настаивавший на аресте австралийца-дебошира за оскорбительные реплики в адрес «Стрекозы», был вдруг подкуплен и завербован Шеном Чу Янгом… Такое исключается!

Видимо, подумал майор, придется проверить еще раз освободившего с дежурства шутника, просившего говорить всем, будто он в Антарктиде, или того энтузиаста-сверхурочника, который готов дежурить хоть у телефона, лишь бы не слышать громогласного хора своих детишек-тройняшек у себя дома.

Нет, его явно повело куда-то не туда!.. Лин Вензу встряхнул головой, словно надеясь таким образом освободиться от своих домыслов… Давай же, думай! Сейчас! Здесь! Соберись с мыслями!

Решение ему подсказала лестница, которая вела на балкон. Поднявшись по ней, Лин оказался перед будкой киномеханика. Постучав предварительно в дверь, он надавил на нее и, сломав слабую щеколду, вошел.

— Тинг дзи! [179] — крикнул киномеханик, шаривший под юбкой сидевшей у него на коленях женщины. Молодая особа вскочила со своего насеста и отвернулась к стене.

— Полиция! — заявил майор, показывая удостоверение. — Поверьте, я не сделаю никому из вас ничего дурного.

— Само собой! — воскликнул механик. — Здесь не церковь, чтобы соблюдать благочестие.

— Согласен, что это и впрямь не церковь. Ну, а что касается всего остального, то это вопрос спорный.

179

Прекрати! (кит.)

— Мы оплатили лицензию…

— Сперва выслушайте, зачем я пришел сюда, — прервал механика Лин. — Полиции просто требуется от вас кое-какая помощь, и, думаю, оказать ее нам будет в ваших же интересах.

— Куда ты? — сердито окликнул киномеханик скользнувшую в дверь женщину.

— Остановите фильм секунд, скажем, на тридцать и включите свет. Зрителям объясните, что порвалась лента, но все будет быстро исправлено.

Киномеханик поморщился:

— Это уж слишком! Поднимется такой рев!

— Это ненадолго, только до тех пор, пока в зале будет гореть свет. Давайте же, делайте, что вас просят!

Проектор с жужжанием остановился, зажглись огни, и по громкоговорителю сделали объявление.

Механик оказался прав. Кинозал содрогнулся от воплей, сопровождаемых взмахами рук с вытянутыми указательными пальцами. Глаза Лина просматривали публику, начиная с противоположного конца зала ряд за рядом.

Он был там. И не один. Агент, наклонившись, беседовал с кем-то, кого Лин Вензу никогда раньше не видел.