Превосходство Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Надеюсь, Господь Бог вас услышит! Но я в большой тревоге. Она много чему научилась у Хамелеона.
— Простите? — не понял врач.
— Не обращайте внимания, доктор, просто к слову пришлось, — не стал вдаваться в разъяснения майор. — Есть у нас такой термин.
— О?
— Мне необходимо полное досье, — заявил Мак-Эллистер. — Все, что касается этого дела!
— О чем вы это, Эдвард?
— В Европе они гастролировали вместе. Сейчас они порознь, но повадки у них остались те же. Мы же между тем знаем о них далеко не все. Что они, например, вытворяли тогда?.. И что выкинут на сей раз?
— Ищете ниточку в прошлом? Хотите поглубже разобраться в их образе мыслей?
— Да. Это дало бы нам ответ на многие вопросы, — подтвердил Мак-Эллистер, потирая свой правый висок. — Извините, джентльмены,
Мари полностью обновила свой гардероб, заплатив за купленную ею одежду всего-навсего несколько долларов. Взглянув на себя в зеркало, она осталась довольна увиденным: с волосами, уложенными узлом на затылке и к тому же прикрытыми широкополой летней шляпой, в юбке со складками и неопределенной формы серой кофточке, лишавших ее фигуру индивидуальных особенностей, она становилась такой же, как все — неприметной, не выделяющейся ничем из многолюдной толпы, запрудившей здешние улицы. В легких сандалетах, в которых она не казалась такой уж высокой, и с сумочкой «под фирму» в руке Мари производила впечатление типичной для Гонконга праздношатающейся иностранной туристки, с каковой в действительности у нее не было ничего общего.
Дозвонившись до канадского консульства, располагавшегося на четырнадцатом этаже Дома Азии, она узнала, как туда добраться, и тотчас села в автобус, остановившийся у Китайского университета. С интересом обозревая мелькающие за окном улицы, она проехала на нем через весь Коулун и, когда машина вынырнула из туннеля, оказалась на острове, где и вышла на своей остановке. Стоя уже на ступенях эскалатора, она с удовлетворением отметила, что мужчины не заглядываются на нее, что было, вообще говоря, весьма непривычно. В Париже она научилась от столь любимого ею Хамелеона, как быстро, средствами, имеющимися под рукой, и не прибегая к особым ухищрениям, изменить до неузнаваемости свою внешность, и вот теперь эти уроки принесли свои плоды.
— Я понимаю, что это звучит несколько странновато, — обратилась Мари к секретарше, смущенно улыбаясь и всем своим видом показывая, что и сама отлично сознает всю комичность данной ситуации, — но где-то здесь работает мой троюродный брат по линии матери, а я обещала когда-то и кому-то его повидать.
— Я не вижу в вашей просьбе ничего странного.
— И тем не менее, думается мне, вы все же измените свое мнение, когда узнаете, что я запамятовала, как его зовут. — Обе женщины при этих словах улыбнулись. — Признаюсь, мы так ни разу и не виделись с ним, и, возможно, он этой встречи не очень-то и ждет, но мои родные захотят порасспросить меня о нем, когда я вернусь домой.
— Вы не знаете, в каком отделе он служит?
— Полагаю, где-то, что связано с экономикой.
— Значит, скорее всего, в торговом отделе. — Секретарша достала из выдвижного ящика стола узенький белый буклет с нарисованным на обложке канадским флагом. — Это наш справочник. Присядьте, полистайте его.
— Большое спасибо! — поблагодарила Мари, располагаясь в небольшом легком кресле, и затем, раскрывая справочник, добавила: — Моя рассеянность меня саму ужасает. Взять да и позабыть его имя! Вы-то, конечно, помните имена всех своих двоюродных братьев.
— Да я не имею о них ни малейшего представления, милочка моя! — Но тут на столе зазвонил телефон, и секретарша сняла трубку.
Перелистывая быстро одну страницу за другой, Мари бегло пробегала глазами длинные колонки имен, выискивая тех, кого знала бы она лично. Вначале таких отыскалось трое, но Мари плохо помнила их и при встрече могла не узнать. И лишь прочитав на двенадцатой странице «Кэтрин Стейплс», она сразу же вспомнила и лицо, и голос женщины, носившей это имя.
Холодная Кэтрин, Ледышка Кэтрин, Стейплс-Бревно — эти и прочие прозвища, которыми столь незаслуженно некогда наградили ее, ни в коей мере не отражали ни внешнего облика, ни духовных устремлений знакомой Мари. Впервые будущая супруга Дэвида Уэбба встретилась с Кэтрин во время своей работы в министерстве финансов в Оттаве, когда вместе с другими сотрудниками своего отдела снабжала вновь назначенных дипломатических представителей необходимой информацией о странах, куда им предстояло отправиться. Стейплс дважды имела дело с отделом
Чего стоит только ее быстрое продвижение по служебной лестнице в министерстве внешней торговли! Правда, за это ей пришлось заплатить расторжением раннего брака, после чего она дала клятву никогда больше замуж не выходить, поскольку решила, что при таком, связанном с ее суматошной работой, образе жизни вряд ли ей удастся привлечь достойного ее внимания мужчину. Стейплс, стройной, среднего роста и весьма энергичной женщине, было сейчас за сорок. Одевалась она незатейливо, но со вкусом. Отличаясь цепким умом, Кэтрин была на работе отнюдь не пустым местом, что вызывало со стороны многих ее сослуживцев завистливые перешептывания, быстро ею обнаруженные, но мало ее, судя по всему, трогавшие, хотя она и относилась ко всякого рода пересудам с глубоким отвращением. Она могла быть доброжелательной, даже ласковой с коллегами — и мужчинами и женщинами, — которые не по своей вине оказались на должностях, мало соответствовавших их деловым качествам, но по отношению к чиновникам, производившим подобные назначения, была беспощадна, невзирая на занимаемые ими посты. Порой она не прочь была заняться и самокритикой, но делала это всегда с изрядной долей юмора. Если бы потребовалось вдруг охарактеризовать в одной фразе старшего советника международного отдела Кэтрин Стейплс, то, наверное, следовало бы назвать ее строгой, но справедливой. И здесь, в Гонконге, Мари и рассчитывала на ее справедливость.
— Никаких проблесков! — с сожалением заключила Мари, поднимаясь с кресла и возвращая справочник секретарше. — Чувствую себя ужасно глупо.
— Вы хоть немного представляете, как он выглядит?
— Я и не подумала никого расспросить об этом.
— Тогда сожалею.
— Я тоже, и к тому же значительно больше: придется звонить в Ванкувер, а мне так не хотелось бы делать это!.. Кстати, мне тут попалась одна фамилия. Мой кузен, скажу сразу, никакого отношения к ней не имеет. По-моему, это знакомая одной из моих подруг. Ее зовут Стейплс.
— Кэтрин? Екатерина Великая? Есть такая у нас. У нее, как говорится, полный порядок, хотя кое-кто спать спокойно не может, видя, как она стремительно продвигается к должности посла и вот-вот отправится в Восточную Европу, что их сильно нервирует. Но она — птица высокого полета!
— Может, она здесь сейчас?
— Да. И не далее чем в тридцати футах от вас. Не назовете ли мне имя вашей общей знакомой? Я позвоню мисс Стейплс, и вы перемолвитесь с ней парой словечек.
Несмотря на уговоры секретарши, Мари, хорошо осведомленная о порядках в подобных учреждениях, не отважилась двинуться к цели наикратчайшим путем. Если события разворачивались так, как предполагала она, то власти разослали уже соответствующие оповещения по посольствам и консульствам всех без исключения дружественных стран, и Стейплс, возможно, тоже занимается по роду своей работы розыском беглянки: эти учреждения постоянно помогают друг другу. Так что уж лучше встретиться с Кэтрин вне стен этого офиса.
— Это так любезно с вашей стороны! — рассыпалась в благодарностях Мари в ответ на предложение секретарши. — Моя подруга тоже будет в восторге!.. Минуточку, вы сказали — Кэтрин?
— Да, Кэтрин Стейплс. У нас другой нет, я-то знаю.
— Я в этом не сомневаюсь, но знакомую моей подруги зовут Кристина… О Боже, что со мной сегодня творится!.. Вы были так добры ко мне! Но я не стану больше надоедать вам и отнимать у вас ваше драгоценное время!
— Очень приятно было пообщаться с вами, милочка! Вы напоминаете мне одного из тех простаков, которые, оказавшись в этих краях, сначала радуются, думая, что купили по дешевке фирменные часики, а когда те быстренько встают, выясняют у часовщика, что весь их механизм состоит из пары скрученных резинок и небольшого маятника. — Секретарша посмотрела выразительно на эрзац-сумку с нашлепкой под фирменную. — О-хо-хо!