Превосходство Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

— Завтра. Въезд на территорию КНР — через пограничный пост Ло-Ву.

Джейсон внимательно смотрел на связного:

— Ты сказал, что у твоего клиента — свои люди в консульстве. У тебя нет там своих осведомителей?

— То, о чем вы думаете, потребует колоссальных расходов, поскольку риск слишком велик.

Борн, подняв голову, взглянул сквозь завесу дождя на залитого светом прожекторов идола. И заметил там какое-то движение. Это охотник искал свою жертву.

— Подожди меня здесь, — сказал Борн.

Поезд, отправлявшийся рано утром, шел от Коулуна до пограничного поста Ло-Ву около часа. На осознание того, что он — в Китае, Борну понадобилось не больше десяти секунд.

«Да здравствует Китайская Народная Республика!»

В восклицательном

знаке на транспаранте не было необходимости: пограничники воспринимали все всерьез. Они были суровыми, бдительными, дотошными и стучали по паспортам резиновыми печатями с яростью агрессивных подростков. Одно лишь разряжало обстановку. Позади пограничников за длинным столом, заваленным грудами брошюр, прославлявших красоты и добродетели этой страны социализма, стояли улыбающиеся молоденькие девушки в униформе. Глядя на них, трудно было заподозрить их в лицемерии.

Борн заплатил за визу семь тысяч долларов. Срок ее действия ограничивался пятью днями. Цель визита была сформулирована следующим образом: «Инвестиции в народное хозяйство свободной экономической зоны». Визу можно было продлевать у шеньженьских иммиграционных властей, но для этого требовалось представить им доказательства делового сотрудничества с каким-нибудь китайским банкиром, который согласился бы оказывать посреднические услуги.

В благодарность за все, что сделал для него Борн, связной назвал ему без всякой дополнительной оплаты имя шеньженьского банкира, который легко сможет направлять инвестиционную деятельность «мистера Крюэ», каковой все еще числился постояльцем отеля «Риджент» в Гонконге. И, кроме того, дал описание человека, следовавшего с паспортом из Макао через пограничный пост Ло-Ву: рост — шесть футов один дюйм, вес — сто восемьдесят пять фунтов, кожа — белая, волосы — светло-каштановые. Получив эту информацию, Джейсон непроизвольно вспомнил данные, занесенные в его собственное служебное удостоверение: рост — шесть футов один дюйм, вес — сто восемьдесят семь фунтов, пол — мужской, кожа — белая, волосы — светло-каштановые. Какое-то странное чувство страха закрадывалось в него и постепенно охватывало все существо. Это не был страх перед предстоящей схваткой: он стремился к ней всеми силами, так как больше всего на свете хотел вернуть Мари. Нет, это был ужас перед тем, что, сам того не ведая, он породил чудовище — сеятеля смерти, зараженного вирусом агрессии, усовершенствованным в лаборатории его собственного разума и тела.

Он ехал из Коулуна первым утренним поездом, занятым в основном квалифицированными рабочими и служащими, которым власти КНР разрешали въезд в свободную экономическую зону Шеньженя в надежде привлечь иностранные инвестиции. На каждой остановке по пути к границе в поезд садилось все большее число пассажиров. Борн шел по вагонам, задерживая на мгновение пристальный взгляд на каждом белом мужчине. Когда поезд остановился в Ло-By, их было четырнадцать. Но ни один из них даже отдаленно не напоминал человека из Макао — его собственную копию.

Новый Джейсон Борн, вероятно, сел на более поздний поезд. Подлинному Джейсону Борну оставалось только ждать его по другую сторону границы. И он ждал.

За те четыре часа, которые прошли в ожидании, он шестнадцать раз объяснял таможенникам, что встречает делового партнера: очевидно, он не разобрался в расписании и сел на слишком ранний поезд. Как обычно случается с иностранцами в любой стране, но особенно на Востоке, вежливого американца, попавшего в затруднительное положение из-за того, что все его попытки понять чужой язык окончились позорным провалом, окружили вниманием и заботой. Ему предложили четыре чашки кофе, семь чашек горячего чая, а две девушки в униформе, хихикая, поднесли очень сладкое китайское мороженое в стаканчике. Он ни от чего не отказывался, чтобы не показаться невежливым: с тех пор, как «Банда четырех» [70] в большинстве своем потеряла не только свое лицо, но и головы, грубость стала не в чести, — правда, пограничники не в счет.

70

«Банда четырех» — группа в китайском руководстве, безуспешно

пытавшаяся захватить власть после смерти Мао Цзэдуна в 1976 г.

Время — одиннадцать часов десять минут. Прибывшие следующим поездом пассажиры, миновав таможенный контроль, проходили по длинному коридору, образованному железными ограждениями, выставленными на открытом воздухе. Большинство из них составляли туристы, в основном белые, испытывавшие крайнее раздражение и страх перед этой страной. Каждую из небольших туристических групп, в состав которых и входила в основном эта публика, сопровождали два гида, — один из Гонконга, другой из КНР, — говорившие на приличном английском, немецком или французском, а иногда — и на японском языке, но на последнем — с отвращением и только с теми вызывающими у них особую антипатию людьми, которые имели денег чуть больше, чем их насчитывалось в свое время у Маркса и Конфуция.

Ни один белый мужчина не ускользнул от пытливого взора Джейсона. Многие обтянутые лимонно-зелеными и желтыми брюками имели рост, превышавший шесть футов, но были слишком молодыми или слишком старыми, очень худыми или излишне полными, чтобы походить на человека из Макао.

Стой! Вот он!

Уже немолодой человек — турист в выгоревшем габардиновом костюме, среднего роста, прихрамывающий, — вдруг распрямился, сразу же став намного выше, а заодно избавившись от всяческих признаков хромоты. Энергично раздвигая толпу, он быстро спустился по ступенькам и бросился к автостоянке, где теснились автобусы, фургоны и несколько такси с табличкой «Жан» [71] на переднем стекле каждой машины.

71

«Свободен» (кит.).

Борн, протискиваясь между пассажирами и не обращая внимания на тех, кого отталкивал в стороны, устремился за этим человеком. Это же тот самый человек! Человек из Макао!

— Эй, вы с ума сошли? — крикнули ему вслед. — Ральф, он меня толкнул!

— Так поддай ему! От меня-то ты что хочешь?

— Сделай что-нибудь!

— Его уже нет.

Человек в габардиновом костюме прыгнул в открытую дверь темно-зеленого фургона с тонированными стеклами на окнах, который, согласно начертанным на нем китайским иероглифам, принадлежал орнитологическому заповеднику Шутанг. Раздвижная дверь тотчас закрылась, и автомобиль, сорвавшись с места и вильнув среди машин, покинул привокзальную площадь. Борна охватила ярость: он не должен его упустить! Справа стояло старое такси с включенным двигателем. Джейсон распахнул дверцу и услышал приветственный возглас водителя:

— Жан!

— Ши ма? [72] — крикнул Джейсон, вытаскивая из кармана столько долларов, что они обеспечили бы пять лет роскошной жизни в КНР.

— Айя!

— Зоу! [73] — приказал Борн, прыгнув на переднее сиденье и указывая на фургон, который разворачивался по дуге. И добавил на кантонском наречии: — Давай за ним! Догонишь — сможешь начать собственное дело в свободной зоне. Я обещаю тебе это!

Мари, я вот-вот настигну его! Я знаю, это он! Я схвачу его! Теперь он мой! В нем — залог нашего освобождения!

72

В самом деле? (кит.)

73

Поехали! (кит.)

Фургон выкатил с выездной дороги на большак и на первом же перекрестке, обогнув огромную площадь, забитую туристскими автобусами и самими туристами, осторожно обходившими бесконечные вереницы велосипедистов, повернул на юг. На шоссейной дороге, крытой скорее глиной, чем асфальтом, шофер такси почти нагнал фургон. Машина с тонированными стеклами, за которой следовал открытый грузовик с сельскохозяйственным инвентарем в его кузове, выехала к дугообразному повороту. Туристский автобус, стоявший в конце поворота, пропустил обе машины и затем устремился за ними.