При попытке выйти замуж
Шрифт:
— Знаешь, — одернул меня Сева, — для раскрутки родной газеты можно было бы и посидеть недельку.
— Щаз! Ты был хоть раз в СИЗО? Я тебе предлагала, так ты ж нежный слишком: ах, я не могу выносить этого вида, этого запаха!
— Ладно, живи, — Сева махнул рукой и спросил вяло:
— Еще какие новости?
— Еще я замуж выхожу.
Сева опять возбудился:
— Да ну? За мента твоего?
— Нет. Совсем-совсем за другого человека.
Сева прореагировал странно:
—
Этот вопрос занимал меня ничуть не меньше Севы.
— А мне наплевать. — Я старалась, чтобы в моем голосе было побольше бодрости и легкости. Но сама себе не верила. Как я скажу Васе о своих матримониальных планах? Как? Чем больше я думала об этом, тем больше злилась на Васю. Во мне нарастали агрессия виноватого человека и страх предателя. И, как всегда, в таких случаях мне хотелось, чтобы Вася в чем-то провинился передо мной, чтобы сделал гадость. И Севина идея о моем аресте вдруг перестала казаться мне бредом и начала обрастать привлекательными моментами.
И я позвонила в МУР. Вася снял трубку после первого же гудка и спросил устало:
— И где ты? Мы же договаривались, что ты придешь утром.
— Не «мы договаривались», а ты велел. Улавливаешь разницу?
Вася на провокацию не поддался, не завелся и не разозлился, а только переспросил:
— Так ты где?
— На работе. И знаешь, — я понизила голос и сказала заговорщическим тоном, — хотела тебя попросить об одолжении. Ты не мог бы стереть отпечатки моих пальцев со «ствола»?
— С какого «ствола»? — испуганно спросил Вася.
— С того, — продолжала я в том же похабном тоне, — из которого шлепнули живодера.
— A-а, с этого, — Вася развеселился. — В обязательном порядке, хозяйка. Не боись. А фальшивые кси-вы тебе во сколько подвезти?
— Я серьезно! — возмутилась я.
— Понимаю. — Васю кто-то отвлек, он извинился и попросил меня позвонить ему вечером. Сказал, что уезжает, и мне, следовательно, приезжать к нему сегодня уже не надо. Вот и пойми его: когда не надо — орет как резаный, а когда надо — сама любезность.
Разрядил обстановку Майонез, ворвавшийся в отдел с громкими проклятьями. Он был недоволен погодой, программой телевидения и политическим руководством страны.
— Давно хочу спросить у этих идиотов, которые окопались в «Вестях», — заорал он, — и когда наконец они будут делать нормальную программу!
— Да, — Сева важно кивнул. — Давно пора это выяснить.
— Невозможно же смотреть! — орал Майонез. — Уроды! Хоть телевизор выбрасывай.
— Зачем же так радикально, — возразил Сева. — Можно просто не включать его, когда идут «Вести».
Майонез сверкнул на него свирепым взглядом, а я судорожно схватилась за телефон.
—
— На месте только заместитель редактора, — ответила она. — Как вас представить?
— Александра Митина, корреспондент отдела происшествий.
— Происшествий? — девушка явно удивилась. — Хорошо.
В трубке заиграла музыка, потом смолкла, и я услышала грубоватое «Алло».
— Здравствуйте. Я беспокою вас по поручению моего начальника Полуянова Александра Ивановича, — сухо сказала я. — Не подскажете, когда вы наконец начнете делать нормальную программу «Вести»?
— Что-о?! — заместитель шеф-редактора, похоже, был сильно удивлен, не сказать хуже.
— Когда, когда? — Я взяла ручку и принялась рисовать каракули в блокноте. — Помедленнее, пожалуйста, я записываю. — Трубка выразительно молчала. — Так, так, так, а в котором часу? Благодарю вас, информация исчерпывающая.
— Я не понял… — начал заместитель, но я быстренько повесила трубку.
Майонез смотрел на меня с изумлением, но молчал. Никакого раскаянья в его взгляде не было. Имя человека, которому удастся смутить Александра Ивановича, будет занесено в Книгу рекордов Гиннесса.
— Ну? — спросил Майонез.
— Сказали, что через два месяца, то есть в середине марта, начиная с дневного двухчасового выпуска, программа будет уже нормальной.
— Ага, — Майонез кивнул. — Логично.
Сева закатил глаза.
— Позвонить в метеоцентр? — услужливо предложила я, намекая на то, что Майонез минуту назад проклинал погоду.
— А ты работать вообще-то собираешься? — ответил он мне. — Или будем дурака валять всегда?
— Собираюсь. Я хотела…
В отдел шумно, как всегда, ворвалась Лида Мещерякова:
— Вы видели? Видели? Она совсем с ума сошла!
Майонез поморщился и открыл было рот, но перекричать Лиду ему не удалось.
— Белая юбка на черные колготки! Кошмар! Только Машке могло прийти такое в голову! Я вся валяюсь…
Под шумок я выскользнула из отдела. Реформы еще не начались, можно и наплевать на работу. Мне хотелось съездить к маме. Предстояло решить важнейшую проблему — ехать ли мне сегодня к Ильину, и если ехать, то когда? Поехать хотелось, но, наверное, правильнее было бы дождаться его звонка с приглашением, а не являться туда, как к себе домой. В принципе я давала ему мамин телефон, но догадается ли он искать меня там? А, с другой стороны, где же мне и быть-то, как не у мамы? Не дома же, где вчера… Бррр, думать о вчерашнем было неприятно.