Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Емельянов Ю. В.

После окончания войны было объявлено, что границы между СССР и Германией были определены секретным дополнительным протоколом к договору о ненападении. Наличие этого протокола (а затем и протокола к советско- германскому договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года) использовалось для обвинений Советского Со­юза в сговоре с Германией с целью захватить Польшу, Прибалтику и ряд других стран и земель. На этом основа­нии выдвигались требования признать договоры 1939 года с Германией незаконными. Выдвигая эти обвинения, многие в Прибалтике и Польше требуют при этом компен­сацию с России за «оккупацию», осуществленную в сгово­ре с Германией.

Однако возник вопрос: а были ли протоколы? Профес­сиональный сотрудник КГБ СССР, проработавший немало в главных архивах

страны, В.А. Сидак обратил внимание в печати на то, что до сих пор никто не видел подлинников этих самых протоколов, вокруг которых кипело и кипит сто­лько страстей. То, что выдают за фотокопии с исчезнувших протоколов, доказывает В. А. Сидак, является фальшивкой. В своих публикациях В.А. Сидак приводит убедительные свидетельства грубых несоответствий используемых до сих пор фотоматериалов требованиям делопроизводства. Он указывает на грубые ошибки, в том числе и грамматиче­ские, в приводимых текстах, которые скорее всего стали следствием несовершенного перевода с немецкого на рус­ский язык изготовителями фальшивок.

Хотя автор данной книги долго считал возможным на­личие таких протоколов, он исходил из того, что сами по себе секретные соглашения не являются юридическим документом, определяющим статус тех или иных стран и областей, а потому признавать договоры 1939 года неза­конными нельзя на основании приложений, которые не были оглашены и ратифицированы. Тайные соглашения, до сих пор имеющиеся в международной практике (при­мером этому является секретное дополнение к действую­щему и ныне американо-японскому договору о безопас­ности 1951 года), заключаются с целью скрыть какие-то действия партнеров от мирового общественного мнения или третьих сторон, но по своей юридической сути каса­ются лишь сторон, подписавших договор. Секретные со­глашения или секретные приложения к открытым догово­рам не могут иметь юридической силы для каких-либо сторон, которые не только не являются участниками этого соглашения, но и не знают о его существовании. Они не могут повлиять на правовой статус какой-либо третьей стороны, быть юридическим основанием для каких-либо территориальных или государственных изменений в стра­не, даже не знающей о факте такого соглашения.

В то же время автор в различных публикациях обращал внимание на то, что рубежи, на которых останавливались вооруженные силы Германии и СССР в 1939—1940 годах, не всегда отвечали текстам «секретных протоколов», а по­тому очевидно, что они не носили характер, обязательный к исполнению. Поэтому, скорее всего, В.А. Сидак прав, и никаких письменных соглашений такого рода между Гер­манией и СССР не было.

В то же время очевидно, что подписание договора от 23 августа 1939 года (а затем и договора от 28 сентября) было связано с некими договоренностями о невмешате­льстве Германии и СССР в пределы определенных госу­дарств или территорий. Вероятно, немецкие участники переговоров сделали черновые записи относительно устных договоренностей, о которых шла речь в Кремле, которые затем после войны стали выдавать за «секретные протоколы», определившие «сферы влияния» двух дер­жав.

События 1939—1940 годов показали, что «сферы влия­ния» Германии и СССР, которые были определены, скорее всего, устными договоренностями, отнюдь не означали, что входившие в них страны или земли рассматривались сторонами как германские или советские. Понятие «сфе­ра влияния», к которому, возможно, прибегли участники переговоров в Кремле, или понятие «сфера государствен­ных интересов», к которому прибегали в СССР в 1939—1941 годах для обозначения на географических картах польской территории, оказавшейся под герман­ской оккупацией, были достаточно неопределенными. Как показали дальнейшие события, все зависело от конкрет­ного положения той или иной страны или территории. Объявление Германии о своей незаинтересованности в Бессарабии означало ее готовность не препятствовать тем действиям СССР, которые будут связаны с непризна­нием румынской аннексии этого края. Объявление Литвы и значительной части Польши «сферой влияния» Герма­нии могло означать, что СССР не начнет войны, если гер­манские войска войдут на территорию

этих стран. Анало­гичным образом могла бы действовать и Германия, если бы советские войска вступили в Эстонию, Латвию, Фин­ляндию и восточную часть Польши. Однако последующие события показали, что в этом вопросе было много неясно­го и подобные акции обеих сторон были предметом до­полнительных консультаций. В противном же случае они заставали партнера по соглашению врасплох.

Вместе с тем возмущение, которое вызывает догово­ренность о «сферах влияний» (запротоколированная или устная), которая достигается без учета мнения малых стран, игнорирует историческую реальность тех лет. Из­вестно, что Англия, энергично защищавшая на московских переговорах 1939 года суверенные права Прибалтики, Ру­мынии, Польши, когда вставал вопрос о пропуске совет­ских войск к германским границам, действовала иначе, когда в ходе Второй мировой войны возникла опасность Суэцкому каналу, и оккупировала Египет вопреки протес­там египетского правительства. Аналогичным образом в 1941 году Советский Союз и Великобритания приняли ре­шение ввести свои войска на территорию Ирана, когда возникла угроза установления там прогерманского режи­ма, не учитывая мнение иранского шаха. В 1942 году США высадились в Марокко, презрев необходимость испро­сить на то разрешение у марокканского султана и прави­тельства Виши, с которым они поддерживали дипломати­ческие -отношения.

В значительной степени такие действия были обуслов­лены вопиющим игнорированием международного права Германией и ее союзниками по «антикоминтерновскому пакту», свидетельством чего были захваты Японии в Ки­тае, оккупация фашистами Эфиопии, а также Албании,

Греции, Австрии и многих других стран Европы. Судьбы нейтральных Голландии и Дании показали, что соблюсти нейтралитет во Второй мировой войне было практически невозможно. В этой исторической обстановке у прибал­тийских стран и Польши не оставалось реальных шансов на сохранение неприкосновенности своих границ.

В любом случае дальнейшие действия Германии и СССР в отношении стран Прибалтики и Польши следует оценивать по их содержанию, а не по договоренностям относительно «сфер влияния». Какими бы ни были догово­ренности с Германией, единственно, что стало предметом гласности, — это советско-германский договор о ненапа­дении. Выступая на внеочередной четвертой сессии Вер­ховного Совета 1-го созыва 31 августа 1939 года с докла­дом о ратификации договора, В.М. Молотов подчеркнул, что «Советский Союз заключил пакт о ненападении с Гер­манией, между прочим, в силу того обстоятельства, что переговоры с Францией и Англией натолкнулись на неп­реодолимые разногласия и кончились неудачей по вине англо-французских правящих кругов... Эти люди требуют, чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Анг­лии против Германии... Если у этих господ имеется уж та­кое неудержимое желание воевать, пусть воюют сами, без Советского Союза... Мы бы посмотрели, что это за вояки». В тот же день договор был ратифицирован.

Подписание Советским Союзом договора о ненападе­нии с Германией было вызвано прежде всего сложивши­мися международными обстоятельствами. Для Советской страны, не подготовленной к войне и лишенной надежных союзников, договор представлялся единственным спосо­бом оттянуть столкновение с гитлеровской Германией.

Ч а с т ь V КАК ПРИБАЛТИКА СТАЛА СОВЕТСКОЙ

Глава 1

ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРОИЗОШЛО ПОСЛЕ 23 АВГУСТА 1939 ГОДА?

Нападение Германии на Польшу, начало Второй миро­вой войны, которая на Западном фронте долгое время не приводила к развязыванию боевых действий (а потому эта война именовалась «странной»), быстрый развал поль­ской армии и польского государства, оккупация немцами Польши, вступление Красной Армии в Западную Белорус­сию и Западную Украину, восторженная встреча населе­нием этих областей красноармейцев — эти и другие бур­ные события сентября 1939 года оживленно комментиро­вались в трех прибалтийских республиках. Многих эти события застали врасплох.