Приглашение в ад
Шрифт:
обыскивал, просто посадили в лимузин и куда-то везли.
“Опять похищение, — подумал Ян. — Впрочем, надо к
ним привыкать. Видимо, меня учат новому способу
общения между людьми. Способ не самый скверный.
Некоторых убивают…”
Примерно через три часа езды они въехали в
“морские ворота Франции”. Гавр с его чистыми, словно
только что умытыми улицами и соборами, нацелившими
острые готические шпили в серое моросящее небо, пере-
секли
занавеску, и Ян увидел берега Сены, сплошь заставленные
баржами, пароходами, парусниками, плавучими кранами,
яхтами. Слышались звон склянок, свист пара, лязг вагон-
ных колес, звон буферов, требовательные гудки портовых
буксиров. Сена в Гавре дышала полной грудью и труди-
лась вовсю.
Автомобиль подкатил к небольшому пассажирскому пароходу с непомерно длинной трубой, что
свидетельствовало о его почтенном возрасте. Один из спутников вручил Яну билет, кивнул в сторону судна:
— Поднимайтесь на борт.
Пассе жиров было немного. Через полчаса сиплый гудок возвестил об отходе. Когда вышли из акватории,
спутник сказал:
— Мистер Эванс, если желаете, здесь можно перекусить.
Как только пароход оставил позади залив Сены и вышел о Ла-Манш, началась качка. Спутник Яна вскоре
стал буквально зеленеть — видимо, он плохо переносил капризы моря.
— Выйдем на палубу, — предложил Ян, — идите, я вас сейчас догоню. И не беспокойтесь: я никуда не
денусь…
Спутник молча повиновался.
Ян сходил в буфет, купил пару лимонов. Поднялся на палубу, нашел провожатого, который жадно дышал
свежим ветром. Протянул ему лимоны.
— Сосите понемногу, говорят, здорово помогает. Спутник кивнул головой и с жалкой улыбкой
последовал совету.
В Па-де-Кале стало потише. Потом они вошли в устье Темзы, и судно прекратило раскланиваться с
берегами. Пароход ошвартовался в Тильбери. Отсюда до Лондона добрались на поезде. Поезд сменили на
метро. Метро в Лондоне было такое же грязное и неуютное, как и в Париже — Но передвигаться оно позволяло
быстро.
Был уже поздний вечер, когда спутник Яна подвел его к темному дому, позвонил и сказал:
— Мистер Эванс, тут вы останетесь до утра. Утром на вами приедут. Остальное мне неизвестно.
Дверь открылась, в прямоугольнике света возникла грузная фигура мужчины.
— Мистер Эванс? Добро пожаловать.
Ян шагнул в коридор.
— Проходите прямо. Вас ждут.
Ян отворил дверь в прихожую — и почувствовал, что у пего слабеют колени: навстречу ему, раскинув
руки, бежала Кристина…
Они долго стояли обнявшись, не говоря ни слова, слушая, как
— Кристя… Кристя… Кристя… — едва слышно шептал Ян, словно все еще не веря в чудо встречи.
— Это я… честное слово, это я, — счастливо улыбалась Кристина, с трудом освобождаясь из объятий
Яна. — Дай хоть посмотрю на тебя!
На Яна волнующе хлынула густая синева ее глаз, зовущая упругость губ. “Господи, какая же она
красивая! Как я мог столько времени жить без нее! Кто распоряжается нашими судьбами? И почему
распоряжается? К черту! К дьяволу! Всех! Неужели человек приходит в этот мир, чтобы, как нищий, стоять с
протянутой рукой, выпрашивая право на личное счастье? Неужели мы являемся сюда лишь для того, чтобы
чувствовать себя несчастными?..”
Кристина вся лучилась, лишь в темной глубине зрачков стояла тревога. У Яна сжалось сердце. Конечно,
ей трудно далось время разлуки. Сейчас он ни о чем расспрашивать не будет.
— Кристя, милая, запомни: я больше тебя никому не отдам. Никому и ничему. Ты поняла?!
— Нет! Нет! Не поняла. Ничего не поняла. Я сегодня сошла с ума! Я ничего не понимаю. Только хочу,
чтобы ты не исчезал…
— Я не исчезну. Слышишь? Я больше не исчезну!..
“Не исчезну? — усмехнулся Ян. — Легко сказать. Исчез я из Парижа. Легко и просто. Словно и не был
там. Даже “до свиданья” не сказал Зосе. И месье Жиро. И паву Мареку… О, пан Марек! Я помню ваши уроки.
Но сегодня мне хочется мяукать, как глупому котенку”.
— Не исчезай, — еще раз тихо попросила Кристина.
Смутная тень набежала на ее лицо. Но она тут же смахнула ее и бросилась к буфету.
— Будем пировать, Янек! Тут кое-что припасено. Ты хочешь пировать?!
— Я все хочу.
Он ходил за ней по пятам, целовал сзади волосы, шею, плечи. Кристина счастливо смеялась. И все время
оглядывалась на Яна, как будто все еще опасалась, что он исчезнет…
Они болтали о пустяках, беспричинно и счастливо смеялись. Вместе с тем, они, может быть, впервые
учились ценить эти беззаботные минуты. Потому что счастье хоть изредка должно улыбаться людям. Чтобы они
не теряли веры в то, что оно существует.
А потом, когда Ян заключил Кристину в объятия, припал к ее губам, он вдруг почувствовал, что она вся
дрожит. Щеки ее стали мокрыми.
— Ты плачешь? — удивленно шепнул Ян.
— Я плачу, Ян… Ни разу не плакала с детства… А теперь — плачу… Но ты не обращай внимания…
Сейчас пройдет… Ты целуй меня, целуй…
…Она не могла не плакать. Ничего не хотела рассказывать Яну о Фриче. Вместе со слезами из нее