Пригоршня тьмы

Атеев Алексей Григорьевич

– Иди отсюда! Заступник нашелся! – последовал ответ.

– Не отдашь деньги, гореть твоей лавочке!

– Ты чего, парень, тут выступаешь? – услышал он за спиной.

Валитов обернулся. Перед ним стоял здоровенный незнакомый детина.

– Да вот туфту продала моей сестре, – кивнул он на киоск.

– Вали отсюда вместе с сестрой! Пока морда цела. Ты, я слышал, что-то про поджог говорил, а так говорить нельзя. – И парень крепко саданул Валитова по лицу.

Неустрашимый Брюс Ли оказался на земле.

Парень насмешливо сплюнул и пошел к киоску.

Валитов поднялся. Он посмотрел на спину удаляющегося

парня и прикинул силы. Тот был намного выше и крупнее его, но попробовать стоило.

– Эй ты, козел! – окликнул он обидчика. Тот повернулся и недоуменно посмотрел на Валитова.

– Тебе мало, бабайчик? А за «козла» на зоне жизни лишают.

– Не сидел, не знаю, – сообщил Валитов.

– И не сядешь уже. Этот день, считай, твой последний. – Парень забежал за киоск и выскочил оттуда с обрезком толстого электрокабеля в свинцовой оплетке.

На помощь Валитову подскочил верный Рустам, но тот приказал не вмешиваться. Он сделал выпад ногой и попал парню в грудь. Удар был несильный, и парень усмехнулся:

– Ага, каратист! – Он взмахнул своим оружием, целясь Валитову в голову, но промахнулся. Лицо парня покраснело от злости. Он начал беспорядочно махать кабелем, наступая на Валитова, но подвижный Брюс Ли все время уклонялся.

– Ну что же ты, бабайчик, и ударить как следует не можешь! – подзадоривал парень. Лучше бы ему так не говорить. Брюс Ли сделал молниеносный бросок и нанес пяткой правой ноги страшный удар парню в горло. Тот выпучил глаза, задохнулся и упал на землю. Он, похоже, потерял сознание. Валитов подобрал с земли злосчастную пачку чая и сунул ее в окошко киоска. Взамен ему беспрекословно вернули деньги. Потрясенная всем происходящим, татарка хотела было покинуть поле сражения, но ее крепко держал за руку Рустам. Благородный Валитов подошел к ней, вернул деньги и сказал с пафосом:

– Помни, сестра, нас так просто не обидишь, кончились те времена, когда любой козел мог обозвать бабаем. – Затем он приблизился к лежащему парню и что есть силы пырнул его по почкам. – А киоск ваш, один фуй, сгорит.

И действительно, вечером киоск запылал. Дверь оказалась подпертой снаружи, и продавщица чудом сумела выбраться, выбив стекло в передней стенке киоска. При этом она сильно порезалась и получила небольшие ожоги.

Примерно половина коммерческих киосков Калинска принадлежала субъекту лет тридцати по имени Дима. У Димы была и кличка, которую он терпеть не мог. В народе его величали Котиком. Это был невысокий, изящный, смуглый молодой человек с гладко прилизанными темными волосами. На его лице почти всегда играла ласковая открытая улыбка. Всем своим видом Дима напоминал повзрослевшего отличника, некогда гордость учителей и утеху родителей. Однако внешность часто бывает обманчива. На деле это был жесткий, а временами и жестокий человек, твердо знающий, чего хочет, и умеющий добиваться цели различными, не всегда законными путями. Он был уроженцем Калинска, хотя многие считали его приезжим с юга.

Совсем недавно Дима по дешевке купил дом в одном из поселков – старую развалюху. В короткий срок он перестроил и отделал его так, что немногие приближенные, побывавшие там, разевали рты от изумления. В доме, помимо десятка комнат, была сауна, просторный и глубокий бассейн, помещение, почти зал, со спортивными снарядами и даже тир. Покой хозяина

охраняла пара свирепых кавказских овчарок, готовых разодрать каждого, кто без спроса сунет нос в его владения.

Помимо ларьков, которые были, так сказать, легальным занятием, Дима крутил дела с цветными металлами, бензином и черт еще знает с чем. Разъезжал он по Калинску на желтом «Москвиче». Когда некоторые его знакомые указывали на несоответствие рода занятий и средства передвижения, он только загадочно усмехался.

Нужно также сказать, что до сих пор у Димы почти не было неприятностей, связанных с ларьками. Пресловутый рэкет, о котором столько пишет пресса, был ему неведом по той простой причине, что рэкетом занимался он сам. Случались, конечно, трения с милицией, городскими властями и санинспекцией, однако волшебная сила денег обычно улаживала все конфликты. Но сожженный ларек был делом нешуточным.

Ларек сгорел, ларечницу увезли в больницу, а Диме, подняв того с постели, позвонил знакомый милиционер и рассказал о происшествии.

– Кто это, по-твоему, сделал? – осторожно спросил Котик.

– Точно пока неизвестно, но твоя баба, которая торговала, говорит, что до обеда возле ларька была какая-то разборка.

– С кем?

– Вроде с татарином, и он обещал спалить ларек.

– Ясно, – сказал Дима. – Спасибо, что позвонил.

Некоторое время Дима сидел возле телефона, размышляя, что предпринять. Перво-наперво нужно найти охранника и спросить с него за то, что произошло. Кроме того, возможно, он что-то знает о поджигателе. Потом можно съездить в больницу и повидать Зинку. Хотя Зинка подождет… Сначала к Паше…

Он позвонил и велел встречать его, потом быстро оделся, сел в желтый «Москвич» и поехал разбираться. По дороге он подсадил в машину двух крепких ребят, числившихся в его фирме «Спарта» инструкторами по спортивному ориентированию.

– Едем к Паше, – коротко сообщил он, – его ларек спалили. Пусть ответит, падла, что за канитель получилась.

Дверь долго не открывали, очевидно, по причине позднего времени. Наконец щелкнул замок, и на пороге появилась хмурая баба в ночной рубашке.

– Чего вам? – грубо спросила она.

– Где твой?.. – поинтересовался Дима.

– Спит.

Один из инструкторов по ориентированию отодвинул бабенку ладонью, и они вошли в квартиру.

Хозяйка молчала, видимо понимая, с кем имеет дело.

Вспыхнул свет. На тахте лежал искомый Паша. Он сонно приподнялся, но, увидев вошедших, сел и мутным взглядом посмотрел на них. Шея его была перевязана бинтом.

Дима потянул носом воздух и констатировал:

– Нажрался! Ты, гад, водяру жрешь, а ларек спалили. Рассказывай, что там случилось? – Паша открыл рот, но из него вырвалось только хрипение.

– Чего дуру гонишь?

– Он говорить не может, – вмешалась жена, – избил кто-то его, горло сильно повредил. Еле до дома доковылял. А водки выпил, потому что боль была нестерпимая.

– Его? Избили? – Дима недоуменно посмотрел на сопровождающих. – Пашеньку нашего грохнули… Кто же тебя, Паша, обидел и почему ты сначала ко мне не пришел?

Паша пальцем показал на горло.

– Дай ему бумагу и карандаш, пускай дает показания в письменном виде, – приказал Дима женщине. – Пиши, Пашенька, кто тебя бил и за что… Подробно пиши, как в ментовке.