Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Она моя сестра, – слова звучали чётко, уверенно, но в сердце былой твёрдости уже не было. Надменно вскинутая голова склонилась – Кетрин сама себе показалась упрямой дурочкой.
– И моя свояченица. Неужели ты думаешь, что кто-то из нас позволит безнаказанно обижать Елену или Керолайн?
– Елена мне ничего не сказала, я ей сейчас не слишком нужна, – тихо, скорее себе, чем ему пожаловалась Катерина. Из голоса ушла жёсткость – он стал обычным голосом юной девушки, той, которая появлялась только рядом с ним и которою он её полюбил больше семи лет назад, и как ни тяжёл был разговор, Элайджа едва не рассмеялся. – Она уже не простит меня за то, что случилось.
– И ты думаешь, что успокоишься, избирая
– А как ещё, Эл? Требовать доклада? Ты не знаешь, что такое твоя близняшка – это даже не как рука, это... – Она сморщила нос, подбирая определения: – Как ребёнок для нас – всегда рядом и помнишь. Что же теперь мне ещё делать?
– Просто быть рядом с ней. Гулять, завтракать, плести косички, обнимать и целовать на ночь. Думаю, сейчас нужны твоя забота и покой, – мягко сказал Майклсон, заглядывая ей в лицо. Усмехнулся, прикоснувшись к круглому носу. – Тренируй материнский инстинкт, пока у тебя он не дотягивает до сколько-нибудь стоящего уровня.
Фыркнув, она улыбнулась сквозь слёзы в ответ. Порывшись в карманах брюк и вытащив ещё один платок, он в очередной раз вытер ей щёки.
– Ужас какой-то. Стоило забеременеть, и превратилась в ваксу-плаксу, – вздохнула Кет, энергично высмаркиваясь. – Но ведь я виновата, что втянула, а Елена у нас всегда была не от мира сего. На её месте должна была быть я, и это было бы правильно что ли.
– Почему?
– Потому что правда, Эл. – Брюнетка фыркнула, увидев упрямо выпяченный из нежелания признать её правоту подбородок мужчины. – Не нужно – мы оба знаем, что правда. Елена не забудет, а мне невинность не терять. Ладно, хватит этой темы в наш вечер, – встрепенувшись, Катерина подняла пиджак, набросив на плечи. – На деле я больше всего на свете рада, что твоя. – Перехватив его заинтересованный косой взгляд, она криво улыбнулась. – Ты не женщина, поэтому не сможешь оценить весь класс своей персоны. Отряхни меня – вдруг этот пиджак ещё можно спасти от мусорного ведра – и пойдём домой.
Мужчина согласно кивнул.
Они прошли уже с полмили*, до дома оставалось совсем немного, когда Элайджа напряжённо бросил:
– Мне вовсе не нравится, что ты думаешь о себе как о девочке в бронелифчике.
– Я не думаю. Но я и не трепетная птичка с тонкой натурой, а приспособленный к жизни человек. И приспособленный лучше многих. – Кет помолчала, очень тихо спросив то ли у него, то ли у себя: – Разве это плохо?
– Нет, не плохо. Ты... – Майклсон хотел сказать, что для него она именно такая трепетная и есть, но не стал: неправда ведь? Если у них доходило до схваток, он первый отвечал, не рассчитывая силу своего удара, воспринимал её как способного со всем справиться человека, гордился настолько, что любовницы вызывали демонстрацией слабостей откровенное раздражение и гнев, но сейчас пожирала ярость на людей, приучивших её к такой «силе», что жестокость по отношению к ней не казалась Катерине чем-то из ряда вон. Требовала расплаты, и всё равно оставалась стандартным порядком вещей. Совсем несправедливый гнев – Кет сама избирала себе сомнительную компанию, где просто так никто никого не жалел, жаждала забраться повыше, не искала дружбы и поддержки в людях, да и сам он был не из тех, кто щадил, но Майклсон меньше всего думал о своих двойных стандартах. Девушка рядом была женственная и хрупкая, согревала лучше любого солнца, красивая. И вопреки всему, да – трепетная… Почему никто в ней не понимает? Десяток слов и аргументов на языке, но отчего-то Элайджа брякнул невпопад: – Ты как реактор, Катерина. Мнения ничего не значат, наплюй и размажь.
– И это говорит самый галантный из мужчин? – залилась смехом брюнетка. – Достойно первой полосы и моего незащищённого подбрюшья.
– Это говорит твой муж, у которого власти побольше, чем у многих,
– Одного дракона он не спас**.
Бегущие от луны серебристые волны, дальний рокот моря, пьянящий аромат полыхающего цветами осеннего сада… Нутром почувствовав его настроение, Кет успокаивающе погладила мужчину по щеке.
– Всё у нас будет хорошо… – Привстала на цыпочки и прижалась лбом к его лбу, не мигая глядя в глаза. – Не может не быть, да?
– Не может.
– Ты улетишь от меня завтра утром.
– Да.
Они вновь побрели по дороге.
– Почему нельзя взять с собой? И почему Бразилия? – вспомнила она его предложение о любой стране земного шара. – Ты тогда меня прочитал, как ребёнка…
– Предположил. Об этом доме мало кто знает, Катерина. Кол, Клаус, Дик и ещё пара человек. Им никогда раньше не пользовались.
– А как же персонал? Он чересчур предупредителен для нежилого места.
– Заметила, что они все не так уж юны и молчаливы? Виллу оставил Джордж на случай, если случится что-то незапланированное. – Кет отчаялась услышать продолжение фразы, они уже перешли через кованый мостик, когда Элайджа добавил: – Если честно, тогда я не думал, что и впрямь пригодится, но он настоял. По крайней мере, мне – корпорация, по определённым меркам прозрачный бизнес. Да и инвестиции в бумаги тоже.
– О да, процент в Макдональдс вряд ли можно назвать опасным активом. Хотя эту мерзость, – она сморщила носик, – резину, из которой делают тамошние котлеты, ты в давней молодости любил.
– За семь лет эта мерзость пассивного дохода принесла нам под сотню миллионов, милая, поэтому будь снисходительнее к «резине».
– Ладно, о’кей. Но если ты послушал Джорджа, то ведь это не всё? – прищурилась брюнетка. – Я могу поставить свой супер-ларчик с камешками, что где-то на планете Земля есть квартирка, о местоположении которой никто не знает и не узнает, включая меня? Или о её существовании не нужно догадываться?
– Дома-то почему не достаточно? – он оглядел высившееся невдалеке изящное здание. – Вполне безопасное место, нигде не зарегистрированное, не засвеченное и тщательно спрятанное. Елене пришлось час бежать, чтобы добраться до шоссе – а вы с сестрицей носитесь, как кролики.
– Угу, не засвеченное, но о котором знает всё семейство, начиная с почившего дядьки и заканчивая десятком слуг? Этот Макдональдс, а не милый моему сердцу Фейсбук,.. – она хмыкнула, по-птичьи склонив голову набок. – Ты всегда был очень консервативен в методе и тут изменил себе? Я разочарована...
– У кого-то слишком любопытный и хитрый нос, – буркнул Майклсон.
– …была бы, но, разумеется, для этого нет причин. В конце концов, блондинки у тебя сестра и Керолайн, им и наматывай спагетти на ушки.
– Ещё несколько слов по теме, радость моя, и лично перекрашу тебя во всех местах, – с намёком вздохнул Элайджа.
– О’кей, я не претендую на Вашу скрытную породу, – резюмировала женщина. Они уже стояли на террасе, освещённой небольшими фонариками по краям, но ни один не демонстрировал желания войти в дом. Скинув испорченные забегами балетки, Кетрин присела в плетёное кресло у лесенки, подхватила виноград со столика в ладонь. Забыв о неудовлетворённом любопытстве, спросила: – С чего всё закрутилось, Эл?
– По времени я уже говорил, – он опустился на ступеньку рядом с её креслом, – с поездки в Перу. Я там был только две недели, после вернулся. Сначала в Лондон, потом в Штаты. По сути – с ревности и несдержанного слова. Ты и Рейнолдс… В твоём досье встречи с ним были эпизодическими, не больше чем другие, иначе я запомнил бы его имя, и лететь к тебе на край света в период предвыборной компании ради романтической прогулки по набережной Узы – явно не тот человек.
– А ты тот? Прилетал же ко мне в Нью-Йорк.