Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Там мокро, кошечка – не простынь.
– Хорошо.
Аккуратно закрыв за собой дверь, она вышла. Закурив и отложив так и нечитаные документы, Майклсон вновь вернулся к окну. «Хорошо…» И это всё? Теперь почти все её ответы таковы. «Да», «нет», но чаще всего проклятое «хорошо». Он готов был достать для Кет, что угодно, проводить с ней время, в том числе и рабочее, но добиться большего, чем самое безразличное из слов согласия, полностью стирающее индивидуальность, нет. Именно так ему отвечают все на работе и любовница. Но там каждый отрабатывал и получал за это гонорар, а вот Кет... «Хорошо», оказывается. У них теперь всё «хорошо», бл*…
Никотин окутал разум, табачный запах заволок кабинет и сквозь дымные струйки он увидел, как дом выпустил из дверей его розу под зонтиком. Только какой смысл
«Промокла и замёрзнет, стоит сказать миссис Фостер, чтобы сварила горячий чай с молоком...»
Запачкав обшлаг рубашки пеплом, Майклсон резко отошёл от окна. Нужно уезжать из этого места к чёртовой матери. Какого хрена он сидит дома в будний день? Потому что она решила остаться и разобрать свои глянцевые бумажонки? Или ей вздумалось погулять и пробежаться?..
Второй круг под дождём дался легче. Алый подол платья под плащом облепил тело, мешал ногам перебирать, замедлял, сердце колотилось как сумасшедшее. Она остановилась под раскидистым деревом на относительно сухом пятачке земли и начала собирать сверкавшие дождём осенние листья. Ревность победила. Она сжирала Кетрин с утра до вечера. Кет подхватила дубовый листик, непонятно откуда залетевший в золотисто-багряное царство ясеней и кленов, смяла, вопрос отчего-то не приходивший ей в голову раньше всплыл сам собою. Почему она сопротивляется их сексу? Да, Кетрин казалась теперь, что её тело с червоточиной, но Элайджа же его желал, как и прежде... Это было очевидно – она прекрасно видела голодные взгляды исподтишка, когда он забывался или неосознанные, если уставал до прострации – похоже, шлюх ему всё равно было мало, – и даже находила в этом факте особое извращённое ехидное удовольствие. Инстинктивное неприятие того, что может дать ей ещё одного ребёнка, на энное число процентов обречённого на смерть, не дававшее возбудиться… Почему Эл не понимает этого?! Второй раз пережить потерю малыша от любимого человека, понять, что вчера бившееся в тебе второе сердечко навсегда остановилось, а живот стал плоским равно, что подписать их браку смертельный приговор. Не было ни одного дня, чтобы Кет не вспоминала об умершей дочери, и вряд ли такие дни ещё случатся в её жизни, поэтому она испытывала отвращение к этому новому ребёнку, и к себе за то, что боялась и не могла его полюбить так, как Маргарит. Но разве извращение, что есть, можно назвать браком, чтобы над ним так трястись? Знать, что Элайджа изо дня в день где-то имеет чужую суку, а, может, и не по разу за день… Да и теперь-то что скулить? Либо её, либо ничей, а он решил устроить себе третий вариант, мерзавец… С какой стати у него вообще может быть кто-то кроме неё?! Воспользовался нервным состоянием, завёл шалаву, а она, законная супруга, политесы разводит! Сначала бросил в какой-то дыре на краю света, потом явился, сделал вид, что заботится – и не прошло нескольких месяцев обошёлся как с дешёвой проституткой. Снова наградил этим мерзким зародышем, да ещё выставил себя пострадавшей стороной… В то время как она страдала, мучилась, что не сможет родить… Выбросив собранные в букет листья, Катерина в лютой злобе втоптала их в сырую землю. Подлец!! Конечно, легко любить всегда красивую и хохочущую: такая не путается под ногами, не нарушает личного пространства, всегда готова прыгнуть в постель. А как любить ту, которой ничего не хочется и нужно повозиться?! Куда проще завести себе шлюху! Скотина!! Мерзавец…
Эта дождливая погода стала катализатором впавших в спячку эмоций, но отчего-то не нежности, страсти и горделивого обожания, а только негативных. Все недобрые чувства, свойственные её дикой натуре: злость, обида и жажда мести, – вернулись в одно мгновение, найдя своей целью супруга. Пыша гневом обманутой жены, круто развернувшись, она устремилась
– Миссис Майклсон, что бы Вы хотели на ужин?
– Печень, – фыркнула Кет, хищно сканируя взглядом пространство.
Вздрогнувшая от неожиданно резкого ответа от последнее время всегда амёбной хозяйки, Роза спрятала улыбку, предельно серьёзно сообщив:
– Я бы рада, но боюсь не в силах её добыть – мистер Майклсон уехал на работу. Могу сказать приготовить только птичью.
– Уехал?! – и она сникла как подстреляная.
«Значит, вместо того, чтобы погулять со мной, поехал туда…»
– Спасибо, Роза. Я не хочу пока есть, сделайте, что Вам вкусно.
По-прежнему мокрая Кет поплелась наверх к себе, села на подоконник и стряхнула с волос капли прямо на роскошный коврик, взвешивая “за” и “против” между дождаться вечера и поехать сейчас. И нетерпеливо вскочила. Ехать сейчас, но не неряхой же…
Всё же среди протеже Нейтленда порой попадались очень достойные кадры. Изабелла, невысокая миниатюрная блондинка, могла похвастаться не только стройными ножками и третьим натуральным размером груди, но и мозгами. Помимо знания трёх языков к своим двадцати семи, она великолепно стенографировала, на профессиональном уровне владела всей оргтехникой, была внимательна, трудоспособна, креативна, старательно училась в университете и, как со вздохом сообщил Дик, он буквально отрывал от сердца настоящее сокровище, которое несмотря на то, что по социальному статусу родителей было сокровищем трущоб, могло сделать отличную карьеру и партию в будущем.
– Что-нибудь принести, мистер Майклсон? – быстро поняв, что Элайджа не в духе, девушка зашла с чашкой чая и поставив её на столик.
– Нет, Белла.
– Я могу чем-то помочь?
– Да, – он холодно оглядел аппетитную фигурку Изабеллы, – Вы правы.
Кивнув, понятливая девушка приблизилась, игриво потянув за галстук. Впрочем, сегодня никакой игривости от неё не требовалось, поморщившись от болезненных ощущений между бёдер, поняла она чуть позже. Но таким он приходил из дома почти всегда – озлобленный, возбуждённый и нетерпеливый, даже если они не трахались. Точнее, если не трахались как последние недели, и он не скидывал деструктивную энергию, всё было ещё хуже – от темпа работы хотелось удавиться, и последнее время было именно таким. Не понятно даже, что в родных стенах с ним такого делали, но порой Белле казалось, будто шеф специально причиняет ей боль, наказывая непонятно за что, и не хочет сдерживать жестокость.
– Извини, – расстегнув полуспущенную блузку и освободив девушку от бюстгальтера, Майклсон уже начал ласкать блондинку куда нежнее. Изабелла прикрыла глаза, чувствуя, как перестаёт ныть тело и довольно откинула голову назад, когда он расстегнул заколку для волос, позволяя прядям упасть на спину. Дальше могло быть только очень хорошо, это она тоже уже знала…
– Вон отсюда, – отчеканила Кетрин, носком остроконечной туфельки распахивая дверь и входя в кабинет. – Добрый день, Эл.
Блондинка вздрогнула от неожиданности – никто, включая Эвелин, без предупреждения сюда входить не смел, – едва не слетев с колен мужчины.
– Белла, – мягко отстранив ладони девушки, Элайджа бережно застегнул на ней лиф, поправил блузку, юбочку и подал заколку для волос, – вы свободны. Договорим позже. – Кивнув, девушка поднялась.
– Принесите кофе.
Изабелла вопросительно уставилась на Майклсона.
– Нет, моя супруга ошиблась, – Элайджа как всегда суховато улыбнулся растерянной девушке, игнорируя побледневшее от злости лицо Кетрин. – Это не входит в Ваши обязанности. Идите работать.
Всё так же молчаливо блондинка несмело улыбнулась и вышла из кабинета, так и не увидев смачной оплеухи на президентской физиономии.
– Что это за фарс? – Уничижительный тон хлестал кнутом, встав, он сглотнул кровяную соль с внутренней стороны битой щеки и прошёл к окну, резко вдыхая носом воздух. – Почему ты теперь врываешься в мой кабинет без предупреждения и командуешь моим персоналом?
– Потому что я передумала. – Она уселась в освободившееся президентское кресло. – Я выбираю четыре раза в неделю и так далее по списку…
– Нет. – Он упрямо смотрел на улицу. – Ты уже выбрала, и я не собираюсь ничего менять.