Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– От меня? – с вызовом вскинулась Кетрин. – Я виновата во всём?
Но теперь этот вызов разбился о спокойное:
– От тебя. Мы оба виноваты в том, что несчастливы. Счастливая женщина не сбежит от того, кого любит в другую страну. И я не должен был тебя насиловать. Не потому что ты не простила или что-то подобное – это ерунда. Ты ведь меня понимаешь?
– Да, – тихо прошептала Кетрин, отступая на шаг. Их так часто склеиваемая чашка снова разбилась, и на это раз они оба внесли свой вклад, чтобы превратить осколки в пыль. Он никогда бы не упрекнул её, но и без слов Кетрин знала, когда она внесла свою лепту и загасила эту их «искру». – Поэтому ты не третируешь меня? – улыбнулась
– Ну, я хотел крушить и убивать, когда узнал где ты. Да ещё ребёнок… – Он поморщился и оборвал себя – что переливать из пустого в порожнее. – Ты отрезала волосы?
– Да, отрезала. – Катерина села на диван, сжав руки на коленях. – Посеклись совсем.
– Так тебе тоже красиво.
«Ему жалко моих кудрей…»
Повисла тишина, нарушаемая лишь короткими вздохами судорожно дышащей девушки.
– Я оставлю тебе охрану и кредитку, – Элайджа собрал подписанные ею бумаги и вытащил бумажник. На стол легла платиновая карточка. – И потом дашь адрес своего врача и арендатора.
Кивнув, Майклсон направился к двери, голос Катерины звучал вяло и апатично.
– Арендатора зачем?
– Куплю этот дом.
– А-а… – Кетрин кивнула. Палантин полетел за диван. – Эл!
Сумка из его пальцев выскользнула, упала на пол. Ведьма. Таких точно сжигали. Перехваченный на пороге, он поддался настойчивым прикосновениям горячих губ и разжал зубы, позволяя языку Катерины скользнуть в рот, в то время как руки Элайджи сжали её ягодицы. Мужчина вдруг представил, как будет ласкать длинные бёдра, целовать плечи и живот, как начнёт вибрировать на стонах голос Катерины при приближении разрядки, а тело трястись в ознобе, как они встретятся взглядами после, и она будет покорная и обессиленная от похоти, рассерженная своей же покорностью – это всегда веселило… И словно подтверждая воспоминания, Кетрин уступила, плавно откидывая голову назад и предлагая право лидерства ему. Возбуждение вскипело в крови с такой силой, что оглушило, заставив замереть столбом. Опасно быть во власти такой покорной и слабой женщины, самое опасное, что было в его жизни…
– Я же сказал – нет, идиотка чёртова!!
Шарахнувшись в сторону, Кет испуганно съёжилась, недоумевающе рассматривая теперь уже бывшего мужа. Она же победила! Да спровоцировать поцелуем такую эрекцию редкая женщина способна, особенно если она уже не столь хороша внешне как раньше! И, переборов страх перед явной агрессией, вновь нежно обвила руками шею Элайджи. В Бразилии же сработало. В следующее мгновение тонкая кожа её запястий украсилась следами мужских пальцев, а девушка заскулила. Хватка ослабла.
– Тебе мало было в Сан-Франциско? Не доводи.
– Я никого не довожу.
– Да неужели? – На смену её рукам пришли щёки, двумя пальцами ухватив за которые, он заставил смотреть прямо на себя. – По-моему этим ты занимаешься с особым блеском. Несколько взглядов, поцелуев и перед тобой скотина. А скотина не слишком способна думать, когда в неё тыкают палкой – может и убить. Ты не боишься, что в один прекрасный день ты снова перейдёшь границы допустимого, и я тебя просто грохну, ну, или на худой конец отлуплю до потери сознания?
– Нет. – Она фыркнула и мотнула головой, привычно потершись о пальцы. – Ты меня не можешь тронуть.
– А я вот боюсь, представь себе.
– Я знаю тебя лучше.
– Когда-то ты была уверена, что я не возьму тебя силой, радость моя, – лицо исказилось злобой, – да что там – я тоже был в этом уверен. Теперь у меня уверенности в себе поубавилось. Попадись ты мне в самолёте, когда я узнал где ты или после звонка Елены, и мой ремень…
– Я беременная. В самолете ты меня представлял иначе. – Кет упрямо смотрела. –
– Я... Извини, – он осёкся, почувствовав потные ладони Катерины. Осознал – вправду второй рукой едва ли не поддерживает бывшую жену за спину, чтобы она случайно не оступилась. Отпустил её лицо. Тон стал официально-холоден, как в тот момент, когда они только приступили к диалогу: – Ты ошибаешься, я ничего не могу предположить о своей реакции, когда речь идёт о тебе. А мне не нужны такие страсти, поэтому я не хочу быть с тобой, не хочу заниматься жизнью на вулкане.
– Больше не хочешь меня любить?
– Да. Ты не приносишь мне радости, а если приносишь, то...
– То что? – напряжённо потребовала продолжения Кет.
– Слишком дорого обходится.
– Так я всё-таки виновата? – Она потёрла пятна на щеках, теперь уже злясь на него за это достоинство, которое и полюбила так безоглядно. И из-за чего сбежала в Болгарию, чтобы дать Элайдже время вернуть себя. Единственный прокол – не подумала, что больше он в эту реку не полезет.
– Ты не виновата. Это моё дело, кого мне выбирать – тебя или, скажем, как Мередит. – Он вновь закрылся в панцирь спокойствия, голос стал теплее: – Я ведь не хотел кричать на тебя и трогать вообще, итог ты видишь, Катерина, – я снова не владею собой, так давай больше не будем выедать друг другу мозг. Успокойся и думай о малышке. – Короткий поцелуй в лоб, привычный и оттого теперь странный: – У тебя всё будет хорошо, а у меня обычная жизнь, для которой я и создан.
Насупив брови, Катерина устало смотрела в окно, как он вышел из дома, сел в автомобиль, машина скрылась из поля зрения. Не хочет он её любить, видите ли… Как будто это возможно. Но в глубине сердца Кетрин знала, что именно теперь Элайджа подошёл к тому, чтобы найти дорогу к дню, в котором можно оставить о ней память, а не будущие чувства. Знала и боялась – Елена была права. Он уходил от неё, не в эту дверь или другую страну, и вправду в другую жизнь и остановить это движение у Кет не оставалось средств – она беспечно растратила их всуе, считая чувства Элайджи бесконечными. Её мир тоже стал тусклым и пресным. Таким каким был до их встречи. Забыв об Амалии, очевидно, ожидающей, когда она её позовёт, Кет отправилась на кухню и там съела огромный бутерброд с бужениной и помидорами, ягод, шоколадку, несколько бананов. Но еда не оказала магического успокаивающего воздействия, поэтому девушка выпила сок и легла спать.
Великобритания. Лондон.
Капли дождя звонко стучали по стеклу в прохладной тишине лондонской ночи. Приподнявшись на локте, Элайджа оглядел чуть приоткрытую верхнюю створку окна своей квартиры, в которое косо влетали отдельные капли – зарождающийся серый рассвет не вызывал бодрости и энтузиазма. Через два часа нужно было ехать на работу, проводить еженедельную планёрку, но… Потянувшись к телефону, Майклсон отправил секретарю короткое сообщение и рухнул обратно на подушки, решив отоспаться. Но не тут-то было – сон уже не шёл, да ещё у соседей кто-то издавал тихие плачущие звуки. Полежав в постели ещё десять минут, мужчина рывком встал, заставляя себя двигаться. Ещё через десять минут, планы были перекроены, и Эвелин получила приказ собирать директоров. Как всякого трудоголика, Майклсона раскачивал жёсткий график, заставлял включаться в работу и лучше любого антидепрессанта проветривал мозги, поэтому по прошествии полутора часов это был уже привычный английский джентльмен, одетый до странного безупречно для его высокого положения. Застегнув пуговицы пальто и схватив ключи, мужчина вышел за дверь. Пронзительное мяуканье, больше похожее на вопль заставило резко дёрнуться.