Приказ Императрицы
Шрифт:
Как счастлив я казался;
Я мнил,
В твоей душе я жил,
Любовью наслаждался,
Я ею величался
И мнил,
Что счастлив был.
Всё было как во сне,
Мечта уж миновалась,
Ты мне,
То вижу не во сне,
Жестокая, смеялась,
В любови притворяла
Ко мне,
Как бы во сне.
Моей кончиной злой
Не будешь веселиться,
Рукой
Моей, перед тобой,
Меч остр во грудь вонзится.
Моей
Рукой
Тебе в яд злой.*
* - Радищев, А. Н., первая половина 1770-х.
Глава 49
С зачарованностью слушали песню лесника Настя и Татьяна. Когда его голос стих, следом за мелодией, они тоже молчали. Они обе переглянулись, понимая, что вместе заметили тоску в его душе, несчастливую судьбу...
– Почему Вы один здесь?
– вопросила лесника Татьяна.
– Дом такой большой, новый, красивый. Вы его сами построили?
– Да, я построил этот дом сам, - улыбнулся тот, повесив гитару обратно на стену.
– Я не знаю, кому принадлежал тот разваленный и забытый, что был здесь до этого. Остался я... Построил...
– Вы кажетесь интересным человеком, даже благородным, - улыбалась Татьяна, не скрывая, что заинтересовалась судьбой данного молодого человека.
– Вы не похожи на бедняка.
– Я и не бедняк, - взглянул он.
– Остальное неважно. Пусть всё останется, как есть.
– Загадочность притягивает, не так ли, Настя?
– улыбнулась Татьяна подруге, и та взглянула на лесника:
– Императрица наверняка будет расспрашивать о Вас да выведает всё.
– Пусть. Она женщина понимающая, - засмеялся лесник.
– Да и узнает всем с тем побольше о разбойниках вокруг.
– Ваша правда, - согласилась Татьяна.
– А имя своё Вы тоже скрываете?
– Почти, - подмигнул он ей и кивнул, представившись.
– Григорий.
– Кратко, - хихикнула она.
– Прямо, как Потёмкина.
– Я не он, уверяю, - засмеялся вновь лесник.
– Ах, если б сему господину было столько же лет, как и Вам, думаю, не оставил бы в живых, посчитав за соперника.
– Да, прав был один монах, - бросив взгляд в окно, провёл лесник по густым волосам, укладывая их чуть назад, чтобы не мешались на глазах, но те непослушно возвращались свисать у глаз волнистыми локонами.
– Не зря происходят некоторые встречи в жизни нашей.
Татьяна вновь переглянулась с Настей. Они обе замечали в леснике благородные манеры через его речь, движения, даже голос. Что-то таинственное, что-то волнующее в нём заставляло души трепетать, а вопросы кубарем валиться, требовать искать ответы на них. Им обеим хотелось узнать побольше о нём, об этом добродушном, благородном Григории, чтобы как помочь в благодарность и из-за появившейся симпатии...
Сам лесник, возможно, чувствовал подобные рвения их душ, но никак
– Утром я возьму в деревне повозку. Отвезу Вас, куда пожелаете, на том и распрощаемся.
– Мы Вам надоели, - улыбнулась Татьяна, хотя и ей, и Насте хотелось как можно скорее вернуться.
Лесник не стал ничего говорить. Он вновь бросил взгляд на окно и поднялся, направив шаг к выходу. Татьяна сразу почувствовала, что кто-то придёт, и встала. Следом за нею поднялась настороженная Настя. Их подозрения тут же подтвердились. Лесник открыл дверь.
Чуть наклонившись вперёд, бросив пронзительный взгляд на вставших подле друг дружки девушек, в дом вошёл мужчина. Одет он был в длинную чёрную рясу с капюшоном, что скрывал почти всё лицо. Серые глаза, короткая тёмная борода и губы в смиренной улыбке — всё, что девушки успели разглядеть. После их взгляд пал на свисающий на его шее деревянный крест, который мужчина придерживал одной рукой...
– Прошу, - еле слышно молвил лесник, закрывая дверь, и представил гостя.
– Это мой друг,... монах Авель.
– Вечер добрый, - поклонился монах.
Чуть сутулясь, он прошёл к столу.
– Добрый вечер, - вместе сказали девушки.
– Гости мои в беду попали. Утром вернуться помогу, - сказал лесник и пригласил гостя сесть, подставив ему стул.
– Ничего, - вздохнул тот, сев к столу.
– Беда позади, да неприятностей впереди ещё немало.
– Не пугайтесь, - пригласил лесник Татьяну с Настей тоже сесть к столу.
– Монах Авель пророк. Правду говорит.
Удивлённые и переглянувшиеся друг с дружкой, те несмело сели.
– Не столь давно стал слышать глас, кой повелевает, что делать или что говорить. Потому и нынче пришёл, - сказал монах.
Голос его был ровный, спокойный настолько, будто он, действительно, много знал и был посланником Бога, хоть и молодым, как теперь видели...
– Зачем же говорите о неприятностях?
– вопросила Татьяна.
– Такого лучше не знать.
– Не всегда, - взглянул монах, и у неё будто ком к горлу подступил, заставляя покорно слушать.
Настя прочувствовала то же самое, следя за монахом, за движением его губ, но веря каждому слову...
– Покинул монастырь, странствую, помогаю людям да проповедую Слово Божие, - рассказывал он.
– Много, где ещё побываю, прежде чем получу награду свыше уйти... Сказать пришёл, - перевёл он взгляд на севшего напротив лесника.
– Не зря я ранее предупреждал тебя о гостях, что изменят судьбу твою.
– Верую теперь, - виновато опустил тот взгляд.
– Но не думаю, что желаю сего.
– Государыне расскажешь всё, помилует, как и помощь оказывает вам, - взглянул монах на Татьяну с Настей.
– Балы будут сменяться спектаклями. Нельзя быть в мрачном расположении духа. А то, что хранил отец да оставил, стоит оберегать. Оно сил даст справиться с любой напастью.