Приказ Императрицы
Шрифт:
И утеснялся пленный ум,
То ныне обратилось в счастье,
И больше нет уже печальных дум.
Когда пройдет ненастье,
Освобождается небесный свод от туч,
И солнце подает свой видеть красный луч, --
Тогда природа ободрится.
Так сердце после дней, в которые крушится,
Ликует, горести забыв.*
Утром Иван проснулся раньше любимой. Она тихо спала возле, улыбаясь во сне. Приподнявшись на подушке рядом,
Когда Иван зажёг свечи рядом на ночном столике, Настя открыла глаза. Их тёплые взгляды встретились. Ничего пока не говоря, они наслаждались теми минутами, когда всё, о чём мечталось, воплотилось в жизнь, проявилось из сладости снов...
– Интересно, в какой наряд мне предстоит одеться сегодня?
– улыбнулась Настя.
Любимый одарил крепким поцелуем, а с кресла у окна взял платье...
– Что это? Его ночью принесли?
– с удивлением смотрела Настя, снова насторожившись, но все тревоги улетучились, когда она разглядела полученный наряд и поняла, что теперь может быть самой собой...
Это платье было простым, не крестьянским, не служебным. Без прикрас и особенностей. Без корсета, удобное. Обрадовавшись сему обстоятельству, Настя попросила милого отвернуться и вскоре облачилась в этот новый наряд...
– Миленькая моя, - поцеловал любимую Иван, когда повернулся и увидел её...
Она стояла перед свечами,... сияла ярче их счастливой улыбкой и душой через блеск глаз...
– Мы можем предстать перед государыней такими, как есть, а это — высшая милость!
– воскликнула радостно она.
Взяв на руки любимую, Иван покружился с ней по комнате и направился к двери.
– Увидят же, - прошептала Настя, обвив милого руками вокруг шеи, но он не опускал её, так и выйдя в коридор.
– Ты невеста моя, жена, суженая, как угодно, и скрывать отраду чувств, что не грех иметь и иным, не буду, - гордо сказал он.
Иван опустил любимую перед собой только когда уже был в парке перед дворцом. Одаривая её поцелуями и нежными словами, он не прекращал обнимать, как и она его. Завидуя сему счастью, Татьяна наблюдала за ними у окна одного из кабинетов...
– Их сейчас позовут, - встала позади Императрица.
– Все волнения позади.
– Вы думаете, позади?
– сомневалась Татьяна и вздохнула.
– Не забыть мне те предсказания монаха. Да и Владимир продолжает встречаться, взгляды бросать.
– Думать тебе надо, что делать со своей судьбою, - молвила государыня.
– А про монаха... Ох, коли повстречается мне, не будет доказательств правды слов, или предсказания, что направлены будут в поддержку врагов каких, пожалеет быстро... Лесник отпущен... С ним у меня отдельное дело будет. А монах странным кажется.
– Молод ещё, глуп, - кивала Татьяна.
– Всё от того...
Она смотрела на кружащихся в объятиях друг друга Настю и Ивана, наблюдала, как они, взявшись за руки, скоро следовали за слугой, который позвал на встречу с государыней. Сама Императрица тем временем ничего пока не говорила. Она задумчиво сидела за столом с листом бумаги в руках. Читала его, бросала взгляд на дверь, снова читала...
Когда же Иван с Настей прошли в кабинет, Императрица пригласила сесть перед собой.
– Вань, - сразу начала говорить государыня, выйдя из-за стола, и протянула ему бумагу.
– Прочти... Чей же почерк, не знаешь?
Иван читал, поражаясь написанному, но в себе всё сдерживал, пытаясь не показать снаружи эмоции. Почерк он узнал сразу. Только дух письма настораживал...
– И?
– вопросила Императрица с недовольством в голосе.
– Не смею, Ваше Величество, предположить, - каждое слово сказал Иван очень медленно и положил бумагу на стол.
– Прошу простить... Я в смятении.
– Твоего капитана, - усмехнулась Императрица, кивая.
– Участник заговора... Желает не прекращения войны Швеции с нами, а наоборот, залезть под крыло Густава. Уничтожает офицеров, которые восстали ради заключения мира с нами!
– Откуда вдруг доносы?
– удивился Иван, а сидевшие подле Настя с Татьяной с ужасом от услышанного переглянулись.
Обе вспомнили вновь слова монаха и боялись жутких перемен.
– Есть люди, которые узнают многое, получают сведения, неужто забыл, где ты?
– широко раскрыла глаза Императрица.
– Состоишь ли в переписке с капитаном? Что знаешь, говори немедля и мне в глаза, - подошла она ближе, и Иван поднялся.
Он выпрямился. Казался гордым, непоколебимым. Взгляд его был пронзительным и строгим.
– Нет, - сразу выдал он, и государыня с облегчением вздохнула:
– Поезжай, - отошла она к окну, встав ко всем спиной.
– Немедля, прямо сейчас, отправляйся в Петербург. Не забудь о моих приказах, что дала вчера.
– Ваше Величество, - поклонился Иван.
Настя тут же поднялась, опасаясь не увидеть любимого вновь долго, и он тут же заключил ей в объятия, прошептав:
– Всё пройдёт быстро... Люблю... Жди.
Они не успели одарить друг друга поцелуем, которого желали. Из-за того, что Императрица повернулась и смотрела на них, они не решились ни на что более... Иван скорее покинул кабинет...
* - из стихотворения «Свидетели тоски и стона моего...», Сумароков А. П., 1755 г.
Глава 53
– Не волнуйся, - сразу, как ушёл Иван, сказала Насте Императрица.
– Он через два дня здесь будет. Много событий ждёт вас всех в эти дни. Но, надеюсь, приятных.