Приказано поступать по совести
Шрифт:
– Но мы то живые...
– Олег пытался безуспешно утешить не на шутку разошедшегося сержанта.
– Это не я вас спас! Это вы меня вытащили из того пекла!
– пропыхтел Гуляев, а голос его задрожал, после чего на глазах проступили серебристые капельки - Я не имею права называться командиром. Я - тряпка, не более, которая не способна ни на что большее, кроме как браваду толкать пацанам, прежде чем отправить их на смерть.
Сержант заплакал. Это был плач отчаявшегося человека. И парни прекрасно понимали своего командира. Когда боль одержала верх, становится не так важно сохранять лицо. Сердце всегда казавшегося невозмутимым
– Слышишь, сержант, - обратился к Гуляеву Иван, - раз уж у нас тут личные разговоры пошли...тебя как звать то?
Сержант с удивлением посмотрел на рядового Максименко. Он был изумлён тому, что именно сейчас, когда они сидят в тёмной, полупустой комнате, на холодном полу, прислонившись к стенам, рядовой Максименко решил узнать имя своего командира.
– Артём.
– коротко выдохнул тот.
– Отлично, - ухмыльнулся Макси, - и сколько тебе лет, Артём.
– Двадцать один.
– Ты когда-нибудь любил?
Однако ответить сержанту Иван не дал:
– У меня есть девушка. Первая и единственная, но я люблю её сильнее всего на свете. Я по жизни был хлюпиком, да и внешностью с физическими данными природа меня обделила. Но каждый раз, когда я смотрел на её карие глаза, я клялся себе, что как бы со мной не сыграла судьба, я всегда найду в себе силы, чтобы защитить её. Даже, если придётся умереть ради этого. Рыцарь, мля! И что теперь? Я не знаю, где она! Может быть она вообще мертва, а может давно свалила из этой проклятой страны и уже и думать забыла обо мне, развлекаясь с каким-нибудь итальянцем! А я, вместо того, чтобы крепко обнимать её и целовать её губы, морожу здесь жопу! И ведь нам пиздец, сержант! Мы не выживем - это ясно! А я ведь так и не выполнил обещание! Я так был горд, когда стал солдатом! Говорил ей, что теперь буду защищать её и остальных граждан нашей страны! Да какой я, к чёрту, солдат, если я даже себя защитить не могу! Я - ничтожество, всю свою жизнь игравшее в главного героя! Я ничего не могу! Вот, что я знаю о вине, сержант! Я виноват в том, что я дал людям надежду, которую я по определению не способен оправдать!
Иван сам не заметил, как по щекам потекли горячие струйки. В груди что-то кольнуло. Повисла тишина. Иван старался не плакать, но получалось плохо. В итоге он разревелся прямо на глазах у товарищей. И как бы его не пытались утешить, ему не удастся смыть стыд и позор.
– Разве это всё важно?
– словно бы в пустоту спросил Олег, однако его вопрос словно бы молнией пронзил тишину.
– Что?
– парни вопросительно уставились на товарища.
– Я конечно не любитель рефлексировать, но я так подумал...мы ведь и должны быть здесь.
– задумчиво произнёс Олег, после чего, не дав себя перебить, продолжил - Пусть мы не в Италии, пусть нам и осталось жить всего несколько часов, но ведь мы сделали всё, что было в наших руках. И когда настала пора принимать трудные решения, мы не струсили, не повернулись спиной к тем, кто оказался в беде. И то, что мы здесь, значит, что мы стоим на правильной стороне истории. Да, мы кончим бесславно, но там, где нам должно быть. Разве это не прекрасно?
Ответом философскому изречению туповатого Мельника была тишина. Потому что добавить было нечего - он был абсолютно прав. Возможно, среднестатистический
– Да ты идеалист! Завидую тебе!
– сквозь боль усмехнулся Гуляев.
– И что в этом плохого?
– пожал плечами Мельник.
– В общем то ничего. Жаль, что не всё так просто...
– И как же всё на самом деле? Может просветите?
– спросил Иван у сержанта.
– Хорошо, - согласился сержант, - вы задавались вопросом, почему именно аэропорт? Ведь не думал же полковник, что именно контроль над аэропортом даст ему превосходство в городе, а не, например, над высотами в восточной часть города?
– Честно говоря, как то не приходило в голову...
– почесал затылок Мельник.
– Ответ прост: в этом всём нет ни тактического, ни стратегического смысла. Чтобы одолеть американцев, аэропорт нам нахер не нужен. Но полковник почему-то выбрал именно его для закрепления и дальнейшей обороны.
– И почему же?
– заинтересовался Макси.
– Потому что в этом всём есть куда более глубокий смысл, чем простая мясорубка.
– Гуляев продолжал говорить загадками, подогревая интерес парней - слыхали про Директивы?
– Нет.
– одновременно замотали головами бойцы.
– В общем говоря, Директивы - наш козырь в рукаве. В частности, таковой является Директива-33. Один только полковник, да командиры батальонов знают, что это такое, но, как я догадываюсь, это нечто вроде секретного оружия, которое способно спасти республику. И аэропорт как-то связан с Директивой-33.
– Но тогда почему полковник до сих пор не задействовал Директиву-33?
– логично вопросил Олег - Ведь тогда всего этого кошмара можно было избежать!
– Ты прав. Но я сам не знаю, в чём причина. Как я понял из его слов, последствия применения этого оружия могут быть настолько разрушительны, что наша миссия скорее заключается в том, чтобы не допустить применения Директивы-33, но в то же время и не дать американцам завладеть ею.
– высказал свои догадки Гуляев.
– То есть ты хочешь сказать, что у нас есть нечто вроде оружия массового поражения, которое командование решительно не хочет использовать, и потому пацаны погибают только за то, чтобы это самое оружие не было применено? Глупость какая-то!
– запротестовал Иван, не веря в сказанное сержантом.
– Это оружие может уничтожить человечество. И американцы пытаются им завладеть. Полковник же, рассуждая о приведении Директивы-33 в действие, решил, что в сложившихся условиях большой игры русские - лучшая партия. А потому, сражаясь за аэропорт, парни стараются не допустить попадания оружия в руки американцев.
– Поэтому американцы бросили все силы на штурм?
– уточнил Мельник.
– Похоже на то...
– протянул Гуляев.
– Тогда это многое объясняет.
– резюмировал Иван.