Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

— Разумется, я могу купить жену, говаривалъ его сіятельство. — Не-уже-ли вы думаете, что не продадутъ дочерей человку моего званія и съ моимъ состояніемъ? Поглядите-ка на меня, мой добрый сэръ, и скажите, можетъ ли хоть какая-нибудь женщина влюбиться въ меня? Я былъ женатъ, и одного раза слишкомъ довольно. Я терпть не могу безобразныхъ женщинъ; а ваши добродтельныя женщины, которыя дрожатъ и плачутъ потихоньку и читаютъ нравоученія мущинамъ, нагоняютъ на меня тоску. Сэръ Джонъ Рингудъ Эппльшо осёлъ и я его ненавижу, по не на столько же, однако, чтобы сдлаться несчастнымъ на всю жизнь только для того, чтобы насолить ему. Умру, такъ умру. Вы думаете, много я забочусь о томъ что будетъ посл меня?

И съ сардоническимъ юморомъ этотъ старый лордъ проводилъ добрыхъ матушекъ, подставлявшихъ ему своихъ дочерей; онъ посылалъ жемчугъ Эмили, брилліанты Финн, билетъ въ оперу весёлой Кэтъ, религіозныя книги благочестивой Селинд, а въ конц сезона отправлялся въ свой огромный, уединенный

замокъ на запад. «Он вс одинаковы», таково было мнніе его сіятельства. Я боюсь, что это былъ злой и развратный старый джентльмэнъ, мои милыя. Но — ахъ! не согласится ли женщина на кое-какія жертвы, чтобы исправить этого несчастнаго человка, навести это, щедро одарённое природой, погибшее существо на путь правды, обратить къ вр въ чистоту женщинъ эту заблудившуюся душу? Он прельщали его пеленами на алтарь для его уингэтской церкви, он искушали его религіозными трактатами, он танцовали передъ нимъ, он перепрыгивали верхомъ на лошадяхъ черезъ барьеры, он причосывались гладко или завивали локоны, соображаясь съ его вкусомъ; он всегда были дома, когда онъ прізжалъ; а намъ съ вами, бдняжкамъ, грубо говорили, что ихъ дома нтъ; онъ проливали слёзы признательности надъ его букетами; он пли для него, а матери ихъ, сдерживая свои рыданія, шептали: — Какой ангелъ, моя Цецилія!

Разный чудный кормъ бросали он этой старой птиц, но она всё-таки не давала себя поймать и въ конц сезона улетала въ свои холодныя горы. А если бы вы осмлились сказать, что мистриссъ Нетли старалась поймать его, или лэди Трапбойсъ разставляла ему сти, вы сами знаете, что вы были бы злымъ, грубымъ поносителемъ и сдлались бы извстны повсюду вашей глупой и пошлой клеветой на женщинъ.

Въ 1830 г. съ этимъ вельможей сдлался припадокъ подагры, который чуть-было не передалъ его помстья, родственнику его, баронету Эппльшо. Крики его, когда его вынесли съ яхты въ домъ, нанятый для него въ Райд, были ужасны; слова его ко всмъ окружавшимъ его были страшно выразительны, какъ лэди Камли и дочь ея, которыя катались съ нимъ на яхт нсколько разъ, могутъ засвидтельствовать. Дурно же расплатился грубый старикъ за всю ихъ доброту и вниманіе къ нему! Он танцовали на его яхт, он обдали на его яхт, он весело переносили вс неудобства морскихъ поздокъ въ его обществ. А когда он подбжали къ его креслу — чего же сдлали бы он, чтобы успокоить старика въ его болзни и страданіяхъ? когда он подбжали къ его креслу въ то время, какъ его катили на колёсахъ по пристани, онъ называлъ мать и дочь самыми пошлыми и ругательскими именами, и кричалъ имъ, чтобы они отправлялись въ такое мсто, которое, конечно, я ужь не назову.

Случилось въ это самое время доктору и мистриссъ Фирминъ быть въ Райд съ своимъ маленькимъ сыномъ, которому было тогда три года. Докторъ уже находился въ числ самых модныхъ лондонскихъ докторовъ и начиналъ пріобртать знаменитость своимъ леченіемъ этой болни. (Сочиненіе Фирмина о подагр и ревматизм было, какъ вы помните, посвящено его величеству Георгу IV). Камердинеръ Рингуда, посовтовалъ ему пригласить этого доктора, упомянувъ, что онъ теперь въ этомъ город Лордъ Рингудъ всегда умлъ подчинить свой гнвъ своимъ удобствамъ. Онъ немедленно веллъ пригласить мистера Фирмина и покорился его леченію и его обращенію, которое было также надменно, какъ и у его сіятельства. Наружность Фирмина была такъ величественна, что онъ казался гораздо знатне многихъ знатныхъ вельможъ. Шесть футовъ роста, благородныя манеры, гладкій лобъ, блестящіе глаза, блая, какъ снгъ, манишка, красивая рука изъ-подъ бархатнаго обшлага — вс эти преимущества имлъ онъ и пользовался ими. Онъ не сдлалъ ни малйшаго намёка на прошлое, но обращался съ своимъ паціентомъ съ чрезвычайной вжливостью и съ непроницаемымъ самообладаніемъ.

Эта угрюмая и холодная вжливость не всегда не нравилась старику. Онъ такъ привыкъ къ раболпной угодливости и къ торопливому повиновенію всхъ окружающихъ его, что ему иногда надодало ихъ раболпство и нравилась маленькая независимость. Изъ разсчота или изъ благородства Фирминъ ршился, поддерживать независимыя отношенія съ его сіятельствомъ. Съ перваго дня ихъ встрчи онъ никогда отъ нихъ не отступалъ и имлъ удовольствіе видть только вжливое обращеніе со стороны своего благороднаго родственника и паціента, который славился своей грубостью почти со всми, кто попадался ему на глаза.

По намёкамъ его сіятельства въ разговор онъ показалъ доктору, что ему были извстны нкоторыя подробности ранней карьеры Фирмина: она была сумасбродная и бурная. Фирминъ надлалъ долговъ, поссорился съ своимъ отцомъ, вышелъ изъ университета, и ухалъ за границу; жилъ въ обществ кутилъ, которые каждую ночь играли въ карты и кости, а по утрамъ иногда брались за пистолеты; онъ самъ убилъ на дуэли одного знаменитаго итальянскаго авантюриста, который палъ отъ руки его въ Неапод. Лтъ двадцать-пять назадъ, пистолетные выстрлы можно было слышать иногда въ лондонскихъ предмстьяхъ очень рано по утрамъ; а кости употреблялись во всхъ игорныхъ домахъ. Кавалеры ордена Четырёхъ Королей путешествовали изъ столицы въ столицу, боролись между собою или обманывали простяковъ. Теперь времена перемнились. Только sous-officers, поссорившись въ

провинціальныхъ кофейняхъ за домино, выходятъ на дуэли.

— Ахъ, Боже мой! говорилъ мн намедни со вздохомъ въ Оэйскомъ клуб [12] одинъ ветеранъ-понтёръ:- не грустно ли думать, что если бы мн хотлось промотать для своего удовольствіи пятидесяти-фунтовый билетъ, и не знаю въ Лондон ни одного мста, гд я бы могъ проиграть его?

И онъ съ любовью припомнилъ имена двадцати мстъ, гд могъ весело проиграть деньги въ своей молодости.

Посл довольно продолжительнаго пребыванія за границей, мистерь Фирминъ воротился на родину, получилъ позволеніе опять вступить въ университетъ и вышелъ съ степенью баккалавра медицины. Мы разсказывали какъ онъ бжалъ съ племянницей лорда Рингуда и подвернулся гнву этого вельможи; кром гнва и ругательствъ его сіятельство не могъ сдлать ничего. Молодая двушка была свободна выйти за кого хотла, а ея дядя отвергнуть или принять его. Мы видли, что его сіятельство не прощалъ её до-тхъ-поръ, пока не нашолъ удобнымъ простить. Каковы были намренія лорда Рингуда относительно его имнія, сколько онъ скопилъ, кто будетъ его наслдникомъ — никто не зналъ. Разумется, многіе сильно этимъ интересовались. Мистриссъ Туисденъ съ мужемъ и дтьми были голодны и бдны. Если дядюшка Рингудъ оставилъ деньги, он очень пригодились бы этимъ трёмъ бдняжечкамъ, отецъ которыхъ не имлъ такого большого дохода, какъ докторъ Фирминъ. Филиппъ былъ милый, добрый, откровенный, любезный, сумасбродный малый; они вс его любили. Но у него были свои недостатки, которыхъ нельзя было скрыть, и вотъ недостатки бднаго Филя постоянно разбирались при дядюшк Рингуд милыми родственниками, которые знали ихъ слишкомъ хорошо. Малые родственники! какъ они добры! Я не думаю, чтобы тётка Филиппа бранила его передъ милордомъ. Эта смирная женщина спокойно и кротко выставляла права своихъ любимцевъ и съ любовью распространялась о настоящемъ достаточномъ состояніи молодого человка и о его великолпныхъ будущихъ надеждахъ. Теперь проценты съ тридцати тысячъ фунтовъ, а потомъ наслдство посл отца, который такъ много накопилъ — чего еще нужно молодому человку? можетъ-быть и этого уже слишкомъ много для него. Можетъ-быть онъ слишкомъ богатъ для того, чтобы трудиться. Хитрый старый пэръ соглашался съ своей племянницей и понималъ какъ нельзя лучше на что она мтила.

12

Очень модный клубъ, гд прежде происходила страшная игра. Прим. Перев.

— Тысяча фунтовъ годоваго дохода! Что такое тысяча? ворчалъ старый лордъ. Этого мало для того, чтобы играть роль джентльмэна и слишкомъ довольно для того, чтобы заставить лниться молодого человка.

— Ахъ, право, ужь какъ этого мало! вздыхала мистриссъ Туисденъ. — Съ такимъ большимъ домомъ, жалованьемъ мистера Туисдена, просто, нечмъ жить.

— Нечмъ жить! Можно умереть съ голода, ворчалъ милордъ съ своей обычной откровенностью. — Разв я не знаю чего стоитъ хозяйство и не вижу, какъ вы экономничаете. Буфетчики и лакеи, экипажи и лошади, обды — хотя твои обды, Марія, не знамениты.

— Они очень дурны, я знаю, что они дурны, говоритъ лэди съ сокрушеніемъ: — но мы не въ состояніи давать обдовъ лучше.

— Лучше, разумется, вы не можете. Вы глиняные горшки и плаваете съ мдными горшками. Я видлъ намедни: Туисденъ гуляетъ по Сент-Джэмской улиц съ Родсомъ, этимъ долговязымъ. (Тутъ милордъ засмялся и выказалъ множество клыковъ, которые придавали особенно свирпый видъ его сіятельству, когда онъ былъ въ весёломъ расположеніи духа). Если Туисденъ гуляетъ съ высокимъ человкомъ, онъ всегда старается не отставать отъ него — ты это знаешь.

Натурально, бдная Марія знала странности своего мужа, но она не сказала, что ей не нужно напоминать о нихъ.

— Онъ такъ запыхался, что едва могъ говорить, продолжалъ дядюшка Рингудь:- но онъ растягивалъ свои маленькія ножки и старался не отставать. Онъ низенькій, le cher marі, но у него много отваги. Эти низенькіе люди часто бываютъ таковы. Я видлъ какъ онъ до смерти уставалъ на охот, а пробирался по вспаханнымъ полямъ за людьми, у которыхъ были ноги вдвое длинне чмъ у него. Вмсто большого дома и кучи лнтяевъ-слугъ, зачмъ вы не наймёте одну горничную и не дите баранину за обдомъ, Марія? Вы съ ума сходите, стараясь свести концы съ концами — ты сама это знаешь. Ты не спишь по ночамъ отъ этого: я знаю это очень хорошо. Вы нанимаете домъ, который годится для людей вчетверо васъ богаче. Я даю вамъ моего повара, но я не могу обдать у васъ, если не пришлю своего вина. Зачмъ вы не возьмёте бутылку портера, кусокъ баранины и коровьи рубцы — это чудо какъ вкусно! Бдствія, навлекаемыя на самихъ себя людьми, которые стараются жить выше своихъ средствъ, ужасно смшны, ей-богу! Взгляните-ка на этого молодца, который отворилъ мн дверь, онъ такъ высокъ, какъ мои собственные лакеи. Перезжайте-ка въ тихую улицу, въ Бельгрэвію, гд-нибудь, и наймите опрятную горничную. Никто не станетъ думать о васъ на волосъ хуже — и вы будете жить такъ хорошо, какъ если бы жили здсь съ прибавочной еще тысячей фунтовъ въ годъ. Совтъ, который я вамъ подаю, стоитъ этихъ денегъ.