Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теккерей Уильям Мейкпис

А между тмъ въ это дождливое осеннее утро баронесса С* отправилась къ Филиппу пшкомъ, потому-что пяти-франковыя монеты не часто водились у доброй женщины. Гостинница, въ которой жилъ Филиппъ, была очень опрятна, очень дешева; тамъ можно было имть отличный кофе и хлбъ съ масломъ къ завтраку за пятнадцать су, отличную спальную въ первомъ этаж за тридцать франковъ въ мсяцъ, обдъ… я забылъ на сколько, и весёлый разговоръ за трубками и грогомъ посл обда — за грогомъ или скромною eau sucr'ee. Тутъ полковникъ Дюткаррэ разсказывалъ о своихъ побдахъ надъ обоими полами, тутъ Лабермъ читалъ стихи Филиппу, который, безъ сомннія, въ свою очереди поврялъ молодому французу свои надежды и свою страсть. Поздно по ночамъ засиживался онъ, говоря о своей любви, о ея доброт, красот, невинности, о ея ужасной матери, добромъ старомъ отц — que sais-je? Не сказали ли

мы, что когда у этого человка было что-нибудь на душ, онъ разглашалъ это всей вселенной? Филиппъ, въ разлук съ своей возлюбленной, расхваливалъ её по цлымъ часамъ Лабержу, пока свчи догорали, пока наставалъ, часъ отдохновенія, который нельзя уже было откладывать. Потомъ онъ ложился въ постель съ молитвой за нея; и въ ту самую минуту, какъ просыпался, начиналъ думать о ней, благословлять её и благодарить Бога за ея любовь. Какъ ни былъ бденъ Филиппъ, однако, такъ какъ онъ обладалъ богатствомъ, честью, спокойствіемъ — и этимъ драгоцннымъ, чистйшимъ брилліантомъ — любовью двушки, я думаю, что мы не очень будемъ сожалть о нёмъ; хотя ту ночь, когда онъ получилъ отказъ отъ мистриссъ Бэйнисъ, онъ долженъ былъ провести ужасно.

Очень рано жильцы гостинницы въ улиц Пуссенъ являлись въ маленькую salle-`a-manger завтракать. Мосьё Мену раздавалъ кушанья, мадамъ Мену ставила дымящійся кофе на блестящую клеёнчатую скатерть. Комната была невелика, завтракъ не отличный, жильцы не отличались особенно чистымъ бльёмъ, но Филиппъ — который теперь гораздо старе чмъ, былъ въ го время, когда жилъ въ этой гостинниц — и теперь вовсе не нуждается въ деньгахъ (и между нами сказать, сдлался немножко gourmand) — увряетъ, что онъ былъ очень счастливъ въ этой смиренной гостинниц и вздыхаетъ о тхъ дняхъ, когда онъ вздыхалъ по миссъ Шарлотты.

Итакъ онъ провелъ мрачную и ужасную ночь. Настало утро, онъ завтракалъ когда слуга вошолъ, ухмыляясь, и закричалъ:

— Une dame pour М. Philippe.

— Une dame, сказалъ французскій полковникъ, поднимая глаза съ своей газеты: allez, mauvais sujet.

— Grand Dieu! что случилось? закричалъ Филиппъ, побжавъ въ переднюю.

Онъ тотчасъ узналъ высокую баронессу и увёлъ её въ свою комнату не обращая вниманія на улыбки маленькаго слуги, который помогалъ служанк длать постели и который находилъ, что у мосьё Филиппа очень пожилая пріятельница.

Филиппъ заперъ дверь за своей гостьей, которая посмотрла на него съ такою надеждою и добротою, что бдняжка ободрился прежде чмъ она заговорила.

— Да, вы правы, это она прислана меня, сказала баронесса — можно ли устоять противъ просьбъ этого ангела? Она провела печальную ночь, какъ и вы тоже не ложились, бдный молодой человкъ!

Дйствительно, Филиппъ только метался и стоналъ на постели; онъ пробовалъ читать и впослдствіи съ страннымъ интересомъ вспоминалъ какую книгу онъ читалъ и ту мысль, которая билась въ мозгу его во всё время, пока имъ читалъ и пока тянулись безконечные, мучительные часы.

— Да, не отличная была ночь! сказалъ бдный Филиппъ, уныло закуривая сигару: и она тоже страдала? Господь да благословитъ её!

Баронесса тутъ разсказала ему, какъ милая двушка плакала всю ночь и какъ она не могла утшить ей до-тхъ-поръ, пока не общала сходить къ Филиппу и сказать ему, что Шарлотта будетъ его навсегда, навсегда, что она никогда не будетъ думать ни о комъ, кром его; что онъ добрый, храбрый, врный Филиппъ, что она не вритъ ни одному слову изъ тхъ злыхъ исторій, которыя разсказываются противъ него.

— Кажется, мосьё Филиппъ, генеральша разсказывала о васъ: она больше насъ не любить! вскричала С*. Мы, женщины, вс убійцы, убійцы! Но генеральша зашла слишкомъ далеко съ этой бдной двушкой! Она препослушная двушка, эта милая миссъ дрожитъ передъ матерью и всегда готова уступить; но теперь духъ ея возмутился; она думаетъ только о васъ, о васъ. Милое, кроткое дитя! И какъ она была мила, положивъ голову на моё плечо. Я отрзала прядку волосъ ея и принесла теб, мои бдный мальчикъ Обними меня. Плачь: это облегчаетъ, Филиппъ. Я очень тебя люблю. Твоя возлюбленная — ангелъ!

Оставивъ Филиппу эту густую прядку каштановыхъ волосъ (съ головы, на которой теперь, можетъ статься, проглядываютъ два-три серебристые волоска), эта самаритянка воротилась въ домъ свой, гд её ждутъ собственныя ея заботы. Но во всю дорогу шаги баронессы были гораздо легче, потому-что она думаетъ, какъ Шарлотты ждётъ извстій отъ Филиппа, и врно много было поцалуевъ и объятій, когда добрая женщина увидлась съ страдающей двушкой

и разсказала ей какъ Филиппъ вчно останется ей вренъ, и какъ истинная любовь должна имть счастливый конецъ, и какъ она, С*, сдлаетъ всё, что отъ нея зависитъ, чтобы помочь, успокоить и утшить своихъ молодыхъ друзей. Я не писатель мемуаровъ мистера Филиппа, никогда не старался секретничать. Я давно сказалъ вамъ, что Шарлотта и Филиппъ женаты и, кажется, счастливы, но они страдали ужасно въ это время ихъ жизни, и жена моя говоритъ, что въ этотъ періодъ ихъ испытаній они какъ-будто выдержали какую-нибудь ужасную операцію, воспоминаніе о которой всегда мучительно.

Если Анатоль, маленькій слуга въ гостинниц Пуссенъ, видлъ какъ Филиппъ обнимался съ своимъ добрымъ другомъ, я полагаю, что онъ никогда не былъ свидтелемъ боле благороднаго великодушнаго и безпорочнаго изліянія чувствъ. Составляй какія хочешь предположенія на этотъ счотъ, маленькій бсенокъ! Твоя мать никогда не давала теб поцалуя нжне того, который баронесса напечатленъ на лбу Филиппа, того, который она отнесла отъ него и передала на блдныя щоки Шарлотт. Я говорю, что свтъ исполненъ любви и состраданія. Если бы было меньше страданія, было бы мене доброты. Я, по-крайней-мр, желалъ бы заболть опять, чтобы друзья, ухаживавшіе за мною, могли еще разъ явиться ко мн на помощь.

Бдной, огорчонной Шарлотт наша пріятельница, хозяйка квартиръ со столомъ, принесла невыразимое утшеніе.

— Не-уже-ли вы думаете, чтобы я когда-нибудь исполнила подобное порученіе ли француженки, или стала между нею и ея родителями? спросила баронесса. — Никогда! никогда! Но вы и мосьё Филиппъ уже обрученъ передъ Богомъ и я презирала бы васъ, Шарлотта, я презирала бы его, если бы который-нибудь изъ васъ отступился.

Шарлотта успокоилась и утшилась; надежда и мужество водворились въ ея сердц, румянецъ воротился на лицо. Она могла выйти въ гостиную.

— Я говорила теб, что она никогда его не любила, сказала мистриссъ Бэйнисъ своему мужу.

— Нтъ, она не могла его любить много, отвчалъ Бэйнисъ, съ нкоторымъ огорченіемъ отъ легкомысленности своей дочери.

Но мы съ вами, бывшіе за кулисами, заглядывавшіе въ спальную Филиппа и за скромныя занавсы бдной Шарлотты, знаемъ, что двушка возмутилась. Кроткая Шарлотта, никогда несопротивлявшаяся, возмутилась; честная Шарлотта, привыкшая высказывать вс свои мысли, теперь скрывала ихъ и обманывала отца и мать — да, обманывала: какое признаніе о молодой двиц, примадонн нашей оперы! Мистриссъ Бэйнисъ по обыкновенію, пишетъ длинныя письма къ своей сестр, Мак-Гиртеръ, въ Туръ, и увдомляетъ супругу маіора, что она, наконецъ, можетъ съ удовольствіемъ сообщить, и „самая неблагоразумная и во всхъ отношеніяхъ неприличная помолвка ея Шарлотты съ однимъ молодымъ человкомъ, сыномъ разорившагося лондонскаго доктора, кончилась. Поведеніе мистера Ф, было тамъ сумасбродно, такъ грубо, безпорядочно и неблагородно, что генералъ — а ты знаешь, Марія, какой кроткій характеръ у Бэйниса — высказалъ мистеру Фирмину свое мнніе въ весьма прямыхъ выраженіяхъ и запретилъ ему продолжать свои посщенія. Милая Шарлотта видла его каждый день впродолженіе шести мсяцевъ и такъ привыкла въ это время въ его странностямъ и къ его часто грубымъ и противнымъ выраженіямъ и поведенію, что не удивительно, если эта разлука была ударомъ для нея, хотя я всегда думала, что онъ не очень её любитъ, несмотря на то, что она невинное дитя, отдала ему всю свою привязанность. Онъ привыкъ измнять женщинамъ; братъ молодой двушки, за которой мистеръ Ф. ухаживалъ, а потомъ бросилъ (и которая посл того сдлала прекрасную партію) выказалъ своё негодованіе мистеру Ф. на бал у посланника, и молодой человкъ воспользовавшись своею превосходною силою и высокимъ ростомъ, затялъ съ нимъ драку, въ которой оба они сильно пострадали. Наврно ты читала объ этомъ въ Галиньяни. Разумется, размолвка очень огорчила Шарлотту, но генералъ не хочетъ слышатъ объ этомъ брак. Онъ говоритъ, что поведеніе молодого человка были слишкомъ грубо и постыдно; а если Бэйнисъ разсердится, ты знаешь, что мн легче было бы сладить съ тигромъ, чмъ съ нимъ. Наша бдная Шарлотта, безъ сомннія, будетъ страдать отъ послдствій поведенія этого грубіяна, но она всегда была послушнымъ ребёнкомъ и умла уважать своихъ отца и мать. Я думаю, что если бы она похала къ теб въ Туръ мсяца на два, ей принесла бы пользу перемна воздуха. Прізжай за нею; мы заплатимъ за проздъ. Она жила бы въ бдности и несчастьи, если бы вышла за этого запальчиваго и безпутнаго молодаго человка. Генералъ кланяется Маку, а я“ и проч…