Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
Шрифт:
Я, какъ правдивый біографъ, не могу утверждать, чтобы это были собственныя слова мистриссъ Бэйнисъ. Я не видалъ этого документа, хотя имлъ счастье читать другіе, писанные тою же рукою. Шарлотта видла это письмо нсколько времени спустя, въ одинъ изъ тхъ нердкихъ случаевъ, когда между сестрами, маіоршей и генеральшей, случалась ссора и упомянула о содержаніи этого письма моему другу, который разсказывалъ мн, o своихъ длахъ, особенно о любовныхъ, по нскольку часовъ сряду. Какъ ни была хитра старуха Бэйнисъ, вы видите, какъ она ошиблась, полагаясь на послушаніе своей дочери. Двушка сначала съ позволенія матери отдала свою любовь Филиппу и, оставаясь плнницей въ дом отца, не отняла своего сердца у Фирмина, несмотря на время и разстояніе.
Такъ какъ мы имемъ право заглядывать на письменный столъ Филиппа и читать его письма, относящіяся къ его исторіи, я прошу позволенія представить документъ, написанный его достойнымъ отцомъ, когда тотъ получилъ извстіе о ссор, описанной въ послдней глав этихъ мемуаровъ.
Нью-Йоркъ сентября 27-го.
„Любезный Филиппъ, я получилъ
„Въ газетахъ было сообщено о смерти дяди твоей бдной матери, лорда Рингуда, и я всё ласкалъ себя надеждою, что онъ оставитъ что-нибудь на намять внуку своего брата — онъ не оставилъ. Ты пишешь probam pauperiem sine dote. У тебя есть мужество, здоровье, силы и дарованія. Я въ твои лта находился въ боле стеснённомъ положеніи. Мой отецъ не былъ такъ снисходителенъ, какъ, я надюсь и полагаюсь, былъ твой. Изъ долговъ и зависимости я пробился до высокаго положенія своими собственными усиліями. Правда, посл буря нагнала меня и поглотила. Но я похожъ на купца моего любимаго поэта: я еще надюсь — да, въ 63 года! надюсь возвратить моему милому сыну то состояніе, которое должно бы принадлежать ему и которое поглощено моимъ кораблекрушеніемъ.
Я согласенъ съ тобою, что ты счастливо отдлался отъ Агнесы Туисденъ и меня очень забавляетъ твой разсказъ о ея мирномъ innamorato! Между нами будь сказано, пристрастіе Туисденовъ къ деньгамъ доходило до низости. И хотя я всегда принималъ Туисдена въ милой Старой Паррской улиц, какъ, я надюсь, приличествовало джентльмэну, его общество было нестерпимо скучно для меня и его пошлая болтовня противна. Сынъ его также былъ не по моему вкусу. Право, я искренно порадовался когда узналъ, что ты разошолся съ этимъ семействомъ, зная ихъ жадность въ деньгамъ и что они искали твоего богатства, а не тебя, для Агнесы.
Ты порадуешься, узнавъ, что я имю здсь довольно значительную практику. Моя репутація опередила меня здсь. На мое сочиненіи «О Подагр» было обращено благопріятное вниманіе здсь, и въ Филадельфіи, и въ Бостон учоными журналами этихъ большихъ городовъ. Люди гораздо великодушне и сострадательне къ несчастью здсь, нежели на нашемъ холодномъ острову. Я могу назвать нсколькихъ джентльмэновъ въ Нью-Йорк, которые претерпли крушеніе, также какъ и я, а теперь богаты и счастливы. Мн посчастливилось вылечить полковника Фогля, и полковникъ, лицо значительное здсь, не показалъ себя неблагодарнымъ. Т, которые воображаютъ, что нью-йоркскіе обитатели не умютъ цнить и понимать обращеніе джентльмэна, нсколько ошибаются; и человкъ, жившій, какъ я, въ лучшемъ лондонскомъ обществ, не совсмъ напрасно жилъ въ этомъ обществ — я льщу себя этою мыслью. Полковникъ издатель и редакторъ одной изъ самыхъ распространенныхъ газетъ въ этомъ город. Ты знаешь, что здсь часто одинъ и тотъ же человкъ носитъ мечъ и тогу.
«Я сейчасъ прочолъ въ газет полковника въ „New York Emerald“ о твоей баталіи съ твоимъ кузеномъ на бал посланника! О! ты забіяка! Но молодой Туисденъ очень грубъ, очень пошлъ и я не сомнваюсь, что онъ заслужитъ наказаніе. Кстати, корреспондентъ Emerald'а длаетъ смшныя ошибки въ своёмъ письм насчотъ тебя. Здсь гласность распространена до такой степени, что доходитъ почти до вольности. Жена полковника проводитъ зиму въ Париж; я желалъ бы, чтобы ты сдлалъ ей визитъ. Мужъ ея былъ очень добръ во мн. Мн сказали, что мистриссъ Фогль живётъ въ самомъ избранномъ французскомъ обществ, и дружба этого семейства можетъ бытъ полезна теб и твоему любящему отцу.
Д. Ф.
«Адресуй письма попрежнему, пока не получишь отъ меня извстія: доктору Брандону, въ Нью-Йоркъ. Желалъ бы я знать, спрашивалъ ли тебя лордъ Эстриджь о своёмъ старомъ университетскомъ друг? Говорили, что онъ и одинъ студентъ, прозванный Бруммелемъ Фирминомъ, въ университет одвались лучше всхъ. Эстриджъ достигъ знатнаго знанія и почота! Какую различную, какую несчастную карьеру имлъ его другъ! изгнанникъ, живётъ въ маленькой комнатк въ гостинниц, обдаетъ за однимъ столомъ съ разными грубыми людьми! Очень благодаренъ за твою присылку, какъ ни мала была она. Это показываетъ, что у моего Филиппа доброе сердце. Ахъ! зачмъ ты думаешь жениться, когда ты такъ бденъ? Кстати, твоё пріятное увдомленіе о твоихъ обстоятельствахъ заставило меня дать на тебя вексель по 100 долларовъ. Вексель отправляется въ Европу съ пакетботомъ, который везётъ это письмо и былъ выплачёнъ мн моими друзьями Пластеромъ и Шинманомъ, почтенными банкирами этого города. Оставь свою карточку мистриссъ Фогль. Ея мужъ можетъ быть полезенъ теб и любящему тебя
«отцу».
Мы беремъ «New York Emerald» въ кофейной Байя и я читаю въ этой газет весьма забавный разсказъ о нашемъ пріятел Филипп въ замысловатой
«Увряю васъ, новая страна не обезславила старую на бал великобританскаго посланника въ день рожденія королевы Викторіи. Жена полковника Гоггинса, изъ Альбани, и невста Д. Диббеса, изъ нашего города, отличались богатымъ и изящнымъ нарядомъ, и утончонной красотой. Королевскіе принцы не танцовали ни съ кмъ другамъ, а при вид вниманія одного изъ принцевъ къ прелестной миссъ Дяббсь, я замтилъ, что ея королевское величество сдлалась мрачна какъ туча. Ужинъ былъ прекрасный, шампанское такъ себ. Кстати, молодой человкъ сотрудникъ Пэлль-Мэлльской газеты выпилъ слишкомъ много шампанскаго, по обыкновенію, какъ мн сказали. Р. Туисденъ, изъ Лондона, былъ грубъ съ молодымъ Ф. или наступилъ ему за ногу или… я не знаю что; молодой Ф, пошолъ на нимъ въ лсъ, прибилъ его и швырнулъ въ бассейнъ посреди фонариковъ. Этотъ молодой Ф. сумасбродъ и забіяка; онъ уже промоталъ своё состояніе и разорилъ своего бднаго отца, который былъ принуждёнъ переплыть море. Старикъ Луи-Филиппъ ухалъ рано. Онъ долго разговаривалъ съ вашимъ министромъ о его путешествіяхъ во нашей стран. Я стоялъ возл, но, разумется, я не позволю себ сказать, что было говорево между наши».
Вотъ какимъ образомъ пишется исторія. И о многихъ другихъ, кром Филиппа, въ англійскихъ и въ американскихъ газетахъ разсказывались басни.
XXVI
ВОЕННЫЯ ХИТРОСТИ
Кто первый распустилъ слухъ, что Филиппъ былъ мотъ и разорилъ своего отца? Мн кажется, я зналъ одного человка, который радъ былъ прикрыться чмъ-нибудь и принести въ жертву даже собственнаго сына для своихъ выгодъ. Мн кажется, я зналъ человка, который уже сдлалъ это и, конечно, могъ сдлать это опять; но жена моя пришла въ негодованіе, когда я намекнулъ на это, прижала своихъ дтей въ сердцу, по своей материнской привычк, спросила меня: можетъ ли какая-нибудь власть заставить меня оклеветать ихъ и сдлала мн строгій выговоръ за то что я осмлился быть такимъ злымъ, безумнымъ.
— Милая моя, гнвъ не отвтъ. Ты называешь меня бездушнымъ циникомъ за то, что я говорю, что люди фальшивы и злы. Разв ты никогда не слыхала до того доходятъ нкоторые банкроты? Разв ты не читала, что нкоторые путешественники, для усмиренія волковъ, гоняющихся за ними въ зимнихъ лсахъ, выбрасываютъ изъ саней всю свою провизію? а когда провизіи не хватитъ, разв ты не знаешь, что она готовы выбросить можетъ быть сестру, можетъ быть мать, можетъ быть малютку, милаго, нжнаго, невиннаго младенца? Разв ты не видишь какъ онъ падаетъ между воющей стаей, какъ волки терзаютъ его, грызутъ на снгу!і О ужасъ! ужасъ!
Жена моя привлекаетъ къ своему сердцу всхъ своихъ малютокъ, когда я длаю эти злыя замчанія. Она обнимаетъ ихъ и говорить, что мн стыдно, что я чудовище и тому подобные. Стань на колна, женщина, и признаёся, что гршенъ человческій родъ. Какъ давно существовалъ нашъ родъ прежде чмъ начались убійство и насиліе? какъ старъ былъ свтъ, когда братъ убилъ брата?
Мы съ женой согласились на сдлку. Я могъ имть своё мнніе, но нужно ли было сообщать его бдному Филиппу? Конечно, нтъ. Поэтому я не посылалъ ему выписку изъ «New York Emerald», хотя, разумется, это сдлалъ какой-нибудь другой добродушный пріятель, я не думаю, чтобы мой великодушный другъ обратилъ на это большое вниманіе. А предполагать, чтобы родной отецъ, для прикрытія своей собственной репутаціи, оболгалъ родного сына — такое лукавство было вовсе непонятно для Филиппа, который всю жизнь былъ не сметливъ на плутовство, не примчалъ сколько низости и лицемрія въ свт. Но какъ только онъ понималъ въ чомъ дло, когда разгадывалъ Тартюффа, тогда другъ мой приходилъ въ нелпое негодованіе и становился столько же недоврчивъ, сколько прежде былъ неподозрителенъ. Ахъ, Филиппъ! Тартюффъ иметъ множество добрыхъ качествъ. Это вы циникъ. Я вижу прекрасныя качества въ тхъ негодяяхъ, которыхъ вы презираете. Я вижу, я пожимаю плечами, я улыбаюсь, а вы называете меня циникомъ!
Филиппъ долго не могъ понять почему мать Шарлотты старалась заставить дочь отказаться отъ него.
— Я разъ сто оскорблялъ старуху, говаривалъ онъ: — моя трубка ей непріятна, моё старое платье противно для нея, даже мой англійскій языкъ, на которомъ я говорю, она часто понимаетъ не боле греческаго, и она столько же понимаетъ мои фразы, сколько я то индустанское нарчіе, на которомъ она говоритъ съ своимъ мужемъ за обдомъ.
— Мои милый другъ, если бы у васъ было десять тысячь годового дохода, она постаралась бы понять ваши фразы, отвчалъ я.
Я оправдываю Бэйниса въ томъ, что мучилась. Я считаю преступницей мистриссъ Бэйнисъ — преступницей глупой. Мужъ, какъ многіе другіе мущины чрезвычайно храбрые въ дйствительной жизни, былъ дома робокъ и нершителенъ. Изъ двухъ головъ, лежащихъ рядомъ, на одномъ изголовьи тридцать лтъ сряду, одна должна имть боле сильную власть, боле настойчивую ршимость. Бэйнисъ вдали отъ жены былъ проницателенъ мужественъ, веселъ иногда; съ нею же онъ какъ-будто цпенлъ подъ властью этого высшаго существа.
— Ахъ! когда мы вмст были подпоручиками въ лагер въ 1803, какой весельчакъ былъ этотъ Бэйнисъ! говаривалъ товарищъ его, полковникъ Бёнчъ: — это было прежде чмъ онъ увидалъ жолтое лицо своей жены; какого невольника сдлала она изъ него!
Посл роковаго разговора, происходившаго на другой день бала Филиппъ не пришолъ обдать къ баронесс, по своему обыкновенію. Мистриссъ Бэйнисъ не разсказывала семейныхъ исторій, а полковникъ Бёнчъ, который не очень любилъ Филиппа не разспрашивалъ о нёмъ. Прошло три дня, а Филиппъ всё не приходилъ. Наконецъ полковникъ сказалъ генералу, кинувъ лукавый взглядъ на Шарлотту: