Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части
Шрифт:
— Молчишь? — протянул урядник и хлестнул парня плетью.—Молчать будешь, еще получишь.
Но только он собрался замахнуться снова, как из ворот дома, куда скрылась Люся, выскочил казак:
— Господин урядник, двор темнее могилы... И, окромя всего прочего, проходной...
— Бабенка та где? — накинулся на казака урядник.
— Ищем...
– Худо ищете, черти...
Пока урядник и казак говорили между собой, Мишка успел сообразить, что время работает на него, и с вызовом заявил:
— Вы мне опосля ответите... У Александра Гавриловича
— Ты, щенок сопливый, грозиться вздумал? — заморгал удивленный урядник. — Я вот тебе...
— Господин урядник, — осторожно произнес кто-то, — а, кажись, извозчик в самом деле человек Побирского...
— И катает всяких личностей, — перебил говорившего урядник, — которые из-под самого нашего носа удирают.
— Удирают, удирают! — заворчал Мишка. — А я при чем?.. Мое дело скромное, вези, куда попросят...
— Бабенку сбежавшую в какое место вез?
— Наказывала, чтоб на углу Главного и Коковинской ссадил... А коли не верите, что я у Александра Гавриловича служу, на лошадиной дуге прочтите, чье заведение...
— Поговори еще, — сердито сказал урядник, однако знакомиться с дугой не стал. — Гляди, доставим тебя к самому подпоручику Побирскому и доложим, каких подозрительных бабенок подбираешь ты ночью.
— Доставляйте, доставляйте! —усмехнулся обрадованный Мишка. — Мне спокойней будет с вами возвращаться...
...Когда Катерина еле-еле разбудила Прохора и сообщила ему, что казачий дозор арестовал Мишку, подпоручик, все еще не пришедший в себя после недавней пьянки, ничего не мог понять.
— Пошла прочь! — цыкнул он спросонья на кухарку и, спрятав голову под одеяло, смачно захрапел.
Но Катерина не отставала, и волей-неволей Прохору пришлось в накинутой шинели идти на кухню.
— Ну? — хмуро спросил он у вытянувшегося урядника.
Урядник, приложив руку к папахе и кося глаза на Мишку, сидевшего с независимым видом на лавке, отрапортовал, при каких обстоятельствах тот был задержан.
— Почему это мы, Мишель, по городу болтались? — повернулся к парню Прохор. — Тебе приказано было лишь доставить в Соколовскую гостиницу капитана Семина и поручика Черняка.
— Прохор Александрович! — соскочил с лавки Мишка. — Александр Гаврилович сколько раз гневаться изволил, что я выручки мало привожу... Вот я и решил подработать, коли случай представился.
— Ну, и много выручил? — поинтересовался подпоручик.
— Шиш! — печально ответил Мишка и, кивая на урядника, пожаловался: — Казаки лоб мне расквасили.
— Ваше благородие, — горячо запротестовал урядник, — мы свое дело выполняли, дозор несли... Кто той глупой бабенке велел из саней сигать...
Пообещав разобраться в происшедшем утром, зевающий Прохор отпустил урядника, дал Мишке на всякий случай по шее и, выпив ковш сырой воды, пошел досыпать.
А Мишка, ворочаясь на жесткой лежанке, всю ночь не сомкнул глаз. Где Люся? Что с ней? Над его головой тучи, по-видимому,
Чуть свет Мишка наваксил сапоги Прохора, немного пособил Катерине, потом заторопился с самоваром, и когда пришли извозчики, Тонька, уже запряженная в сани, нетерпеливо переминалась у ворот.
— Больно прыток ты, Михаил, нынче, — удивился Александр Гаврилович, выйдя утром во двор. (Прохор все еще продолжал спать, и хозяин ничего не ведал о ночной, истории.) — Подменили тебя, варнака, что ли?.. Рано ведь выезжать-то! Хотя, бог с тобой, трогай!
Уральская ноябрьская темь держалась долго, к утру подморозило, но низкие облака над городом обещали к полудню потепление. У Мишки в голове созрел план: доехать до второй пожарной части и обо всем рассказать Геннадию, Сидоровичу и дяде Коле.
Со слов дяди Коли, пожарные уже знали, что сын бывшего Мишкиного хозяина подпоручик Побирский угрозами щринудил парня вернуться в извозное заведение. Все они жалели Мишку и по каждому случаю вспоминали.
А жизнь в части шла по-старому: свирепствовал Стяжкин, скандалила Галина Ксенофонтовна, Фалеев распоряжался во время пожаров, и, как и раньше, по тревоге на помощь топорникам спешил Стефанович. Под арестом его продержали недолго. Какой-то офицер, постоянный клиент Стефановича, упросил военного коменданта освободить старика.
В конюшне Мишку всегда встречал радостным ржанием Ман- тилио. Для жеребца парень не стеснялся выпрашивать .у, Катерины куски ржаного хлеба, густо посыпанные солью. Правда, как-то грустно было без Яшки. Когда Стяжкин по просьбе Фалеева рискнул намекнуть Галине Ксенофонтовне: дескать, в пожарных частях испокон веков содержались козлы, брандмейстерша резко ответила:
— Без козлов, Григорий Прокопьевич, тише и культурнее.
— А вдруг домовой к лошадям повадится, — робко возразил Стяжкин, — пужать их начнет... Козлиного же духа домовые боятся.
– Отстань! — повысила голос Галина Ксенофонтовна.— Я женщина образованная, и для меня домовые не существуют.
Хотя в последнее посещение Стяжкин, увидев Мишку около депо, и заявил, что нечего ему тут болтаться, парень все же решил встретиться сейчас со своими друзьями. Да и брандмейстер говорил с ним не шибко свирепо, видимо, как-то связывал теперь Мишку с Прохором.
XVI. СТАРЫЕ ЯВКИ НЕ ДЕЙСТВУЮТ
— Эй, извозчик! — услышал Мишка негромкий голос, едва лишь выехал из ворот. — Сколько возьмешь до товарной?