Прикосновения Зла
Шрифт:
Книжная культура Империи находилась на пике процветания. В каждой провинции было минимум по одной государственной публичной библиотеке, а частные исчислялись сотнями. Их фонды состояли из секций, посвященных афарской, эбиссинской, геллийской и срединноземной литературе, а также подразделялись на специализации.
Портики и залы общественных книгохранилищ могли беспрепятственно посещать все граждане. Многие предприимчивые нобили занимались торговлей отдельными редкими книгами и целыми собраниями сочинений. Коллекции пополнялись не только подлинниками, но и искусно выполненными
Сатирики жестоко высмеивали знать, превращающую библиотеки в роскошные украшения особняков, забывая об истинном предназначении этих сосредоточий мировой мудрости. Философы обличали скудоумцев, которые, имея несметные кладовые свитков, не удосуживался прочесть даже их названия.
В эпоху Клавдия собирание книг стало модой. При библиотеке дворца открылась мастерская, где работали не только писцы, но и знатоки филологии, сверщики текстов, антикварии[7], художники и кожевники. Этот культурный центр использовался также для проведения встреч и ученых бесед грамматиков, философов, литераторов. Отдельные залы вмещали государственный архив. Книгохранилище дворца состояло из девяносто двух тысяч сочинений. Всем этим заведовал вольноотпущенник зесара, возведенный в чин прокуратора. Ему помогал раб-магистор, а за порядком в огромных помещениях следили невольники-либрарии.
Снаружи прямоугольное здание имело три входа с портиками и лестницу во всю ширину фасада. По бокам проходили длинные узкие внешние коридоры. Постоянная циркуляция воздуха в них предохраняла стены от сырости. Изнутри они были пробуравлены тысячами глубоких квадратных ниш, похожих на мраморные соты. Там хранились свитки из папируса, драгоценных металлов и проклеенной ткани, покрытые воском кипарисовые досочки, пергаменные кодексы и книги из слоновой кости. Особо дорогие экземпляры размещались в шкафах.
Библиотеку украшали мраморные колонны, бюсты, статуи муз и картины, созерцание которых способствовало приподнятости мысли. Полы читальных залов устилали плиты из темного камня, чтобы яркие цвета не отвлекали и не раздражали гостей этого подлинного храма наук.
Даже во время разрастающейся смуты Руф не желал отказывать себе в удовольствии посещать дворцовую библиотеку. Он занял удобное кресло у стены и слушал, как раб-анагност[8], взобравшись на подий[9], читает рассуждения «О равенстве».
– Равенство справедливо только для одинаковых по достоинству, – декламировал невольник. – Физический труд – удел рабов, которые, хотя и люди, так как обладают речью, но все же имеют тела мощные, наилучшим образом подходящие для выполнения тяжелых работ. Свободные граждане держатся прямо и не способны к несению такого рода нагрузок, зато наделены живым, могучим умом. Для одного человека полезно и справедливо быть рабом, для другого – его хозяином. Невольника следует рассматривать своего рода одушевленной и отъемлемой частицей господина. Их отношения более тесные, семейные, нежели государственные. Хозяин не должен злоупотреблять своей властью, поскольку интересы его и раба совпадают…
Увидев идущего по коридору легата Джоува, понтифекс жестом
– Какие слышны вести? – нахмурился Плетущий Сети.
– Нерадостные, – отозвался брюнет. – Фирм что-то задумал. Его человека видели возле дома Олуса.
– Коротышка голосовал за Лисиуса. Их союз для нас крайне нежелателен.
– Любой родственник Клавдия, получив мерило, приговорит меня к смерти, – тяжело вздохнул легат. – Чудовищный просчет! Мы ждали провокации от заговорщиков и, казалось, были готовы отразить любое нападение на зесара… Увы, самонадеянность обернулась трагедией.
– Ты в этом не виноват. Я допустил ошибку. Не учел, что ликкийский блудник может так рано и жестко проявить характер. Он пошел в деда, которого сравнивали с медноклювым грифоном.
– Мальчик оправился от потрясения? Кажется, ночью я слегка перегнул палку.
– Ничего страшного, урок пойдет ему на пользу, – мимолетная улыбка раздвинула губы Руфа. – Хочу предложить тебе навестить Варрона.
– Зачем? – неподдельно удивился Джоув.
– В твоих интересах заручиться его благосклонностью и обезопасить себя от нападок родни Клавдия. Выгода ликкийца – обретение нового друга и защитника. А мне полезно знать все о настроениях, желаниях и планах будущего зесара.
– Не уверен, что гожусь для подобной роли. Мальчик злопамятен, а я ударил его в присутствии Восьмиглазого.
Понтифекс сплел пальцы на животе:
– У меня нет лучшего кандидата. Ты занимаешь высокий пост, неоднократно доказал преданность Пауку и отдаленно похож на Клавдия в молодости. Варрон никогда не подпустит меня к своим тайнам. Пока ты нянчишься с кинэдом, я займусь крикунами из Большого Совета, а Тацит через молитвы испросит указаний для своей этерии. Таким образом, каждый из нас принесет пользу общему делу.
– В конце месяца состоится смотр кандидатов во Всадники.
– Сколько их по спискам?
– Триста пятьдесят юнцов.
– Через полгода из них и лояльных квиритов можно сформировать новый первый легион под твоим командованием.
– Если Эбиссиния не возобновит поставки зерна, придется выводить больше половины пехотинцев в Срединные земли, – кисло изрек Джоув. – Обязательно подними этот вопрос на Совете.
– Разумеется. У меня есть, о чем побеседовать с наместником. Он презирает Фирма и слывет давним знакомым сара Таркса, тоже большого ценителя лошадей. Конфликт между Макрином и пронырливым рогоносцем сыграет нам на руку.
– Забавно, но я видел в обновленных списках Мэйо из Дома Морган и племянника Именанда – Сефу Нехен Инты.
Плетущий Сети настороженно обронил:
– Не думаю, что это случайность… Кто занимается предварительным распределением кандидатов?
– Мой помощник – Креон из Дома Литтов.
– Дай ему распоряжение включить Мэйо и Сефу в одну турму[10] – Руф провел пальцами по подбородку. – Вне всякого сомнения, подобным ты угодишь и наместнику, и сару.
– Что-нибудь еще?
– Партия Неро не так сильна, а Эйолус – эта старая коряга – обязательно начнет смущать умы людей предсказаниями и выдуманными им самим наставлениями Богов. У него есть полномочия созвать коллегию фламинов[11] и таскать их на все заседания Большого Совета.