Прикосновения Зла
Шрифт:
Истово бранясь, Юба доковылял до берега и с помощью раба поймал нервно фыркающего, мокрого скакуна.
Пришла очередь Плато показать себя. На его худом, остроскулом лице с россыпью мелких веснушек читалась уверенность, карие глаза под взъерошенными бровями проницательно смотрели вперед. Сын Плэкидуса не был баловнем судьбы подобно братьям из Дома Арум. Юноша воспитывался в строгости, с малых лет привыкая к разумному аскетизму. Возможно, поэтому мечты нобиля вели его в совсем иной, яркий и красочный мир театра. Тайно от родителей Плато разучивал пьесы и танцы, в том числе считавшийся недостойным серьезного мужчины кордак.
Молодой человек полностью соответствовал требованиям, предъявляемым к танцовщикам: он обладал хорошей фигурой, имел рост средний, выразительную мимику и прекрасно управлял своим пластичным и ловким телом. Однако везде, кроме Эбиссинии и Геллии, участники представлений не пользовались уважением. Актеры, в подавляющем большинстве – вольноотпущенники и рабы, презирались и могли быть жестоко избиты за скверно сыгранную роль. Плато ясно понимал, что отец скорее собственноручно убьет его, нежели отпустит с какой-нибудь труппой.
Развитая длительными тренировками координация помогла юноше без нареканий выполнить упражнения с копьем, луком и спатой, но бревно выросло на пути нобиля непреодолимой преградой. Сколько ни пытался алпиррец образумить заартачившегося коня, буланый жеребец наотрез отказался прыгать.
Круглолицый, по-мальчишески вихрастый Дий, с детства слегка близорукий и оттого словно в смущении прячущий голубые глаза под белесыми бровями медленно шевелил губами, читая охранительную молитву. Сын прославленного архигоса Дариуса встревожено поглядывал то на помрачневшего декуриона, то на хмурых соратников. Юноша ежеминутно поправлял шлем, ременную перевязь, щупал горловину туники и никак не мог успокоиться.
Все предки Дия по мужской линии были военными. Он грезил о звании «Меч Империи», присуждаемом величайшим полководцам. Увы, Дариус не поддерживал стремлений отпрыска, считая, будто его изъян – заикание – станет существенной помехой для достижения столь амбициозной цели. Молодой человек стеснялся выступать на публике и чаще просил, нежели приказывал.
Дома, ночами напролет он штудировал книги по военному делу, рассматривал карты, чертил планы известных сражений, настойчиво не желая отказываться от мечты. После полудня в течение нескольких часов Дий упражнялся с оружием. Это не помогло ему обрести вожделенную фигуру атлета, парень оставался все таким же коренастым, но жилистым и крепким.
Рыжий конь блондина, тяжеловесный и толстошеий, был помесью местных и поморских пород. Резвостью он уступал эбиссинским пустынным жеребцам, но значительно превосходил их по выносливости.
Услышав приказ Кальда, юноша погнал скакуна вперед. Подъехав к ближайшему мешку, Дий развернул копье так, чтобы острие смотрело на цель, а затем, мгновенно вытянув руку, нанес быстрый и сильный укол.
Командир одобрительно кивнул, оценив точность и грамотность проведенного выпада.
Наследник Дариуса не разочаровал декуриона, поразив все мишени и вынудив коня с карьера перемахнуть через бревно.
У арки нобиль придержал скакуна, решая непростую задачу. Высокий рост лошади не позволял
И все-таки Дий осмелился рискнуть. Он на ходу спрыгнул, едва не подвернув лодыжку. Конь шарахнулся в сторону. Теряя равновесие, молодой человек вцепился в повод, но тщетно, рыжий вырвался и сбежал.
Несколько рабов тотчас кинулись за ним и вскоре вернули раздосадованному хозяину.
Сокол Инты взглянул на вальяжно потягивающегося Мэйо. «Не подведи нас!» – мысленно обратился царевич к поморцу. Его черные глаза блестели на ярком свету будто натертые маслом панцири скарабеев. Легкая улыбка тронула плотно сжатые губы. Сын Макрина едва заметно наклонил голову и в этом жесте Сефу прочел: «Тревоги напрасны, я в порядке!»
Серый Альтан, жеребец поморца, отличался низко посаженным хвостом и длинной, пышной гривой. Его сухие, сильные ноги имели четко обозначенные суставы. Круп и грудь были широки, но не чрезмерно, сохраняя приятные взору очертания. Высокую, красиво изогнутую шею венчала средней величины голова с живыми, миндалевидными глазами.
По требованию хозяина конь перешел в ритмичный, летящий галоп. Приготовив копье, Мэйо быстро нанес укол в мешок и моментально отдернул руку назад. Он бил по целям с точностью и сноровкой ловца рыбы, сильным ударом остроги пронзающего добычу. Из интереса юноша частенько выслеживал ее в ночном море с фонарем и копьем, когда косяки охотнее выходили на отмели, привлеченные светом. Этот навык теперь весьма пригодился поморцу.
В отличие от Сефу и Юбы, сын Макрина не любил охотиться на птиц и животных, но метал копье ничуть не хуже эбиссинцев. Одним из наиболее глупых развлечений, испробованных Мэйо в детстве, было сшибание дротиками ульев диких пчел.
Метко поразив кольцо, поморец развернул Альтана и заставил его прибавить ход. Нереус ждал господина возле дороги.
– Бросай! – крикнул нобиль, почти поравнявшись с геллийцем.
Островитянин подкинул над головой лук и колчан, высчитав момент, когда хозяину будет удобнее всего схватить их в воздухе. Такие трюки молодые люди проворачивали не единожды с абсолютно разными предметами, начиная от мотка веревки и яблока и заканчивая запечатанными кувшинами с вином.
Проносясь мимо раба, Мэйо подмигнул ему, получив в ответ широкую, восхищенную улыбку. Высыпав стрелы в ладонь, поморец засунул их под левое бедро, а правым коленом прижал к боку лошади свободный конец повода. Лук оказался перетянут чуть больше, чем следовало. Сделав пробный выстрел в ближайший кожаный шар, нобиль приноровился и, словно играючи, продырявил остальные.
Для рубки лозы юноша использовал давно подсмотренный у мастера-оружейника прием. Испытывая клинки, тот бил не сверху вниз, а наоборот – снизу вверх. Чем выше была скорость удара, тем тоньше свист издавало наточенное до поразительной остроты лезвие.
Бревно на пути Альтан словно вовсе не заметил. Тренируясь дома, молодой конь преодолевал препятствия гораздо труднее.
Возле арки поморец решил показать легионерам свою удаль. Он забросил ноги на закрепленную поверх чепрака подушку и, балансируя, точно конный акробат, встал на скачущей лошади во весь рост. Мэйо держал повод правой рукой, группируясь перед еще более сложным трюком.