Прикосновения Зла
Шрифт:
– Я загляну к вам ненадолго, – пообещал градоначальник. – После того, как принесу очистительную жертву Веду.
– Благополучной дороги, – Руф крепко сжал запястье поморца. – И до скорой встречи!
Малолетних племянников Клавдия звали Гэвиус и Альвах. Старшему едва исполнилось десять, младшему – восемь. Двоюродные братья росли в одной семье. Оба не любили точные науки и музыку, но охотно занимались бегом, гимнастикой и упражнениями с оружием, мечтая стать прославленными легионерами.
В большом доме на востоке
Из разговоров родни братья узнали, что их дядя, зесар Клавдий, заколот на пиру. Обеспокоенные и раздражительные взрослые, всецело поглощенные какими-то непонятными мальчикам хлопотами, избегали отвечать на любые расспросы, и дети лишь догадывались, куда теперь отправится семья.
Гэвиус предположил, что они переезжают в Рон-Руан, золотую столицу Империи. Братья наперебой рассуждали о том, чем займутся во дворце, сколько в нем людей и как пройдет церемония погребения дяди.
Согласно традициям, нобилей с почетом сжигали на огромных кострах, квиритов среднего достатка закапывали в землю, ставя каменные плиты с памятными надписями, бедняков оборачивали тканью и бросали в погребальные ямы, вырытые на окраине кладбищ.
Мальчики воображали, как увидят омытого правителя в белом траурном одеянии на высоком парадном ложе, усыпанном венками и гирляндами цветов. Дети спорили, что за монету оставят жрецы на губах покойного и кому передадут посмертную восковую маску, возлагаемую у правого плеча мертвеца.
Альвах живо представлял музыкантов с флейтами и трубами, рыдающих женщин и жадное пламя, пожирающее бревна помоста, дорогие ковры, тончайшие ткани, позолоченное ложе и самого зесара. Гэвиус боялся, успеет ли семья на торжество, невзирая на поспешные сборы. Путь предстоял долгий: сначала по суше, а затем морем.
Погрузка на корабль заняла почти полдня. Мальчики с неиссякаемым интересом разглядывали порт, рабочих на причалах, большие и малые суда с прямыми и треугольными, позволявшими ходить под острым углом к ветру, парусами.
Бегая по палубе и перевешиваясь через борта, дети насчитали дюжину длинных, похожих на плавники весел, уходящих в воду возле обшитого свинцовыми пластинами низа корабля. Его нос украшали синие нарисованные глаза, а корму - гибкий, веероподобный хвост. На единственной мачте с помощью двух рей крепился четырехугольный полосатый парус.
Когда судно наконец отправилось в плавание, совсем рядом прошел корабль значительно больший по размеру – трехмачтовый, груженый эбиссинским зерном великан. Мальчики завизжали от восторга, который вскоре сменился разочарованием. Из ненароком подслушанной беседы капитана корабля с картографом они узнали, что направляются не на юг, в Рон-Руан, а на север – в далекий Тиар-а-Лог.
Отъезд семьи был самым настоящим
Они плыли больше восьми дней и приближались к Бастии. Медное солнце неторопливо тонуло в море, размеренно облизывая крепкие бока судна. Чайки кружили над ним, прощально крича. Сизые тучи стягивались к потемневшей линии горизонта.
Никто не заметил чернокожего мужчину в бурой накидке, крадучись приблизившегося к мачте с горшком тлеющих углей в руках. Когда на корме занялся пожар, огонь быстро перекинулся на парус и вокруг сделалось нестерпимо жарко. Моряки изо всех сил боролись с пламенем, но оно, точно заколдованное, ревело и росло, совершенно не боясь людей.
Нобили поспешили укрыться в трюме среди закованных рабов. Альвах и Гэвиус вцепились в подол тетки. Горячий воздух сотрясался от криков, наполненных ужасом. Столб вонючего дыма и языки огня были видны издалека, но никто не шел на помощь гибнущему кораблю, только гвалт белых, ширококрылых птиц сделался громче и отчаянней.
Рабы колотили по стенам и полу, надеясь избавиться от железных цепей. Моряки прыгали в воду, рассчитывая спастись вплавь. Женщины молились. Каждый боролся за жизнь, как мог.
Кроме одного человека. Долговязый вольноотпущенник-афар с изуродованным лицом и татуировкой, изображавшей паука, посреди иссеченной шрамами груди стоял в дальней части трюма и невозмутимо наблюдал за происходящим. Своим странным видом он напоминал выбравшегося из царства Мерта покойника.
Гэвиус окликнул его. Афар улыбнулся, показав воспаленные десны, давно лишившиеся зубов. Альвах завизжал. Палуба обвалилась и груда полыхающих досок погребла под собой детей...
[1]Базилика (греч. – «дом базилевса, царский дом») – тип строения прямоугольной формы, которое состоит из нечётного числа различных по высоте нефов. В многонефной базилике нефы разделены продольными рядами колонн или столбов, с самостоятельными покрытиями.
[2] Спата – обоюдоострый меч с длинной клинка до 1 метра, предназначенный для колющих и рубящих ударов.
[3] Туреос – большой овальный щит с рукоятью в центре и дополнительно укрепленный широкой выпуклой металлической пластиной, которая защищала рукоять и руку.
[4] Чепрак – суконная, ковровая, меховая подстилка для защиты спины лошади.
[5] «Тысяча шагов» (лат. mille passus) – 1480 м.
[6] Палус (palus, palus) – (военн.) столб, фигура, чучело, изображающее неприятеля и служащее для военных упражнений.
[7] Витать в эмпиреях (от греческого empyros – огненный) – жить в отрыве от действительности, предаваться мечтам.
[8] Булевтерий – прямоугольное здание, где перекрытия поддерживались колоннадой, а ряды сидений поднимались уступами. Перед главным залом располагался окруженный по периметру колоннами двор с садом и фонтаном, а вход отмечался торжественным портик.
[9] Онагр (лат. onagres от др.-греч. , также скорпион) – позднеримская метательная машина торсионного типа, буквально переводится как дикий осёл.