Прикосновения Зла
Шрифт:
– Юба! – позвал Сокол. – Встань у дверей спальни и никого не подпускай к ней, даже моего охотничьего пса! Ты понял? Чтобы ты ни услышал, будь верным стражем, точно Эйя перед вратами Сикомора[6]!
– Покоряюсь и исполняю, Немеркнущий, – подобострастно склонил голову мулат.
Нереус кинулся следом за хозяином по широкому коридору и почти нагнал удаляющихся нобилей, но внезапно внук чати Таира остановился, развернулся и ожег раба сердитым взглядом:
– Ты смеешь нарушать волю Владыки Земли и Неба, животное?
Островитянин чуть приподнял
Оставив вопрос Юбы без ответа, геллиец забился в угол под фреску, изображавшую садовников, которым ручные обезьяны помогали собирать инжир в плоскодонные корзины. Невольника трясло от злости и гнетущего чувства бессилия. Он никогда не видел Место Тысячи, но был готов совершить жуткое богохульство и покорно отправиться в последний путь с крестом на плече ради спасения жизни и чести хозяина.
В Рон-Руане приговоренных к распятию гнали бичами из города до Мертвого леса. В нем находилось своеобразное кладбище, где трупы не зарывали, а выставляли на обозрение: сотни пригвожденных в разнообразных позах преступников висели там, превращаясь в гниющие, расклеванные птицами обезображенные останки. Шутили, будто на Месте Тысячи уже столь тесно, что палачам вскоре придется приколачивать по два человека на крест, и это облегчит участь негодяев, которые понесут его до леса вдвоем или по очереди…
Опочивальня Сефу была обставлена в эбиссинском стиле. Ширмы и занавески разделяли помещение на три неравные части. В одной находилась подставка с принадлежностями для умывания. В другой – два низких обеденных стола, жесткие складные табуреты, инкрустированные слоновьей костью, мягкие кресла с ножками в форме львиных лап и сундуки, снабженные полукруглыми, несимметричными крышками. Большую часть комнаты занимала гигантская кровать, на которую надлежало взбираться по приставной лестнице-тумбе. Постель имела деревянную опору для головы, чтобы во время отдыха парик спящего царевича оставался несмятым. Пол устилали узорчатые ковры, стены были задрапированы цветными панелями и разрисованной тканью.
– Церемония начнется чуть позже, – Сокол Инты указал гостю на близко сдвинутые кресла. – Пока идут приготовления, сядем здесь.
– Весьма знакомый и приятный аромат, – улыбнулся поморец.
Он уловил запах дурманящей полыни, который тщетно маскировали обилием роз. Цветы лежали повсюду. Из приоткрытых потолочных ниш бесшумно сыпались пурпурно-красные лепестки.
– Сегодня прошло первое заседание Большого Совета, – Сефу доверительно опустил ладонь на кисть Мэйо. – Я не поехал в курию из-за Лисиуса, так как знал, что он явится туда и начнет орать о своих мнимых правах. Дом Морган и Цари Пчел никогда не враждовали. Мне нужна помощь, которая, разумеется, будет щедро оплачена.
– Что произошло с моим отцом?
– Лисиус пригрозил убить Макрина и понтифекса Руфа, как только дорвется до священного жезла.
–
Его ногти вонзились в бордовые подлокотники, а голос зазвенел металлом.
– Тише, внук Веда, – Сокол на миг прижал палец к губам Мэйо. – Нас обязательно попытаются подслушать. Если сейчас достигнем взаимопонимания, то даю слово именем дяди, что ни твоя семья, ни город не пострадают. Поставки зерна в Таркс не прекратятся, даже в случае войны с Итхалем.
– Высокая цена. И какова услуга?
– Охотник не бежит впереди газелей. Я дам ответ чуть позже. Скажи теперь, кому ты помешал в Рон-Руане?
Наследник Макрина рассмеялся, тряхнув волосами:
– Жабе Фирму, о том известно даже нищим и каменотесам.
– Есть древнее изречение, что позволить себе быть откровенными могут либо люди с безупречной репутацией, либо глупцы. Я – царевич, ты – полубог, мы стоим выше, над простыми смертными, и ближе, чем они способны понять.
– Я испортил отношения с Литтами, – тяжело вздохнул Мэйо. – Планирую отказаться от брачного союза с дочерью Амандуса и служить в легионе.
– Ты действительно этого желаешь?
– У меня нет другого выхода.
– Мы поразмыслим и что-нибудь придумаем. Вероятно, я отыщу возможность каким-либо образом тебе посодействовать.
– Ваша доброта подобна каплям дождя во время долгой засухи, царевич. Признаюсь, не ожидал найти такого союзника.
– Ты умеешь нравиться и нобилям, и черни. Это редкий и весьма ценный дар, – Сефу наклонился, почти коснувшись носом щеки поморца. – Следующее заседание Совета состоится через неделю. Я обязан на нем присутствовать.
– Но не желаете повстречать там Лисиуса! – догадался Мэйо.
– Верно.
– Это и есть требуемая услуга?
– Да.
– Увы, я вынужден ответить отказом. Мои руки еще не обагрены кровью…
Эбиссинец перебил его с грустной усмешкой:
– Если бы я нуждался в хорошем убийце, то выбор никогда не пал бы на тебя. Речь о другом…
Сокол быстро шепнул несколько слов в ухо поморца и тот озорно заулыбался.
– О, поучаствую с огромным удовольствием!
– В такие дела я посвящаю лишь Юбу. У тебя есть доверенный человек?
– Есть, – мгновенно посерьезнел Мэйо. – Только он – не человек.
– Твой причепрачный?
– Да.
– Наслышан о ваших поцелуях страсти.
– Что?! – глаза поморца округлились от удивления.
– Один мой паразит[7] донес, будто ты лобзал своего невольника, касаясь рта, и щек, и ямок за ушами.
– Ложь.
Сефу хитро прищурился:
– Креон из семьи Литтов не случайно стравил нас утром, точно двух скорпионов. Он мстит тебе за оскорбленье Дома.
– Мне нанесли не меньшую обиду, – Мэйо сердито стиснул кулаки. – Был поцелуй, один и в шею. Я никогда не расточал ласки мужчинам, тем более – рабам, и не намерен заниматься этим впредь. Да, звучит странно, но для многих, рожденных в Поморье, милей бутоны, а не геллийские забавы со стеблями.