Принц без королевства
Шрифт:
Он доехал до шербурского порта и бросился к пирсу. Слишком поздно.
Пароход «Европа» отплыл еще ночью.
20
Напиши мне, что с ним все в порядке
— Спи, Гинди, поспи еще немного.
Шифт катил перед собой тележку с пустыми баллонами. В ангаре суетились механики. Висящий над ними «Гинденбург» уже проглотил свои двести тысяч кубометров водорода. Шифт неотрывно смотрел на него. Туловище дирижабля округлилось. Это был настоящий великан длиной с дюжину теннисных кортов. Внутри он был цвета белесой пудры.
— Спи себе до вечера…
Хуго Эккенер попросил Шифта разговаривать про себя. Юноша старался изо всех сил. Он усердно работал и держался в тени. Чтобы насытить Гинди, нужны были сотни газовых баллонов. И Шифт целыми днями подвозил их к дирижаблю.
Рабочие проводили предполетный осмотр. Двое или трое еще висели внутри на тросах под сводом дирижабля.
Вылет «Гинденбурга» в Америку был назначен на вечер. В начале сезона он уже пересекал Атлантику, совершив несколько перелетов в Бразилию. За зиму в дирижабле обустроили еще двенадцать кают. Рейс в Нью-Йорк был первым из запланированных на 1937 год. Билеты еще оставались, зато на обратный рейс мест уже не было. «Гинденбург» теперь мог поглотить больше семидесяти пассажиров и почти столько же членов экипажа. Настоящий людоед!
Мимо прошел капитан Прусс, и Шифт со своей тележкой встал как вкопанный. Разинув рот, он пожирал глазами золотые нашивки на рукаве капитанского кителя. Помощник, как всегда, на ходу перечислял капитану нерешенные проблемы. Вышел из строя кухонный генератор, стюарды не могут толком застелить койки, погрузка на борт тысяч тонн воды идет очень медленно, жена главного инженера вот-вот родит…
— Какого ответа вы от меня ждете? Найдите замену инженеру или увезите его жену!
Помощник записывал за шефом.
— Лучше скажите мне, что метеосводка не обещает грозу, — пробурчал Прусс.
— Сегодня точно нет. Но вот рояль…
— А что с ним не так? — В голосе капитана снова послышалось раздражение.
На верхней палубе в салоне по правому борту стоял рояль из алюминия, обтянутый ярко-желтой кожей. На таком рояле можно было безбоязненно играть Шуберта с задором обитателей Островов Зеленого Мыса или острова Эллис [20] .
— Настройщик ждет у двери, а я не знаю, что делать. Вы просили его…
20
Остров Эллис неподалеку от Нью-Йорка был самым крупным пунктом приема иммигрантов в США с 1892 по 1954 год.
— Я? Я ни о чем его не просил! — возразил капитан Прусс. — Вы думаете, мне больше нечем заняться? Он не расстроен, этот рояль?
— Я в этом не разбираюсь, но когда я играю…
Помощник изобразил игру и фальшиво запел ноктюрн.
— Ладно, — сказал Прусс. — Скажите ему, пусть настроит.
Шифт шевелил губами, уставившись на золотые капитанские галуны.
— Этот парень все еще здесь? — спросил Прусс, заметив юношу.
— Это протеже командира.
— Хайль Гитлер! — отчеканил Шифт, вскинув правую руку.
Прусс прошел мимо.
— Кажется, командир Эккенер у себя в кабинете?
— Кажется, так, капитан.
— А я полагал, что он должен быть в Австрии на совещании.
— Не могу знать.
Они ушли. Шифт покатил тележку к выходу.
В
Машины остановились на почтительном расстоянии друг от друга. Шум двигателей затих, и наступила тишина.
Из первого автомобиля вышли двое мужчин. Каждый держал правую руку под пиджаком у левой подмышки и не спускал глаз со второй машины, готовый в любую секунду открыть огонь. Дирижабль уже вывели из ангара, и он так засверкал под лучами вечернего солнца, что был виден по крайней мере за километр.
Из красного автомобиля целую минуту никто не выходил. Двое напротив ждали. Изредка они обращались к кому-то в своей машине. Они не хотели показывать, что нервничают. Внезапно дверцы «бугатти» распахнулись. Первым вышел водитель. Это был пожилой мужчина в шоферской ливрее и белых кожаных перчатках. Его черные ботинки блестели так, будто он усердно чистил их последние два часа. Шофер держался солидно, его лицо было абсолютно непроницаемым. Ему даже не требовалось открывать рот, по всему было видно, что он англичанин.
Следом за ним появился второй мужчина. Эскироль был само воплощение элегантности: удлиненный пиджак, полосатые брюки из натурального шелка. Он поигрывал шляпой с пурпурной лентой. Черные волосы, слегка смоченные туалетной водой с тончайшим ароматом, серебрились на висках.
Доктор Эскироль опирался о дверцу, слегка заслоняясь рукой от солнца. Стояла тишина. Мушки беззвучно летали в вечернем свете. Лишь время от времени слышался скрип остывающего двигателя.
Наконец появился третий. Это был чернокожий мужчина невысокого роста, с такими массивными плечами, что они с трудом пролезли в открытую дверцу. Одет он был как андалузский принц. Изумрудный пиджак с сиреневыми лацканами, жемчужного цвета жилет, широченный, небрежно завязанный черный галстук, брюки, обшитые золотом. Возможно, Жозеф Пюппе слегка перестарался. Но ему было велено не скупиться на расходы, и он честно выполнил приказ.
На носу у него красовались темные очки в черепаховой оправе, на каждой руке — по три кольца, а резная рукоять трости была выполнена в виде воробья. Итальянские туфли из цельных кусков кожи были надеты на босу ногу. Запястье обхватывал шнурок от правой боксерской перчатки, в которой он провел последний поединок. Тот самый, на арене Буффало в Монруже: он отправил в нокаут одного американца и после этого завершил свою карьеру. Жозеф Пюппе походил на принца, но на принца современного, одетого по последней моде: на левой руке — узкие часы, какие носят женщины, на локтях — бархатные нашивки, в манжетах — палисандровые запонки, а на черных подтяжках — зажимы из слоновой кости, которые промелькнули под его жилетом, когда он облокотился на кузов автомобиля.
Эскироль направился к черной машине. К доктору подошел один из вооруженных мужчин. Эскироль поднял руки. Его тщательно обыскали.
— И вы двое тоже! — приказал охранник.
Пюппе и шофер также подверглись досмотру.
Охранник вернулся к автомобилю и открыл заднюю дверцу.
Из машины вышел человек и зашагал навстречу Эскиролю и Пюппе. На нем был скромный, если не сказать унылый костюм, который никак не вязался с нарядами двух щеголей. Мужчина выглядел настороженным.
— Где господин Эккенер?