Принц без королевства
Шрифт:
— Вы даже не стучитесь, Курт? Это что, новый порядок?
— Но они сейчас…
Из-за его спины выглянул Эскироль. Эккенер отстранил Рюдигера.
— Я так и думал, что это ты. Вот она, пресловутая французская вежливость.
Когда же за врачом неожиданно возник Пюппе в сногсшибательном наряде, Эккенер потерял дар речи. Эскироль поспешил взять ситуацию под контроль. Он торопливо заговорил:
— Командир, вот я и приехал, как мы договаривались. Может, опоздал на пару минут. А это наши друзья, я вам о них рассказывал.
В кабинет следом за Пюппе
— Вы знаете, как эти люди важны для нас. Прежде всего, позвольте представить: господин Венсан Вальп, о котором мы с вами так много говорили в Берлине.
Эккенер посмотрел на Эскироля, бросавшего на него умоляющие взгляды, и пожал протянутую руку Вальпа.
— Очень рад, — сказал тот.
— Ну да, мой друг говорил мне о вас, — пробормотал Эккенер. — Не знаю, насколько он хороший доктор, но при необходимости вы всегда можете обратиться к господину Рюдигеру, нашему судовому врачу.
Маленький Рюдигер утвердительно кивнул головой.
— Надеюсь, что долечу до Нью-Йорка в добром здравии, — удивленно сказал Вальп.
— Будем надеяться, — сердечно ответил Эккенер. — В любом случае вас ждет прекрасная каюта. И совершенно новая. Я знаю, что вы летите с сопровождением.
И он принужденно улыбнулся двум «гориллам», стоящим позади.
— Думаю, нет нужды представлять вам великого чемпиона Жозеф-Жака Пюппе. И для вас не секрет, что теперь он наш партнер в грандиозном предприятии, которое… о котором вам известно.
Эккенер ничего не понимал. Пюппе с сияющей улыбкой тряс его руку. Командир открыл было рот, но Эскироль молниеносно перехватил инициативу:
— Вы, конечно, следили за карьерой нашего друга, за его поединками…
Эккенера так и подмывало рявкнуть: «Что это за чертов балаган?!»
Тем временем Пюппе стискивал ему пальцы, а Эскироль продолжал заливаться соловьем:
— Да! Вы, несомненно, помните его в апогее славы, командир. Если я вам скажу…
— А я его знаю, — послышался голос в глубине комнаты. — Я его уже видела.
В кресле Эккенера за письменным столом сидела молодая особа, которую никто до сих пор не замечал.
Пюппе наконец выпустил руку Эккенера.
— Я очень хорошо его запомнила, — добавила юная незнакомка.
Командир медленно массировал себе кисть.
— Я не успел представить вам мадемуазель…
Этель поднялась. Эккенер пояснил:
— Мы как раз спорили, когда вы появились со всем вашим…
— Со всем нашим уважением, — веско заключил Эскироль, подходя к Этель.
Но девушка смотрела только на Пюппе.
— Мадемуазель летит этим же рейсом, — сказал командир Эккенер. — Она только что приехала и сообщила мне об этом. Это моя крестница. Она летит в Нью-Йорк, чтобы отыскать…
Он замешкался.
— Отыскать моего жениха, — закончила Этель.
Сегодня решительно все заканчивали за командира его мысли.
— Да, господин Пюппе, я вас сразу узнала, — прошептала она, улыбаясь.
Эккенер нахмурил брови.
— Я видела вас в Лондоне, на стадионе Холборн, — продолжала Этель. — Мне было пять или шесть лет. Отец
Они поприветствовали друг друга. В это время Венсан Вальп потянул Эскироля за руку и тихо сказал:
— Мы договаривались о встрече с Эккенером наедине.
— Конечно, так и будет, — уверил его Эскироль. — Командиру это очень важно.
Он шагнул к Эккенеру и остановился, прислушиваясь. С «Гинденбурга» донесся сигнальный гудок. Для Эскироля он прозвучал как колокольный звон, возвестивший о перемирии; как боксерский гонг, останавливающий избиение. Он почувствовал себя солдатом, узнавшим, что война окончена; осужденным, получившим помилование. Пора было уходить.
— Боже мой, — воскликнул Эскироль, взглянув на небо. — У нас больше нет ни минуты! Цеппелин сейчас взлетит!
И он с расстроенным видом, но ликуя в душе, повернулся к Вальпу:
— Мне ужасно жаль.
Следующие две минуты прошли в полной сумятице.
Все разом двинулись к двери. Маленький Рюдигер столкнулся с охранниками Вальпа. Эккенер попытался схватить Эскироля за шиворот, чтобы получить объяснения разыгранному здесь спектаклю, но тот сумел вывернуться. Венсан Вальп что-то бормотал сквозь зубы.
Одна лишь Этель немного задержалась.
Эккенер проводил ее до конца коридора.
— Напиши мне, когда его найдешь! — крикнул он вслед.
— Да, напишу.
— Напиши, что с ним все в порядке.
Трап вот-вот должны были убрать. Все бежали по полю.
Этель поднялась на борт последней. Отдали швартовы, и дирижабль взлетел.
21
В курительной комнате
«Гинденбург» походил на роскошный отель в межсезонье: на его борту расположились всего тридцать шесть пассажиров, хотя он мог вместить вдвое больше. Путешественникам казалось, что они очутились в весеннем Довиле или Сан-Ремо, где курортников мало и гостиницы пустуют. Зонтики от солнца сложены, почти все столики свободны, а хозяин отеля и пляжа находит время поболтать с немногочисленными постояльцами. Экипаж из шестидесяти одного человека усердно выполнял привычные обязанности. Повара с легкостью обслуживали три дюжины пассажиров. Поэтому, когда за два часа до вылета неожиданно появилась Этель, Эккенер без труда нашел для нее свободную каюту.
Расставшись с Кротихой в Париже, Этель решила, что ей будет гораздо удобнее поехать во Фридрихсхафен и улететь на цеппелине, чем плыть на корабле.
Она надеялась выиграть несколько дней, но в итоге потратила много времени впустую. На второй день пути ее автомобиль потерял управление, съехал в кювет и перевернулся. В соседней деревне ей обещали, что машину отремонтируют быстро, но прошло два дня, а Этель все еще томилась в отеле «Золотой лев», ожидая чуда, которое так и не случилось. Отель пустовал и, как нарочно, принадлежал владельцу той самой автомобильной мастерской. На отремонтированной машине ей удалось доехать до конца улицы. Там мотор опять забарахлил. Она бросила свой многострадальный «нейпир-рэйлтон» и пересела в поезд.