Принц без королевства
Шрифт:
Какой-то мужчина в полусгоревшем пальто пристально смотрел на Этель. Он наблюдал за ней несколько минут. Это был один из выживших, тот, кто походил на Распутина. Влад-стервятник — а это был он — выглядел невозмутимым и как ни в чем не бывало отхлебывал из фляжки.
Ванго увидел, как мужчина подошел ближе и отшвырнул фляжку. Она отлетела так далеко, что упала почти рядом с юношей. Этель, словно окаменев, стояла на коленях перед обожженным до неузнаваемости телом.
— Ванго…
Ванго подобрал фляжку. Он узнал медведя, выгравированного на горлышке. Они снова были здесь. Он подумал, что только его смерть положит этому конец. Только тогда люди перестанут погибать
К Этель подошли спасатели. Они что-то тихо говорили. Но она как будто их не замечала и по-прежнему сжимала в пальцах голубой платок. Они взяли ее за руки. Она стала отбиваться, но их было четверо. Она закричала.
Другие спасатели положили на носилки тела Зефиро и Шифта. Уже были подсчитаны жертвы: двадцать четыре погибших и двенадцать пропавших без вести. Шестьдесят два человека спаслись, и это казалось настоящим чудом.
Сквозь дымовую завесу Ванго неотрывно смотрел на Этель, которая безостановочно повторяла его имя.
Влад-стервятник преспокойно направился в город. Он должен был сообщить в Москву, что все кончено.
Ванго пошел прямо, в безлюдную пустошь.
Какой-то человек остановил санитаров, несущих Зефиро.
— Я ищу брата, — сказал он и, приподняв край простыни, открыл лицо падре.
— Это ваш брат?
— Да.
— Сочувствую вам. Скажите его имя. Нам нужно опознать погибших.
— Его звали отец Зефиро.
Впервые Виктор Волк произнес это имя с удовольствием.
Над обломками последнего в истории пассажирского цеппелина летали грифы. Ванго медленно брел по лугу. В небе то и дело вспыхивали зигзаги молний.
Ванго сорвал с себя рубашку. Он оставлял позади все, даже любовь.
Он не знал, что в конце прошлого века его отец пережил то же самое — свое новое рождение.
Мадемуазель рассказывала об этом в письме, которое ждало Ванго у доктора Базилио. Однажды утром его отец тоже отказался от своего прошлого, оставив в нем всех, кто его любил. И там, где его никто не знал, он начал все сначала. Как и отец, Ванго испытывал голод и страх, которые, может быть, чувствуют все новорожденные.
Часть третья
24
Плющик
Деревянный дворец с разноцветными крышами, галереями и выступающими над ними колокольнями появлялся из-за сосен внезапно. Его окружали поросшие лесом холмы. Он словно попал сюда из волшебной сказки и казался необитаемым. Только и было слышно, как журчит внизу речка Оцхе, сбегая по камням и теряясь где-то в ущельях. Было девять часов утра, и роса на траве уже высохла. День обещал быть жарким.
22
Аббас-Туман (сейчас — Абастумани в Грузии) — основанный в XIX веке горный курорт.
На обочине дороги стоял человек и смотрел на эти живописные окрестности. На нем был слишком просторный светлый китель и белые лосины. За его спиной стояла удивительная машина — первая модель трехколесного мотоциклета с объемом двигателя триста кубических сантиметров. Мотоциклет ему доставили поездом из Парижа. Несколько месяцев назад он был выпущен на заводе «Де Дион-Бутон» [23] .
Вот уже восемь лет этот человек жил в горной кавказской долине. Он
23
«Де Дион-Бутон» — одна из наиболее известных французских автомобильных фирм конца XIX — начала XX столетия.
Среди десятка дворцов, принадлежавших его семье, он выбрал этот, чтобы жить тут в одиночестве, под охраной лишь нескольких солдат. Местные минеральные воды должны были его вылечить. Но они не помогли.
Тот, кого сестра и мать называли Плющиком, в окружении гор и лесов окончательно превратился в нелюдимого мечтателя. Он был слаб здоровьем, но с утра до вечера разъезжал по окрестностям. Любил одиночество, но иногда устраивал костюмированные балы, на которые съезжались гости со всей округи. Они танцевали и купались в реке до самого восхода. Плющик часто оставался ночевать в горах, и там любовался звездами. Живя вдали от столицы, он приказал вышить на платке, который никогда не вынимал из кармана, фразу из его любимой книги — «Мыслей» Блеза Паскаля: «Сколько держав даже не подозревают о нашем существовании».
Этими словами Паскаль хотел сказать, сколь мал человек в сравнении со Вселенной. А Плющик видел в них свою заветную мечту — спрятаться от мира.
Однако нельзя было сказать, что мир его совершенно забыл: о нем постоянно ходили разные слухи. Несколько раз Плющика объявляли мертвым. В газете «Нью-Йорк Таймс» даже вышла статья, посвященная его кончине. Ему приписывали любовную связь с одной из кавказских княжон. Говорили о незаконнорожденных детях, о тайных браках. Этот болезненный и замкнутый молодой человек двадцати восьми лет был героем всевозможных легенд.
Мать Плющика, императрица Мария Федоровна, выглядела моложе сына и любила его больше остальных детей. Иногда она без предупреждения приезжала из Санкт-Петербурга. Он делал вид, что здоров и ведет себя благоразумно. Три дня он проводил с ней на деревянной террасе за горячим чаем, а во время очередного приступа прятался и кашлял в подушку. Когда же экипаж Марии Федоровны скрывался с глаз на дальнем конце моста, Плющик исхудавшей рукой посылал матери воздушные поцелуи. И каждый раз думал, что больше ее не увидит. А потом не спешил уходить: летом слушал пение птиц, разглядывал форель в реке, а зимой смотрел, как обрушиваются с верхушек елей шапки снега.
Но в это утро прощание в долине обещало стать последним. Лейтенант Буасман, несший караул у входа во дворец, позволил ему выехать на мотоциклете, несмотря на запреты семьи и советы врачей. Офицер лишь предупредил его о медведе.
— Говорят, его видели в верховье реки. Возьмите мое ружье.
Плющик с улыбкой отказался.
Через несколько минут он все же выключил двигатель на дороге, усыпанной сосновыми иголками, и устремил взгляд на оставшийся внизу дворец. Проведя некоторое время за созерцанием мира, который ему предстояло покинуть, он вновь завел двигатель и на полной скорости поехал на запад. Собственная тень слегка опережала его. Мотоциклет оглушительно ревел. Плющик обогнал арбу, в которой везли кувшины с молоком, и помчался дальше. Сзади у него была предусмотрительно привязана десятилитровая канистра с бензином. Он решил доехать до побережья и морем добраться до Константинополя. Туда, в порт, по его секретному распоряжению была доставлена яхта. Он хотел исчезнуть.