Принц без королевства
Шрифт:
Ванго прождал на стройке всю ночь. Утром, вконец истерзанный тревогой, он перешел на другую сторону улицы и, забыв об осторожности, обратился к портье «Скай Плаза»:
— Мне надо передать кое-что мадам Виктории, которая живет в апартаментах на восемьдесят пятом этаже.
— Кому, простите?
— Мадам Виктории.
Портье полистал журнал.
— У нас нет постоялицы с таким именем. И никогда не было.
— Но зимой кто-то снимал этот номер несколько месяцев подряд. Возможно,
— Нет, — возразил портье, — восемьдесят пятый этаж находится на ремонте уже три года. На нем нет номеров.
— Уверяю вас…
— Пожалуйста, не настаивайте. Уходите, прошу вас.
И Ванго ушел. Он побрел по улицам наугад.
На Центральном вокзале он нашел на скамейке оставленную кем-то газету. На последней странице всего в нескольких строчках сообщалось о прибытии в Нью-Йорк «Гинденбурга». Ванго посмотрел на часы.
Этель будет на борту. Он ни минуты в этом не сомневался.
Пока он бежал по летному полю к дирижаблю, его не оставляло чувство, что он сам загнал Этель в ловушку. Это из-за него она оставила дом и прилетела сюда, преследуемая убийцами. Почти десять лет назад он бросил ее посреди поля в Лейкхерсте после их трансатлантического перелета на «Графе Цеппелине». Он сделал это, чтобы оградить ее от смертельной опасности, которую сам ощущал постоянно. Когда он оставил ее одну на набережной в Саутгемптоне, причина была та же: он дорожил ею больше всего на свете.
Перед ним на бешеной скорости промчался двухцветный форд-купе. Машину заносило в сторону, и шины оставляли глубокие следы в мокрой траве.
В это время Этель стояла в салоне дирижабля с чемоданчиком наготове. Глядя в окно, она смотрела на приближавшуюся землю. Люди внизу, на поле, уже больше не казались муравьями. Она различала даже детей и перья на дамских шляпах и не могла не заметить черно-белый автомобиль, который подъехал к деревянному амбару.
Форд-купе затормозил возле двери. Из него вышел мужчина и начал подниматься по лестнице, приставленной к стене амбара.
Виктор Волк смотрел, как стрелок разбирает винтовку. Впервые Виктор был доволен, что оружие не пригодилось. Время от времени его одолевали сомнения: стоит ли ввязываться в эту рискованную игру со ставкой десять миллиардов? Но теперь он начинал верить, что выиграл.
— Господин Виктор…
Стрелок так и не избавился от аргентинского акцента. Виктор резко обернулся, чтобы приказать ему заткнуться.
— К вам тут человек… — сказал мужчина, гладкие волосы которого блестели не меньше, чем его остроносые туфли.
Виктор повернулся еще на четверть оборота и увидел, как между тюками сена возникла чья-то фигура.
Это был Ирландец. Он стряхивал сухую траву с
Виктор изобразил улыбку, которой он больше не удостаивал никого в мире. Улыбку с оттенком уважения.
— Ваши люди внизу пропустили меня, — сказал Ирландец. — Они не очень-то бдительны.
— Они знают моих друзей не хуже, чем я.
Ирландец подошел к окну. Он смотрел на дирижабль, которому оставалось сто пятьдесят метров до земли.
— У вас тут прекрасный обзор.
Виктор кивнул.
— Какие новости? — спросил Ирландец.
— Хорошие.
— То есть?
— Мои люди получили в Европе гарантии. Сделка чистая.
— Вот как!
— Я бы не втянул вас в сомнительное дело.
— Правда? И кто же эти ваши люди на борту?
— Доржелес и еще двое. Доржелес работает со мной с самого начала.
— Это же сколько лет!
Ирландец продолжал нервно отряхивать пиджак, хотя на нем уже не осталось ни былинки.
— Я могу идти? — спросил стрелок, закрыв футляр для контрабаса.
— Нет, — тихо сказал Ирландец, прежде чем Виктор успел ответить.
Виктор Волк вздрогнул. Ирландец подошел к нему почти вплотную.
— Могу я попросить вас об услуге?
— Да, — сказал Виктор.
— Я вымазал руки, пока пробирался по этому хлеву. У меня во внутреннем кармане лежит фото. Можете его вынуть? Не хочу пачкать рубашку.
Виктор медленно протянул руку и, сунув ее в карман Ирландца, осторожно пошарил там. Виктору было сильно не по себе. Он еще никогда не видел этот красный шейный платок так близко.
«Подарок покойного друга», — однажды объяснил Ирландец.
Виктор нащупал в кармане бумажный квадрат.
— Держите, — сказал он, доставая фотографию.
— Нет, посмотрите сами. Говорю вам, у меня грязные руки.
Виктор Волк вновь подошел к окну, разглядывая фото.
— Это Жозеф-Жак Пюппе, — уверенно сказал он.
— Именно.
Двигатели «Гинденбурга» гудели уже не так громко, а сам он опускался все ниже. Виктор внимательно смотрел на снимок.
Он мгновенно все понял.
Пюппе был сфотографирован с боксерскими перчатками на шее. Он стоял посреди поля, утыканного белыми крестами. Кладбище Дуомон под Верденом. Пятнадцать тысяч надгробий и в десять раз больше безымянных солдатских могил. Внизу под снимком шла подпись курсивом:
Ж.-Ж. Пюппе — чемпион мира по боксу и борец за мир
— Вы уверены, что хорошо знаете ваших друзей? — спросил Ирландец.
Виктор Волк молча смотрел в окно. Только что он потерял миллиарды и сейчас потеряет самого богатого партнера. Надо было дать ответ быстрый и убедительный. Развернуть ситуацию в свою пользу.