Принцип неопределенности

Финикийский Торговец

– Что?
– вместо этого спросил он. Я бы не доверил ему и управление краном, не то что звездолётом.

– Прекрати выдвигать шасси!

– Сейчас.

Штанга замерла. Но половину её уже сожрало гиперпространство.

– Наши стабилизаторы реальности не дотягиваются до шасси в выдвинутом состоянии. И щит сдвига[8] не рассчитан на защиту шасси в выдвинутом состоянии.

– Дерьмо! От него что-нибудь осталось?

– Пол штанги. Нижний сегмент с лапой срезало.

– Можешь добраться до маячка?

– Сейчас.

Я заглянул

в нишу. Жучка-переростка я не увидел. Пришлось лезть в неё, увесистая "таблетка" была прицеплена к боковой стенке. Я снял с пояса магнитный карабин и пристегнулся. Повторить судьбу шасси мне не улыбалось. Попытавшись отодрать маячок вручную, я потерпел неудачу. Я отстегнул от перевязи с инструментами плазменный резак. Настроив его на минимальную мощность, чтобы не устроить команде декомпрессию, я начал медленно отсекать маячок от обшивки. Есть! Я положил его в пакет с горловиной на поясе. Затем приварил заплатку поверх места, в которое он вплавился. Цепкая зараза.

– Маяк у меня, - почти прошептал я, создавая тем не менее вполне ощутимые для ларингофона колебания.

– Возвращайся уже. Но не торопись.

Я вполз червем обратно в корабль. После того, как внутренний шлюз закрылся, я упал на пол. Травер стащил с меня шлем. Пот градом стекал с лица, волосы слиплись.

– Ты безумец. Хаттов кретин. Ты мог умереть, - меня распекала рядом стоявшая Нейла.

– Вот маячок, - я нащупал его вслепую в мешке.
– А вы знаете, что снаружи намного более захватывающий вид?

– Это заблуждение. Эффект Хойзе-Синтера[9] не научен и опровергнут сотнями съемок.
– Фарланд опять включил скептика.

– Эффект Хойзе-Си, си...

– Хойзе-Синтера. Он заключается в том, что картина, наблюдаемая человеческим глазом на разном расстоянии от границы гипера различна. Во всяком случае, так некоторые утверждают. Немало чудаков погибло, пытаясь доказать его верность. Каким же надо быть кретином, чтобы совать лицо в границу гиперпространства! Самое главное, что съемка камерой нихрена не даёт. Полная фигня в общем.

– Ни разу это не глупость. Это правда!
– Что бы он там не утверждал, я видел это собственными глазами.
– Я только что его наблюдал.

– Даже если найдётся ещё несколько адреналиновых наркоманов, которые это повторят, их всё равно будет недостаточно, чтобы переубедить учёных мужей. Сами они на обшивку не полезут, а иного пути проверить верность теории нет, - успокоил меня капитан.
– А Фарланд никогда не решится убедиться в этом сам. Можешь вытолкать его наружу, как вариант...

– Выход за пределы корабля в Республиканском флоте во время прыжка карается трибуналом, - буркнул Фарланд.
– Причём, как вышедший, так и все замешанные в этом: свидетели, не доложившие о нарушении, командир, отдавший такой приказ и старший смены, - снова Фарланд цитировал устав Флота.

– Если хорошо прицепиться к обшивке - это не выглядит опасным.
– Я не был уверен в этом.

– На флоте это делают дроиды, - сказал Фарланд.

–

Нет ничего, чтобы не мог делать разумный за дроида, - наставительно сказала Нейла.

Говорят, "Столичная" хороша от стронция, и в действительности она слегка снижает вред от свободных радикалов, разгуливающих в тушке после того, как её прошило знатное количество заряженных частиц. С другой стороны, она сама образует новый свободные радикалы, так что я не был уверен в этом утверждении. А лучше съесть радиопротектор и не заниматься хернёй. Что я и сделал, получив небольшую дозу ионизирующего излучения.

Отдохнув от напряжения, я решил всё-таки заняться своей внешностью. Вернее, сокрытием истинной. И осмотрел краски, купленные Фарландом. По факту они купили RGB палитру с дополнительным белым и чёрным колером. Остановился я на тёмно-фиолетовом, смешав в специальных ёмкостях красный и синий в соотношений трёх к четырем[10]. В сочетании с синими линзами моя янтарная радужка окрашивалась в зелёный, почти цвет морской волны. Или в сочетании с бледно-розовым она казалась красного цвета. Что среди зелтронов всё же встречается чаще, чем мой оригинальный цвет. Фиолетовая рубашка должна была завершить сумасшедший вид.

Закрасившись в ванной, я вышел в кают-компанию. Не так это сложно - следуй инструкции, главное не стать братом по несчастью с Ипполитом Матвеевичем.

– Так намного лучше, - Нейла рассматривала меня.
– Немного макияжа и сойдёшь за зелтрона. Дернуло же тебя обхитрить республиканского дроида.

– Они красятся?
– Это уже слишком. Хотя буду объективен... гм, этого достаточно, чтобы ничего более не говорить по этому поводу. Трудно представить что-то более демотивирующее, чем объективность. Самая жестокая в жизни вещь.

– В основном, да. Татуировки, пирсинг тоже популярны. Побрякушки, - перечислил Травер.

– Украшения?

– Ювелирные. Бижутерия, браслеты, все, что душе угодно, - ответила Нейла.

– Нахожу это излишним. Хотя это субъективно...
– улыбнулся я.
– Если подумать, то любая одежда, отличающаяся от некоего оптимума несёт больше символический, нежели практический характер. А мне не важно: кто, перед кем и сколько должен приседать. А если это так, то никаких пределов и законов для внешнего вида нет и быть не может. И то, что я зову своими представлениями насчёт приличной одежды - это культурные традиции моего родного социума. Не более и не менее.

– А разве не важно тебе самому, как выглядеть?
– спросила Нейла удивлено.

– Мне безразлично, - усмехнулся я.
– Я вообще никак не отношусь к своему внешнему виду. Стараюсь не совершать никаких оценок и суждений, если они целиком основаны на традиции или эмоциях. То есть, почти никогда. Есть в том свои минусы, но сколько же это экономит нервов! И да, насчёт этого маскарада, если это даст какой-то нужный эффект, то я это сделаю. Ну, раз я сказал "А" - скажу и "Б". Так что считайте, что я готов на эксперименты.