Приручить ёжика
Шрифт:
— Бодр, весел и пьян ты был и вчера, — тихо вставила я, глядя в потолок. — Так что тогда изменилось?
— Изменилось то, — задумчиво проговорил Минаков, — что вчера я был пьян от облегчения. Прости, что не звонил и не писал на выходных. Это были тяжелые дни. Я окончательно расстался с Надей. И ты должна знать: это из-за тебя. И не только из-за тебя. Нет, из-за тебя, Ежик! Если бы не настойчивость Нади, я бы давно расставил все точки над «ё» и в нашем с тобой общении перешел от неприличных предложений к... неприличным действиям. Но я же знаю, что
как-то само собой наладится, что мы опять станем смотреть на мир, как раньше, понимая друг друга с полуслова. Я ее не защищаю, она сама пошла по этому пути, осознанно, с отрытыми глазами. Но ее по нему повели те, кем она восхищается. Я не заметил, в какой именно момент она начала восхищаться этими людьми. Для меня они - грязная пена, то, что всегда стремится наверх, любым путем, иногда за счет других. И все было кончено между нами уже давно, когда я понял, что Наде важно не то, что я - это я, а то что я слепо иду за ней, словно заколдованный, понимаешь? Что мной можно гордиться. Можно мне пару раз поддакнуть, и я легко поменяю свое мнение. Можно уговорить меня на... подлость. Я ведь такой... преданный и послушный. А я не послушный. Понимаешь, Ежик?
— Нет, — призналась я. — Я не понимаю, о чем ты... в личном плане. И при чем здесь я, мне тоже пока не совсем ясно. Но я знаю, что это такое, когда идешь за человеком слепо, а потом понимаешь, что дальше дороги нет, по крайней мере, для тебя. У мамы так было. Это больно. И нужно остановиться и отпустить. И самое страшное: остается надежда, что его еще можно вернуть, этого человека, лишь стоит еще немного за ним пройти. Я рада, что ты остановился, Минаков.
— И после этих слов еще спрашиваешь, при чем здесь ты, Ежик? — начиная поворачиваться ко мне корпусом, сказал Минаков таким тоном, что я поняла: сейчас мне предстоит испытать убойную силу смеси ментола и перегара на очень близком расстоянии.
— Так! — воскликнула я, чудом сутмев выскользнуть из-под крепкой руки Андрея. — Идем пить кофе!
— Ко мне? — обрадованно спросил Минаков.
— Нет! Ни в коем случае!
— Почему? — крикнул Андрей мне в спину. Я оглянулась. Он сидел на одеяле и натягивал футболку.
Почему? Потому что в блоке Минакова я ощущаю присутствие Кутихиной. Это, наверное, из-за той фотографии. Спросить о ней Андрея? Нет, потом. Нельзя сейчас его сбивать, пусть он наконец-то ЭТО скажет!
— А какая разница, где позавтракать? — притворно удивилась я.
— Можно и тут, конечно, — сказал Андрей, выходя на кухню и с тоской заглядывая в нашу убитую раковину, наполненную грязной посудой. — Точно, блин, воду горячую отключили. Лучше пойдем погуляем, кофе в кафе попьем. А по дороге поговорим.
Мы вышли из общаги, вахтерша посмотрела
Мы неспеша двинулись вниз к выходу из кампуса. Андрей взял меня за рутсу, наши пальцы переплелись.
— Ну, короче, Ежик, — сказал Минаков, кашлянув, — я...
— Алина!
Я вздрогнула. Раньше за этот голос любого на своем пути убить была готова, а теперь сама с удовольствием придушила бы его обладателя.
— Горкин, — с досадой произнес Андрей, не выпуская моей руки.
За эти дни я несколько раз мельком видела Ромку возле нашей общаги. Горкин уже давно должен был уехать домой, но ему скорее всего пришлось задержаться из-за репетиций рок-группы. Ребята готовились к фестивалю.
— Алина! — опять крикнул он из-под дерева. — Можно тебя на секунду?
Вид у' него был какой-то... театрально нечастный. Вот прям скорбь между бровями и страдание в уголках губ. И что он в такую рань у нашей общага делает?
Я сделала к нему шаг. Выслушаю человека и еще раз извинюсь заодно. Минаков шагнул вместе со мной.
— Подожди меня у кафе. Узнаю, что Ром хочет, и вернусь, — сказала я Андрею.
Тот настороженно и раздраженно поглядел в сторону' Горкина и кивнул, отходя на некоторое расстояние. Ромка набросился на меня, как только я подошла.
— Алина, Аль, блин! Это что, правда? Ты теперь с ним?
Да, если бы я знала, с ним я или нет!
— Мне сказали, вы вместе... и вчера ночью были вместе, — Ромка вглядывался мне в лицо. — Он у тебя ночевал?
— Ты что, следишь за мной?
— Слежу'? Гонишь? — буркнул одногруппник. — Да вся общага слышала, как он к тебе ломился!
— Так он пьяный был. Ром, это совсем не то. Понимаешь... — начала я. — Хотя какого я должна перед тобой оправдываться? И кстати, это не я тебе то сообщение...
— Слушай, Еж, — перебил меня Горкин. — Мы типа ту историю с тобой проехали. Я просто подружески тебе советую, не связывайся с Минаковым.
— И ты туда же?! Постой. Ты же нас с Андреем и познакомил!
— А теперь очень жалею. Вас все обсуждают.
— Кутихина?
— Нет, просто... все. Слухи быстро разошлись. Всякое говорят.
– Что?
— Всякое. Разное, — уклончиво повторил Горкин. — Короче, я предупредил. Мне не нужно, чтобы у тебя были неприятности.
— Это с чего ты так обо мне заботишься? Мы же проехали... ту историю.
— У меня Новицкая еще два семестра вести бугдет, — объяснил одногруппник.
— А, ясно.
Сделаю вид, что поверила. Но, честно говоря, почувствовала некоторое облегчение. Доводы выгоды я всегда понимала, а вот чувства не очень.
— А Минаков — м*дила! — неожиданно резко бросил Горкин.
— Вот пойди и сам ему это скажи, — посоветовала я.
— Много чести, — сказал Ромка. — Будь осторожна. И если что, помни: я... очень хорошо к тебе отношусь. Очень.
— Ладно, — я улыбнулась.