Приручить ёжика
Шрифт:
16
— Чего он хотел? — настороженно спросил Андрей, когда я подошла к кафе.
— Отговаривал с тобой... общаться. Предлагал для этого свою кандидатуру.
— Сейчас я его... — Минаков резко развернулся в сторону общаги.
Я удержала его за руку.
— Не нужно. Ром и так тебя боится.
— Ладно. А он точно ничего такого тебе не сказал?
— Сказал. Меня все пугают твоей бывшей. Объясни, — я постаралась говорить твердо, чтобы голос не звенел, — почему я, Алина Еж, должна бояться Нади Кутихиной?
— Глупости какие, —
— О нас с тобой ходят слухи, что мы вместе.
— А мы вместе. Вместе ведь?
Все это время он подвигался все ближе и ближе. Я обнаружила, что мы с ним стоим в тени под липой. Цветущая липа пахнет... офигенно! Или просто это я офигенно себя чувствую в руках Андрея? Он обнимает меня за талию, все еще на некотором расстоянии, но я уже могу7 видеть свое отражение в его темных глазах. Странно. Почему у него такие темные глаза сегодня?
— Никого не бойся, — повторил Андрей, гипнотизируя меня взглядом. — Мы ведь теперь вместе, да?
— Как репетитор и ученик? — невинно поинтересовалась я.
— Нет, — Минаков усмехнулся и покачал головой, а я как-то оказалась ближе, кольцо рук замкнулось.
— Как профессиональный читер и ленивый халтурщик? — продолжала спрашивать я.
— Тоже мимо. Мы вышли за эти рамки. Мне они с самого начала не нравились. Слушай, я ведь говорил, что у меня плохо с разными разговорами. Мысли выражать умею, думаю много, а рот раскрою - получается как-то мало. Но все ведь и так понятно, да?
— Ничего мне не понятно.
— Издеваешься, — констатировал Андрей. — Имеешь право, — он страдальчески поднял взгляд вверх. — А я просто испугался. Я не знал тогда, что ты за дверью стоишь! Ты ведь такая вся... деловая колбаса, Аля, неприступная и закрытая. Накосячил - думал, ты меня прибьешь. Как Горкин, под твоими окнами шатался. А тут как раз этот... пати-бой из одного окна вылез, в другой полез. Оказывается, мы с ним почти родственные души. Он патриот, и я патриот. Он сказал: «Вперед!», а я сказал: «Рутские не сдаются!»
— Если речь об прошлой ночи, — прыснула я, — то теперь ты просто обязан жениться на... Дэне. Как честный человек.
— У нас с ним ничего не получится, — серьезно отозвался Минаков. — Один раз увидев тебя в той пижамке, больше ни о ком не могу' думать. Это шутка, конечно, но пижамка повлияла, учти... на будущее. Алина, ты слишком красивая для репетитора. Это законно вообще? Думаю, нет. Нельзя быть таким красивым репетитором. Не знаю вообще, как я Круэлле экзамен сдал - ни на секунду сосредоточиться не мог. Все время думал, какая ты красивая. Не могу сказать, что влюбился в тебя с первого взгляда, но со второго - точно, тогда... на крыше.
— Правда? — не выдержала я, разомлев и провалив весь сеанс подтрунивания.
— Да, — Андрей кивну'л. — У меня внутри все... поет, когда я тебя вижу. Это такая радость... я на нее подсел, словно у меня праздник каждый раз, когда ты рядом. А ты, Ежик? Ты не против? Я не всегда
— Ты поэтому меня своими вопросами все время терроризировал?
— Да, — ответил Андрей, помедлив. — Хотел побольше о тебе узнать. И растянуть время вместе.
— Андрей, — сказала я небрежно. — Ты мой тест прошел. Поэтому я - за.
— Какой еще тест?
— На социальные шаблоны. По шаблону девушки всегда должны быть красивыми и ласковыми, при макияже, парфюме и изюминке - а я вот ни разу не такая. И ты мне очень нравишься. Не знаю, когда это началось, но я очень... счастлива.
— Тогда к черту шаблоны! — с выражением невероятного облегчения сказал Андрей, улыбаясь до ушей. — А насчет изюминки... у тебя вместо нее - сумасшедшинка. Это намного лучше - это веселее... Я злился, прости. Ревновал немного, — признался Минаков: — Сильно ревновал. Ладно еще Дэн, но Горкин... ты так на него смотрела в тот день, когда мы познакомились.
— А ты - на Кутихину, — вырвалось у меня.
Мы оба рассмеялись. Андрей наклонился и... поцеловал меня в макушку. А я бы уже согласилась на перегар с ментолом.
— Пойдем, Ежик, — сказал Минаков.
— Куда? — млея от удовольствия, спросила я.
— В аптеку. Башка после вчерашнего раскалывается.
17
Этот день прошел... быстро. Раз... и будто не было его. Мне все запомнилось какими-то обрывками, застывшими образами, словно я задалась целью пополнить свой альбом воспоминаний. И на всех «снимках» был Андрей. Вот он с серьезным видом объясняет недовольному мальчишке за стойкой в кафе, почему кофе-машины - это зло. Вот покупает мне леденец на палочке в том же органическом «Лимонадном Рае». Из всех фигурок выбрал... кого бы вы думали? Правильно, ежа, с малиновым сиропом, ярко-розового, с ягодами на колючках. Сначала озабоченно поинтересовался, нет ли у меня аллергии на малину.
— Нет>г! Покупай быстрее! — взмолилась я, подпрыгивая от нетерпения, видя, как к моему ежу с коварным блеском в глазах присматривается девочка лет шести. Девочка уже дергала маму за руку, стараясь привлечь ее внимание к леденцу'.
Андрей у'спел. Как в песне поется (что Кира в пику своему начальству и его любви к мейнстриму любит ставить на своем радио), почти что «stole a candy' from a laughing baby’s mouth (*)». Потом ржал, как конь.
* - украл леденец прямо изо рта ребенка
— Что? — повторяла я, обсасывая леденец и прикрывая глаза от удовольствия. — Мне этого в детстве недодали.
— Ладно, — говорил Минаков, вытирая слезы смеха. — Договорились. Я додам.
Следующее воспоминание: мы в парке, смотрим на змей в террариуме. Я прикидываю, которая из пресмыкающихся более всего напоминает Кутихину. Вон та, самая яркая.
Мы ходили целый день, держась за руки. А оставшись один на один, болтали о всякой ерупде. Но я все время ловила на себе смеющийся взгляд Андрея. И, наконец, не выдержала: